Рейчел Кляйн - Дневник мотылька Страница 6

Итак, мисс Руд: сквозь седину кое-где, словно ржавые потеки, проступают рыжевато-бурые пряди — все, что осталось от утраченной молодости, водянистые бледно-голубые глаза за толстыми стеклами очков в розовой оправе, кожа вся в белых пятнах, будто мраморная. Это ее розовая рука, опутанная венами, точно проводами, листала эту книгу и делала заметки на полях. Что может такая, как мисс Руд, знать об искусстве, о красоте, о вдохновении? Смысл ее жизни в том, чтобы держать в повиновении сотни юных женщин. Можно ли представить себе мисс Руд, объятую творческим экстазом? Никчемная изношенная старуха. Пока я читала, передо мной маячил образ мисс Руд. Вот она, прямая как палка, стоит за кафедрой и дирижирует нами во время исполнения гимна. Вознеся руку, она запевает первые несколько нот, но ее надтреснутый голос немедленно заглушают наши голоса — высокие и чистые.

Мне надоело читать Софии вслух, и я притворилась, что на меня напал хохотун.

27 сентября

Вчера мы обедали в Чайнатауне. Должны были пойти вдесятером, но Эрнесса передумала. Были: София, Кэрол, Бетси, Кики, Чарли, Люси, Дора, Клэр и я. Сначала и Люси хотела остаться дома — с уроками, мол, зашивается, но мы вытащили ее с собой, я обещала ей помочь с рефератом по английскому. Собственно, от Чайнатауна мало что осталось — довольно захудалый райончик, но все же с налетом экзотики. Мне нравятся эти красно-золотые выгнутые стропила, похожие на крыши пагод, неоновые огни и огромные черные иероглифы. Островок ярких огней среди мрака окружающих домов и пустынных автостоянок. Нам пришлось силой затаскивать Кики и Чарли в ресторан, потому что подруги пытались прикупить травки прямо на улице. Мы направились в самый дальний угол ресторана и расселись за просторным круглым столом с вертящимся подносом «ленивая Сюзанна» посередине. И хорошо, что мы сидели на отшибе: наша компания ужасно галдела, а Чарли, Кики и Бетси вообще валяли дурака, отпускали довольно грубые шуточки в адрес официантов и передразнивали их акцент. София потянула меня, и я плюхнулась рядом с ней. Мы все заказали разные блюда, чтобы разделить их и все попробовать. Какое было изобилие! Я не могла остановиться: ела и ела, прихлебывая зеленый чай, а потом снова и снова вертела «ленивую Сюзанну».

Дора оглядела стол и ни с того ни с сего заметила:

— Люси такая красивая сегодня!

Люси сидела как раз напротив: раскрасневшиеся щеки, пунцовые губы, а глаза блестят, как в лихорадке. В ресторане царил полумрак, в колеблющемся пламени свечи лицо Люси то погружалось в тень, то внезапно озарялось. И в самом деле, она была удивительно хороша, и что-то неожиданное появилось в ней. Люси повернулась ко мне, и я поняла, что она грустит.

Я взглянула на Люси и покраснела, как будто комплимент Доры предназначался мне. Моя подруга выглядит так, словно она влюблена. Дора лишь высказала то, что все и так заметили. Мне было и неловко, и в то же время приятно.

Всю ночь я ворочалась, не могла уснуть. Видимо, все-таки чая было слишком много. Сегодня я совсем без сил.

В дверях показалась голова Люси. Я сказала, что сейчас выйду. Она тоже неважно выглядит.

29 сентября

Целую вечность Люси не приходит в свою комнату на тихий час. Она у Эрнессы, я уверена. Не понимаю, зачем Люси записалась и на французский, и на немецкий языки, знаю только, что отец заставляет ее учить немецкий. С этим языком она мучается ужасно — хуже, чем с французским. Это ее только расстраивает. Я не собираюсь терзаться насчет того, что Люси столько торчит у Эрнессы. Наоборот, у меня теперь больше времени, чтобы вести дневник. Вот чего я не могу понять, так это чем Люси заинтересовала Эрнессу. Люси — лапочка и прелесть, но она совсем не того поля ягода. Она не читает никаких книг, кроме заданных по программе. Да и те едва ли дочитывает до конца. Эрнессе больше подошли бы мы с Дорой. Но раз это помогает Люси выучить немецкий и раз ее не тошнит в той затхлой комнате… Кроме Люси, там бывает одна Чарли, но, правда, запах травы, которую они курят, заглушит любую вонь. И к тому же Чарли куда угодно пойдет ради косяка. А Люси не такая, она очень правильная девочка.

В комнате Эрнессы — такой просторной — до сих пор пусто, как в келье отшельника. И сама она — как монах. То есть я имею в виду — монашка. Никогда не перекусывает, не пьет газировки и, кажется, не скучает без этого. После обеда спешит на перекур, но кофе ей до лампочки. Если я не выпью кофе, то не смогу сделать ни одного урока. Я вечно наедаюсь до отвала, а потом поднимаюсь в жаркую комнату — с наступлением холодов топят так, что душно, даже если окна настежь. Вот я открываю учебник, начинаю читать, веки слипаются и…

А Эрнесса, похоже, и окон никогда не открывает. Потому-то в комнате и воняет, что не проветривается никогда. Однажды в поисках Люси я постучалась к ней. Вместо того чтобы просто сказать: «Войдите», она собственноручно открыла дверь. Так она и стояла, загораживая дверной проем и терпеливо ожидая, пока я скажу, что же мне от нее понадобилось. А меня чуть не стошнило, когда отворилась дверь. С трудом я выдавила из себя: «Не знаешь, где Люси?» Да, Эрнесса интересна и умна, но каждый раз такое ощущение, что я лезу куда не просят. Ни за что больше не постучусь в эту дверь!

30 сентября

Наверно, я какая-то неправильная. У меня нет желаний. Другим девчонкам необходимо есть, или курить, или принимать наркотики, или болтать по телефону, или покупать шмотки, им нужно ходить на вечеринки, слушать музыку, обниматься с парнями. А я могу обойтись без всего этого.

Вчера София прокралась ко мне после отбоя. Она была страшно голодна и решила совершить набег на кухню. С прошлого года никто не пытался обчистить кухню, после того как несколько девчонок попались на этом и получили по первое число. Люси идти не хотела. Она действительно не любит нарушать распорядок. А вот я была не прочь. Мы с Софией все-таки подбили на это и Люси, а потом София вылезла на водосточный желоб, чтобы через окно вызвать Чарли из соседней комнаты.

Этот желоб Чарли открыла давно, мы учились тогда в девятом классе. Однажды ночью я проснулась от того, что она, словно огромная летучая мышь, билась в мое окно с наружной стороны. Я открыла щеколду, и Чарли ввалилась в комнату. Оказалось, она проползла по желобу весь длинный путь в три окна — от своей комнаты до моей. Сначала я подумала, что она сбрендила, ведь четвертый этаж — это вам не шутки! Но желоба сделаны из меди и довольно широки — около фута. Так что если ползти на четвереньках и не смотреть вниз, то не так уж это и страшно. Вскоре все мы опробовали этот путь. В том году только однажды я попалась в комнате Чарли после отбоя. И это притом, что надзирательницей у нас была Мак-Мопс. Она без устали патрулировала коридор после отбоя, чтобы вылавливать нарушительниц распорядка на пути в чужую комнату. Бедные девятиклассницы, я искренне сочувствую им. Она их мурыжит так же, как мурыжила меня, застукав на выходе в коридор.

Конечно, и Чарли была обеими руками за.

— Меня как раз на жрачку пробило, — сказала она.

Было решено дождаться полуночи. В это время мисс Уэллс, которая дежурит у распределительного щита, уходит спать. Как будто среди бела дня мы спустились по главной лестнице прямо в пижамах. В темноте столовая казалась совершенно необитаемой. Пустовали стулья, обступившие круглые столы. Мы прошмыгнули через столовую насквозь, боясь, что тишина нас настигнет и проглотит.

Войдя в кухню, мы тут же увидели ночного сторожа, который сидел в дальнем углу, читал газету и жевал крекер. Он отложил газету и усмехнулся. Мы все хотели было удрать, но Чарли подошла к нему и заговорила. До чего же бесшабашная и пробивная эта Чарли! Мы же втроем жались друг к дружке позади нее и глупо хихикали. Чуть погодя Чарли обернулась и поманила нас. Мне пришлось подтолкнуть Люси и Софию — так они трусили.

— Это Боб, — сказала Чарли. — Не бойтесь, он классный и не настучит. Предлагает сыграть с ним в игру. Если мы угадаем его настоящую профессию, то сможем наесться от пуза. Боб разрешит нам взять столько, сколько влезет в наволочку. Мюсли, подушечки, любые сласти, какие захотим. У нас три попытки. Одна ночь — одна попытка, как в сказке про Гнома-Тихогрома. Полный атас. Ну, какова наша первая отгадка?

Мы сгрудились в тесный кружок. Никто не решился рассмотреть Боба. Одна Чарли была невозмутима. Она с девятого класса тусовалась со старшеклассницами и была у них чем-то вроде талисмана — крепкая, похожая на мальчишку и совершенно бесстрашная. Ей плевать было на то, что она может попасться на горячем. Я решила отгадывать первой, потому что мне казалось, я знаю ответ. Разумеется, он поэт. А сторожем работает, чтобы издавать свои стихи. Мой отец днем служил в банке, а по ночам сочинял, иногда мог просидеть всю ночь напролет. Даже когда ему предлагали преподавать, он остался в банке. Ему нравилась его работа.