Чарльз Диккенс - Наш общий друг (Книга 3 и 4) Страница 6

Мисс Аби и двум ее гостям показалось, что таким образом прошло довольно много времени. Теперь все крики и говор так же стремительно хлынули к берегу под окнами дома, как раньше от берега; и только на первой причалившей лодке знали, что произошло.

- Если это Том Тутл, - провозгласила мисс Аби самым повелительным тоном, - пусть немедленно подойдет поближе к дому.

Том смиренно повиновался, сопровождаемый целой толпой.

- Что там такое? - спросила мисс Аби.

- Иностранный пароход, мисс, наехал на ялик.

- Сколько человек в ялике?

- Один, мисс Аби.

- Нашли его?

- Да. Он долго пробыл под водой, мисс, но тело все-таки выловили.

- Пускай несут его сюда. Ты, Боб Глиддери, запри входную дверь, стань возле нее и никому не отпирай, пока я тебе не скажу. Из полиции кто-нибудь есть?

- Здесь, мисс Аби, - ответил полицейский.

- После того как внесут тело, не подпускайте толпу к дому. Да помогите Бобу Глиддери, чтобы никто не прорвался в комнаты.

- Слушаю, мисс Аби.

Самодержавная хозяйка вошла в дом вместе с Райей и мисс Дженни и расположила эти силы направо и налево от себя за стойкой, словно за бруствером.

- Вы оба стойте тут и не отходите от меня, - сказала мисс Аби, - тогда вас не зашибут и вам все будет видно. А ты, Боб, стань у дверей.

Сей страж повиновался, ловко закатав до самых плеч и без того высоко подвернутые рукава.

Гул приближающихся голосов, шум приближающихся шагов. Шарканье и говор перед дверями. Короткая пауза. Два странно глухих стука или толчка в дверь, словно лежащий на спине утопленник ударил в нее подошвами неподвижных ног.

- Это носилки или ставень, на чем там они его несут, - сказала мисс Аби, прислушавшись опытным ухом. - Открой, Боб!

Дверь отворилась. Тяжелая поступь несущих тело людей. Остановка. Замешательство в дверях. Все наладилось. Дверь закрылась. Приглушенные возгласы разочарованных зевак, оставшихся на улице.

- Несите сюда! - распорядилась мисс Аби: ибо таково было ее могущество над всеми подданными, что даже носильщики ожидали ее дозволения. - На второй этаж!

Потолок был низкий и у входа и на лестнице, и потому носильщики, поставив было свою ношу на пол, снова взялись за нее так, чтобы пронести, не поднимая высоко. Лежащая фигура, двигаясь мимо, оказалась почти на уровне стойки.

Мисс Аби отшатнулась назад, увидев ее.

- Боже мой, - сказала она, обращаясь к своим гостям, - это тот самый человек! Ведь это он подписал заявление, которое мы только что держали в руках. Это Райдергуд!

ГЛАВА III - Тот же почтенный друг в разных видах

Поистине это Райдергуда, и никого другого, или внешнюю оболочку Райдергуда, и ничью другую, вносят в спальню мисс Аби на втором этаже. Насколько гибок и изворотлив был Плут при жизни, настолько он окоченел теперь, и долго топчутся в дверях провожатые, и носилки по дороге наверх наклоняются то так, то этак, с опасностью даже, что тело соскользнет с них и грузно свалится за перила, прежде чем удастся доставить его наверх.

- Ступайте за доктором,- произносит мисс Аби. А потом: - Ступайте за его дочерью.

И по обоим этим адресам быстро отправляются посланные.

Человек, посланный за доктором, встречает его по дороге, в сопровождении полицейских. Доктор исследует намокшее тело и объявляет, без особой надежды, что стоит, пожалуй, попытаться вернуть его к жизни. Все известные средства пускаются в ход, все присутствующие принимают в этом участие, не жалея сил. Никому нет дела до этого человека: все они его чуждались, все питали к нему отвращение, все подозревали его, но искра жизни в нем странным образом отделилась от него самого, и в ней они глубоко заинтересованы, вероятно, потому, что это - жизнь, а все они еще живы и когда-нибудь должны умереть.

В ответ на вопрос доктора, как это случилось и кого надо считать виновником, Том Тутл выносит приговор: несчастный случай, и виноват в нем только сам потерпевший.

- Он на своем ялике высматривал, где плохо лежит, - говорит Том, - хоть и не след отзываться дурно о покойнике, но была у него такая повадка подкрадываться и высматривать, - вот и попал прямо под нос парохода, его и разрезало пополам.

Мистер Тутл выражается образно, имея в виду ялик, а не человека, ибо человек лежит перед ними совершенно целый.

Капитан Джой, толстоносый завсегдатай трактира в глянцевитой шляпе, является приверженцем весьма почтенной старой школы и, втершись в комнату под предлогом, что он оказал важную услугу - принес шейный платок утопленника, спешит подать доктору мудрый совет: подвесить тело кверху пятками, по обычаю предков, "наподобие того, как вешают баранину в мясной лавке", поясняет капитан Джой, а потом прокатить на бочках - маневр, особенно благоприятствующий дыханию. Эти крупицы опыта предков приводят мисс Аби в такое негодование, что она сразу хватает капитана за воротник и, не говоря худого слова, изгоняет с места действия, на что он не осмеливается возражать.

После этого в помощь доктору и Тому остаются только три завсегдатая: Боб Глемор, Уильям Уильямс и Джонатан (фамилия которого, если она имеется, неизвестна человечеству), чего вполне достаточно. Мисс Аби, заглянув в комнату спросить, не нужно ли чего, спускается в бар и там ожидает результатов вместе с кротким евреем и мисс Дженни Рен.

Если вы не отошли в вечность, мистер Райдергуд, любопытно было бы узнать, где вы сейчас скрываетесь. Эта неподвижная и мертвенная глыба, над которой мы трудимся так усердно и с таким неослабным терпением, не подает никаких признаков жизни. Если ты ушел навсегда, Плут, это очень страшно, и почти так же страшно, если ты вернешься к жизни. Нет, неизвестность и неразрешенная тайна вопроса, где ты находишься сейчас, больше страшит нас, чем самая смерть, и потому все окружающие боятся и глядеть на тебя и отвести от тебя глаза, а те, кто сидит внизу, вздрагивают при малейшем скрипе половицы.

Погодите! Неужели это веко дрогнуло? Так спрашивает себя доктор, затаив дыхание и пристально вглядываясь.

Нет!

Кажется, шевельнулась эта ноздря?

Нет.

Искусственное дыхание остановилось, но не чувствует ли моя рука слабой дрожи у него в груди?

Нет.

Снова и снова нет. Нет. Тем не менее попытаемся снова еще и еще раз.

Смотрите! Признак жизни. Несомненный признак жизни. Едва тлеющая искра может и угаснуть и разгореться ярким пламенем, но посмотрите! Четыре здоровых молодца, заметив ее, проливают слезы. Сам Райдергуд ни на том, ни на этом свете не мог бы выжать из них слезу; но человеческой душе, борющейся между бытием и небытием, легко этого достигнуть.

Он возвращается к жизни. Он то с нами, то снова уходит куда-то далеко, то с новой силой начинает бороться за возврат к жизни. И все же, как и все мы, когда теряем сознание, как и все мы, когда пробуждаемся от сна, он неохотно возвращается к сознательному существованию и предпочел бы дремать, если бы мог.

Боб Глиддери приводит мисс Райдергуд, которой не было дома, когда за ней пришли, и которую с трудом разыскали. На голове у нее накинута шаль, и, с плачем сбросив эту шаль и сделав книксен мисс Аби, она первым делом подбирает волосы и закручивает их в пучок на затылке.

- Спасибо вам, мисс Аби, что вы приняли к себе отца.

- Должна тебе сказать, девушка, я не знала, кто это такой, - отвечает мисс Аби, - но если б я и знала, то, думаю, было бы то же самое.

Бедняжку Плезент вводят в спальню на втором этаже, дав ей для подкрепления глоток бренди. Если б ее призвали произнести надгробную речь над отцом, вряд ли она проявила бы много чувства, но она всегда питала к нему больше нежности, чем он к ней, и, увидев его распростертое бесчувственное тело, она спрашивает доктора, сжав руки и горько плача:

- Неужели нет надежды, сударь? Ах, бедный отец! Неужели он умер?

На что доктор, стоя на одном колене возле тела, озабоченный и настороженный, отвечает, не оглядываясь:

- Ну, девушка, если вы не возьмете себя в руки и не будете вести себя тихо, я вам не позволю остаться в комнате.

И Плезент послушно утирает глаза концом косы, которую снова приходится закручивать, и, подобрав ее, со страхом и интересом следит за всем происходящим. От природы сообразительная, она по-женски быстро применяется к обстановке и может оказать кое-какую помощь. Догадываясь, что может понадобиться доктору, она спокойно подает ему один предмет за другим, и в конце концов ей доверяют важное дело: поддерживать голову отца.

Для Плезент настолько непривычно видеть отца предметом сочувствия и интереса, видеть, как все вокруг не только согласны терпеть его общество в этом мире, но даже настойчиво и заботливо упрашивают его остаться в нем, что она переживает нечто новое, до сих пор не испытанное. У нее возникает смутная мысль, что если такое положение дел продлится надолго, то, пожалуй, все изменится к лучшему. Так же туманно представляется ей, что утонуло только то, что было в нем дурного, и если он счастливо вернется обратно и займет прежнее место в пустой форме, лежащей на кровати, то и дух его изменится. С такими мыслями она целует холодные как камень губы, твердо веруя, что бесчувственная рука, которую она силится согреть, еще вернется к жизни и станет любящей рукой, если ей суждено ожить.