Ричард Шеридан - Критик, или Репетиция одной трагедии Страница 8

Да, это так, клянусь! Но тс-с... Он здесь!

Пуф. Вам ясно? Они ему завидуют.

Снир. А кто же это с ним такие?

Пуф. О, это все доблестные рыцари! Один из них комендант крепости, другой начальник конницы. Ну, а теперь, полагаю, вы уже услышите совсем другие речи. В первой сцене я вынужден был выражаться скупо и ясно, ибо там очень много вещей, которые зрителю просто необходимо знать, а теперь пойдут тропы, метафоры, образы, их будет не меньше, чем имен существительных.

Входят герцог Лестерский, комендант крепости начальник конницы и рыцари.

Лестер.

Что вижу я, друзья? Как может статься,

Чтоб, головы запрятав под крыло,

Дремали вы, как куры на насесте?

А где же пламя доблести геройской?

Патриотизма дух - маяк победы?

Возможно ли, чтоб в сердце патриота

Застыла кровь и он, сложивши руки,

В пустых беседах время проводил?

Нет! Пусть забьет несчетными струями

Фонтан отваги воинской, и пусть,

В один поток соединившись, разом

Обрушится, как буря, на врага

И вражескую рать сметет навек.

Пуф. И вот видите, они тут же воодушевляются.

Сэр Уолтер.

Не надо лишних слов! Как свежий ветер,

Ты налетел, и взмылись паруса

Отважных душ! А если рок злосчастный

Надежд подрубит мачты, мы все вместе

Берутся за руки.

Отчаянье возьмем на абордаж

И выстоим иль смерть достойно встретим!

Лестер.

Дух старой Англии заговорил!

Слыхали? Итак, мы все готовы?

Все.

Все готовы!

Лестер.

Завоевать победу иль свободу?

Все.

Победу иль свободу!

Лестер.

Все?

Все.

Все!

Дэнгл. Скажите пожалуйста! Ни одного воздержавшегося!

Пуф. О да! Когда согласуют что-нибудь на сцене, все проявляют удивительное единодушие.

Лестер.

Тогда обнимемся. О, ниспошли нам силы!

(Опускается на колени.)

Снир. Что это? Он, кажется, собирается молиться?

Пуф. Да. Тс-с!.. В такую критическую минуту что может быть лучше молитвы!

Лестер.

Великий Марс!..

Дэнгл. А собственно, почему же это он Марсу молится?

Пуф. Тс-с!

Лестер.

...Я, верный твой слуга,

Не изменял ни разу дисциплине,

Отличий не искал, но службой честной

Я генерал-майора заслужил.

Моления мои услышь!

Комендант крепости.

Нет, подожди!

Мои моленья тоже!

(Становится на колени.)

Сэр Уолтер.

И мои!

(Становится на колени.)

Сэр Кристофер.

И мои!

(Становится на колени.)

Пуф. Ну, вот теперь они будут молиться все вместе.

Все.

Услышь моленья верных слуг твоих

И ниспошли им все, о чем попросят.

Прииди на помощь им во всех делах

И разреши к любым прибегнуть средствам,

Дабы они могли достигнуть цели!

Снир. Какой благонамеренный квинтет!

Пуф. Отлично исполнено, джентльмены! Ну что, разве не замечательно! Видали вы когда-нибудь подобную молитву на сцене?

Снир. Нет, такого мы, пожалуй, не видели.

Лестер (Пуфу). Но, сэр, вы так и не придумали до сих пор, каким образом мы покинем сцену?

Пуф. А вы не могли бы удалиться, стоя на коленях?

Сэр Уолтер (Пуфу). Нет, сэр, это никак невозможно.

Пуф. А знаете, это было бы чрезвычайно эффектно, если бы вы могли удалиться, не прерывая молитвы. И это внесло бы такое разнообразие в наш традиционный способ уходить со сцены, когда герой исчезает одним прыжком, оглядываясь на публику.

Снир. Не все ли равно, лишь бы они только убрались. Ручаюсь, публика будет очень довольна, как бы они это ни сделали.

Пуф. Ну хорошо. Тогда повторите последние строки стоя и уходите, как это у вас принято.

Все.

И разреши к любым прибегнуть средствам,

Дабы они могли достигнуть цели.

(Удаляются.)

Дэнгл. Браво, браво, великолепный уход!

Снир. Да, в самом деле, мистер Пуф...

Пуф. Тс-с... Обождите минутку.

Часовые поднимаются.

Первый часовой.

Мы лорду Барли все это доложим.

Второй часовой.

Все это он от нас услышать должен.

Часовые уходят.

Дэнгл. Как, черт возьми! А я-то был уверен, что эти молодцы спят себе как ни в чем не бывало.

Пуф. Нет, они только притворялись спящими. В этом-то все и дело. Оба они соглядатаи лорда Барли.

Снир. А не кажется ли вам несколько странным, что ни одна душа их не замечает, даже сам главнокомандующий?

Пуф. Ну что вы, сэр! Если бы авторы не потакали лицам, которые хотят что-то услышать или подслушать по ходу действия, откуда же, спрашивается, взялась бы интрига в пьесе?

Дэнгл. Да-да, разумеется, это так естественно.

Пуф. Ну приготовьтесь, дорогой Дэнгл. Не пугайтесь. Сейчас будет палить утренняя пушка.

Пушечный выстрел.

Дэнгл. Вот это будет замечательно эффектно!

Пуф. Я тоже так думаю. К тому же это помогает зрителю освоиться с обстановкой.

Еще два пушечных выстрела.

Что за черт, откуда же три пушечных выстрела за одно утро, когда полагается всего-навсего один? Вечно вот такие сюрпризы в театре. Дашь им в руки что-нибудь удачное, так они до того рады, что и расстаться с этим не могут. Ну, как у вас там, пушка совсем отстрелялась?

Суфлер (из будки). Все, сэр, больше не будет.

Пуф. Ну, в таком случае, пожалуйста, музыку, что-нибудь понежнее.

Снир. Простите, а зачем музыка?

Пуф. Чтобы показать, что сейчас появится Тильберина. Ничто так не располагает публику к героине, как томная музыка. Вот она идет!

Дэнгл. А с нею кто? Наперсница, что ли?

Пуф. Да, вы правы. Вот они выходят на авансцену, обе убитые горем, под "Менуэт из Ариадны".

Томная музыка. Входят Тильберина и наперсница.

Тильберина.

Как шепчет утра сладкое дыханье

И будит красоту и глас Природы,

А на востоке ярким одеяньем

Уж одевает Феб лазурь небес.

Она всю ночь в объятьях темных мрака

Покоилась. Но мрак теперь ушел,

Цветы, аллея радуются солнцу,

И в упоенье нежный луч целуют

Ромашка и застенчивая роза,

Желтофиоль, левкой и маргаритка,

Шиповник, мальва и жасмин душистый,

И колокольчик нежный, и гвоздички

Махровые, простые, всех сортов.

За ними птички, пробудясь, щебечут,

И пенью их внимает темный лес.

Вот жаворонок, ласточка и зяблик.

Малиновка, кукушка, соловей!

Но мне - увы! - отрады не несут

Ни роза, ни гвоздика, ни левкой,

Ни колокольчик, ни жасмин душистый,

Ни соловей, ни зяблик, нет, никто!

Пуф. Прошу вас, сударыня, не забудьте о платочке.

Тильберина. Я думала, сэр... я прибегаю к платочку только при словах "о душераздирающее горе"!

Пуф. Нет, сударыня, прошу вас на словах "ни зяблик, нет, никто".

Тильберина (всхлипывает).

Ни соловей, ни зяблик, нет, никто!

Пуф. Превосходно, сударыня!

Дэнгл. В самом деле превосходно!

Тильберина.

О, душераздирающее горе

Вот участь злополучной Тильберины!

Дэнгл. Просто невыносимо, душа вон!

Снир. Да, действительно.

Наперсница.

Утешьтесь, госпожа моя. Кто знает,

Быть может, небо ниспошлет вам счастье.

Тильберина.

Увы, моя неопытная Нора,

Любви несчастной жало роковое

Тебе еще неведомо. И ты

Постичь не можешь скорби безутешной.

Душа во мраке - радостям чужда.

Дэнгл. Вот истинная правда.

Наперсница.

Но вот отец ваш. Он глядит сурово

И ваших слез не должен видеть он.

Пуф. Э! Что за черт! Здесь что-то вырезано... Куда же девалось описание ее первой встречи с доном Ускирандосом, его мужественного поведения в морской битве и поэтический образ канарейки?

Тильберина. Это все еще будет потом, уверяю вас, сэр.

Пуф. Ах так, ну прекрасно.

Тильберина (наперснице). Реплику, пожалуйста.

Наперсница.

...И ваших слез не должен видеть он.

Тильберина.

Совет твой справедлив, но где взять силы

Отчаянье веселой маской скрыть?

Входит комендант крепости.

Комендант.

Что вижу я? Ты плачешь, Тильберина?

Стыдись! Амурным горестям не время.

С благословенья Рима вражий флот

Плывет к отчизны нашей берегам,

И Англии судьба сейчас дрожит,

Как стертая монета на весах...

Тильберина.

Так, значит, час моей судьбы настал?

Я вижу корабли их! Да, я вижу...

Пуф. Теперь прошу вас обратить внимание, господа. Это один из самых полезных приемов, к которым мы, сочинители трагедий, прибегаем в тех случаях, когда герою или героине надлежит видеть не то, что происходит на сцене, а, наоборот, слышать и видеть нечто совсем другое, чего на сцене и в помине нет.

Снир. Ага, понятно. Нечто вроде такого поэтического ясновиденья.

Пуф. Вот именно. Прошу вас, сударыня.

Тильберина.

...Да, я вижу...

Они плывут сюда, готовы в бой!

Построились! Дают сигнал! А сзади

Стоят на страже грозные фрегаты.

И вот уже я слышу грохот пушек,

Победный клич и стоны побежденных!

Над морем дым, повисли паруса...

Что вижу я, то все увидят скоро.

Комендант.

Довольно, дочь моя, умолкни, хватит!