Мари-Од Мюрай - Умник Страница 9

— Я тут, в столовой!

Арья вошла — растрепанная, в мини-юбке и незашнурованных кроссовках. Ее мало заботило, как она выглядит, она и так знала, что у Энцо перехватит дух. Но кто такой для нее Энцо? Всего лишь мальчишка, приятель ее младшего брата.

— У меня сегодня нет времени сходить в магазин. А очередь моя, — сказала она и скорчила горестную гримаску.

Энцо смотрел на нее, приоткрыв рот.

— Ты не мог бы купить нутеллы и туалетной бумаги? Тем более что ты ее лопаешь ложками.

— Туалетную бумагу?

Арья засмеялась.

— Так сможешь или нет?

— Или нет.

— Очень занят?

— Да.

Умник переводил глаза с одного на другую, будто следил за партией в теннис. И наконец почему-то решил, что сейчас самое время кое-что выяснить:

— А что делают, когда любовь?

Арья с Энцо оба расхохотались и почему-то смутились.

— Ладно, иди, — сказал Энцо. — Твой раб тебе повинуется.

Арья покраснела, вышла из столовой и позвала:

— Эмманюэль, ты готов?

Медики ушли, а Энцо принес свою толстую тетрадь в клеточку. Он дал себе слово писать каждый день, и присутствие недоумка, казалось ему, должно было его подстегивать. Умник снова принялся за игру.

— И вот пришел один очень сильный армимир и взял в плен одного маликруара.

Сильный армимир был похож на галльского вождя Верцингеторикса на коне. Умник пустил его галопом по ковру: тыдыды-тыдыды! Энцо уткнулся в тетрадь. Он сочинит историю про недоумка, который начинает понимать, что такое любовь… Прошел час. Энцо писал и писал.

— Ты так много пишешь, — услышал он прямо под ухом.

Умник подполз к креслу, прислонился к подлокотнику и смотрел, как ручка скользит по бумаге. Энцо чуть наклонился и легонько боднул его.

— Бум! — весело сказал Умник.

— Мы с тобой друзья, — шепнул ему Энцо.

— Ага! — тоже шепотом отозвался он.

Сидя в классе, Клебер старался прилежно слушать, но мысли его были далеко. Только бы Умник чего-нибудь не отмочил! Вдруг у Энцо лопнет терпение?

— К посещаемости мы будем относиться со всей строгостью, — говорил учитель физики. — В случае пропуска уроков ученик должен принести объяснительную записку.

«Особенно удобно для тех, кто живет без родителей», — подумал Клебер. Расписание и без того было страшно неудобным: в понедельник и вторник он будет возвращаться домой не раньше шести.

Закончив вступительное слово, учитель стал вызывать всех по очереди и спрашивать дату рождения и выбранную специализацию.

Справа от Клебера сидела девочка, которой еще не исполнилось семнадцати, а для углубленного изучения она выбрала физику. Звали ее Захра. Клебер изучал взглядом ее профиль, как будто рисовал его на бумаге: выпуклый лоб, нос с горбинкой, смуглые губы, волевой подбородок. Восточная кровь? Романтичный Клебер так и видел ее в гареме или на невольничьем рынке.

— Месье Малюри? — вызвал учитель. — Клебер Малюри? Есть такой?

— Есть, есть! Это я! — очнулся Клебер.

Класс рассмеялся — тому, что он вскочил как встрепанный, и странной, похожей на «малярию» фамилии. Захра повернулась к нему, глаза у нее оказались светло-серыми. Она не смеялась, но ее сочные губы тронула улыбка.

После уроков в школьном дворе Клебер обратил внимание на другую девочку, рыжую, круглолицую. Обеими руками она приподнимала копну волос, чтобы было не так жарко. Клеберу страшно хотелось прикоснуться к ней, но он не решался и только не сводил с нее глаз. «Ты про девушек знаешь?» — вдруг вспомнились ему слова брата. Нет, ничего-то он про них не знал. А так хотелось бы. Узнать хотя бы, как зовут эту рыжую, откуда родом Захра, спросить у обеих телефон, позвать куда-нибудь… Тьфу! И думать об этом некогда. Клебер рысью припустился на улицу Кардинала Лемуана.

В подъезде какой-то господин собирался войти в лифт и уже открыл дверь, но вдруг обернулся. Клебер узнал месье Видибога.

— А, это вы! — сказал он. — Как поживает ваш дебильный братец?

Клебер чуть не ответил: «Сам ты дебил», — но сдержался. А старик продолжал:

— Небось, доволен, что нашелся его задрипанный кролик?

— Что-что?

И месье Видибог рассказал, как было дело. Оказывается, он заметил, что Умник играл в исповедальне, а после службы мадам Видибог захотела поставить свечку святой Терезе Младенца Иисуса[1]. Ее статуя стоит рядом с исповедальней; тут-то месье Видибог и заметил, что из-за занавески торчат плюшевые уши.

— Мы вернулись поздно. Я не стал вас беспокоить и оставил кролика перед дверью.

Клебер рассыпался в благодарностях, но про себя почувствовал разочарование: слишком просто объяснилась тайна месье Крокроля.

В квартиру он входил с неприятным предчувствием. Хоть он и сказал, что Умник не боится оставаться один, но сам понятия не имел, правда это или нет.

— Умник! — окликнул он брата.

Тот был в гостиной — играл с Энцо в игрушечных лошадок.

— Я умею считать! — завопил Умник. — Раз, два. Три, четыре, бэ, двенадцать!

— У нас кое-что получается, — сказал вымотанный до предела Энцо.

Что видели в ту ночь во сне жильцы съемной квартиры на улице Кардинала Лемуана? Клебер разрывался между Захрой и рыжей девчонкой. Умник еще раз победил маликруанское воинство. Месье Крокроль нашел себе супругу. А Энцо кое-как дождался утра. Эмманюэль был точен, как часы с кукушкой…

— Ровно семь, — вздохнул Энцо.

Но вдруг на его хмуром лице просияла улыбка. Он встал, оделся… ну, слегка… трусы, футболка… Посмотрелся в зеркало стенного шкафа, причесался… тоже слегка. Сел по-турецки на кровать и выждал еще несколько минут. Услышав же, как скрипнула соседняя дверь, на цыпочках пошел к своей. Надо было дать Арье немножко времени. Он мысленно следил за ней. Вот она разделась, включила воду, залезла в ванну.

— Go! — подбодрил Энцо сам себя.

Он пробежал до конца коридора, остановился перед дверью ванной комнаты. И вдруг оробел, испугался того, что сам задумал. Но раз уж решил, не след отступать. За дверью шумела вода. Он представил себе Арью под душем. Открыл дверь.

— О, извини…

Под душем стоял Эмманюэль.

Глава 5

В которой месье Крокроль выпивает лишнего и попадает на операционный стол

— У меня пропала зажигалка, — сказал Корантен, усаживаясь напротив Энцо.

— Опять?

— По-моему, я оставил ее на кухне…

Корантен подозревал, что это Энцо над ним подшучивает.

— Ну что, будем отмечать мой день рождения? — спросил он.

— Надо говорить «днюху». Ты же у нас молодежь.

— А ты отстал на два поколения. Так никто уже не говорит. Но ты мне не ответил.

— Выпить я не прочь, но кого приглашать-то?

Энцо посмотрел по сторонам с таким видом, будто вокруг бесплодная пустыня. Но Корантен ждал от друга согласия и счел, что получил его.

— Я тут немножечко подумал…

Он вытащил из кармана листок с давно заготовленным списком.

— Само собой, Юбер и Жан-Поль. Потом Фред — это приятель Арьи, неплохой парень. Еще мой двоюродный брат Алексис, он вернулся из Лондона…

— Погоди, — прервал его Энцо. — Куда годится такой список?!

Он вырвал у Корантена листок.

— Тут же ни одной девчонки!

— А кто виноват? — вспылил Корантен. — Ты! Ходить в ночной клуб — видите ли, пошло. Кадрить девчонок на улице — пошло. Отбивать герлу у приятеля — тоже пошло!

— А «герла» все еще говорят?

— Не сбивай меня! Я за год прибавил четыре килограмма! Нет девушек — с горя жру.

— Ты и правда растолстел. Может, стоит побольше курить?

Приятели обменялись злобными взглядами. Они очень друг друга любили, но в последнее время все чаще собачились.

— Слушай, Энцо, мне бы тоже хотелось, чтобы Арья выбрала тебя, но увы! Не вешаться же теперь!

Корантен давно понял, что приятель влюбился в его сестру.

— Будь я мусульманином, я бы тебе ее отдал, — прибавил он великодушно.

— Может, примешь ислам ради такого дела?

Оба рассмеялись.

— В общем, надо раздобыть девушек. А иначе какой праздник? — сказал Энцо.

Корантену исполнялся двадцать один год.

— Может, спросим у нашего школьника? — предложил он.

— У Клебера, что ли?

— Ну да, у них в классе наверняка есть клевые девчонки.

— Постой, ты хочешь, чтобы пацан обеспечил тебя девушками?

— У тебя есть другие варианты?

Энцо помолчал и коротко ответил:

— Нет.

Клеберу очень польстило, что Корантен позвал его на день рождения.

— И подружек можешь привести, — щедро предложил Корантен.

— Вот спасибо! — обрадовался Клебер. — Двоих можно?

— Сколько хочешь!

За неделю Клебер успел подготовить почву. Он узнал, что рыжую зовут Беатрис. Она умела ругаться, могла заехать парню кулаком в живот, и ей все время было жарко. Захра была ливанка. На уроках она, не поднимая головы, прилежно царапала в тетрадке. Клебер чувствовал, что и там, и тут у него есть шансы. Он веселил обеих рассказами про обитателей квартиры, где поселился, но про Умника не проронил ни слова. И вот теперь пригласил на день рождения Корантена.