Великий Ван - Николай Аполлонович Байков Страница 16

Но не таков был Ван. Чувствуя в себе избыток первобытных сил и стремление претворить их в действие, он мысленно решил вызвать на бой медведя, тем более, что неугомонный червь голода делал свое дело и сосал его под ложечкой. Призывные крики и стоны медведя приближались. Он шел по косогору, подымаясь на хребет, где остановился в ожидании.

Зная чуткость и тонкий слух Мишки, тигр зашел сюда с наветренной стороны и припал к земле, прячась в зарослях за стволом поваленного бурей кедра. Медведь шел по лесу шумно, по временам останавливаясь и прислушиваясь, не отзовется ли где-нибудь медведица на его страстный призывный голос.

Музыкальными способностями Топтыгин не обладал, иначе он спел бы любовную серенаду, при чем, гитару мог бы ему заменить любой пень сломанного дерева, с торчащими вверх щепами.

Медведи часто упражняются на этих щепах, оттягивая их и отпуская, при чем, дрожа и вибрируя, они издают довольно мелодичные звуки. Медведь, – музыкант по призванию, но мало талантлив, не даром же существует у людей поговорка, обидная для нашего добродушного зверя, когда желают подчеркнуть отсутствие слуха у человека, говорят, что ему медведь наступил на ухо.

Тигр, как кошка, хотя и не обладает выдающимися музыкальными способностями, но слух у него отличный, а голосовые средства его довольно богаты. Он может подражать крику любого зверя и пользуется этим, в случае надобности, с большим искусством.

Услышав любовную песнь таёжного донжуана, тигр попробовал подражать ему более тонким голосом медведицы, вышло удачно. Медведь взревел и пошел полным ходом на очаровательные звуки томного голоса своей воображаемой возлюбленной.

Ван продолжал кричать, стараясь взять ноту самого нежного страстного тона. Это ему удалось. Медведь приближался. В ночной тишине ясно слышались его грузные шаги в чаще винограда и лиан. Он шел напролом, с нетерпением ломая заросли.

Ван притаился за толстым стволом кедра и ждал появления зверя, но медведь в самый последний момент, за несколько десятков шагов, остановился, прислушиваясь к звукам леса.

Наступила полная тишина. Оба зверя, разделенные стеной густых зарослей, затаили дыхание и замерли, напрягая все свои пять чувств в надежде выяснить действительное положение вещей.

Так прошла минута, две, три. Ни один звук не нарушал мертвую тишину зеленой пустыни.

Медведь, изощренный жизненным опытом, знал, что эта зловещая тишина полна опасностей и может грозить гибелью, даже ему, лесному богатырю.

Тигр чувствовал, что наступил момент, когда его хитрость бесполезна и исход предприятия зависит от случая.

Инстинкт и осознание реальной опасности отрезвили медведя. Он понял, что попал впросак и теперь эта мысль, как молния, озарила его мозг и требовала немедленного решения. Каждая секунда дорога. Малейшее промедление грозит смертью.

Тонкие обонятельные нервы его носа уловили запах страшного хищника. Обычно он не боялся тигров и, встречаясь с ними в тайге, старался быть хладнокровным и равнодушным, но теперь, в ночной тишине, окруженный непроницаемой чащей, зная намерение Владыки гор обмануть его, он понял всю безвыходность своего положения и решился на последнее средство спасения, доступное ему. В мгновение ока Топтыгин повернулся назад и, сделав несколько коротких прыжков, с легкостью кошки, взобрался на ближайшую старую липу, нижние ветки которой позволили ему удобно на ней расположиться.

По шуму медвежьих шагов и другим звукам, тигр догадался о намерениях Мишки и не торопился его догонять.

Выйдя из своей засады, Ван направился медленной и степенной походкой к месту действия и, подойдя к толстому стволу липы, на которой сидел медведь, поднял свою могучую лобастую голову и смерил его долгим испытывающим взглядом.

От этого взгляда у добродушного Мишки побежали мурашки по спине и шерсть на загривке стала дыбом.

Вытянув свою морду вперед и собрав в трубочку толстые губы, он выражал свой протест фырканьем и сопеньем, урчал что то себе под нос и плевался; но когда тигр стал на дыбы и оперся передними лапами о ствол липы, царапая ее своими когтями, медведь перебрался еще выше и, обламывая сухие ветки, начал бомбардировать ими царя зверей,

Ван окончательно вышел из себя и, в гневе за такое непочтение, оскалил свои страшные зубы, показав длинные острые клыки.

Осажденный на дереве Мишка проделывал какой то странный танец на толстом суку липы, фыркал и презрительно плевал на своего врага, посылая ему проклятия и называя самыми нелестными именами.

Между тем солнце уже выглянуло из-за гор и наступил яркий день.

Пернатые обитатели тайги запищали, зачирикали и запели свои обычные стройные песни.

Таежные завсегдатаи всевозможных происшествий и скандалов, сороки и сойки, были тут как тут. Их только здесь и не хватало.

«Так, так, так, – трещала сорока прыгая с ветки на ветку в вершине липы, приютившей злосчастного медведя. – Попался, голубчик, и поделом! Глупость до добра не доведет! Сиди теперь на дереве, как воронье пугало! Очень, очень рада, что судьба справедлива! В прошлом году ты сожрал моих птенчиков, а теперь сам попадешь на обед нашему Владыке! Так тебе и надо! Так, так!» Другие кумушки подхватили эти крики и наперебой стали осыпать бедного Мишку бранью и выливать на его голову грязные помои. Благо он был бессилен против них и только злобно посматривал на своих мучительниц своими маленькими глазками и неодобрительно пыхтел.

«Прочь, прочь отсюда – пропищал скромный серый поползень, случайно прилетевший на крики соек. – Как не стыдно вам издеваться над добрым Черным Мешком! Птенчиков он не трогал, я знаю это хорошо! Она лжет, как всегда…» Ho окончить свою речь он не мог: его обступили со всех сторон голубокрылые сойки и заглушили слова его неистовыми истерическими криками и бранью, так что бедный поползень, спасаясь от назойливых кумушек, вспорхнул и улетел на соседнюю березу, откуда молча наблюдал за всей этой кутерьмой.

Между тем Ван, видя, что медведь решил отсиживаться на дереве, походил еще некоторое время вокруг него, а затем удалился и залег в недалеком от него расстоянии, в надежде, что медведь в конце концов сойдет вниз.

Но неугомонные сороки открыли намерение тигра и своими криками указали Мишке на готовящуюся засаду.

Убедившись в бесполезности маневра, Ван вышел из своей засады, бросив грозный взгляд на неугомонных сплетниц, и направился вниз, в ту сторону, откуда пришел медведь.

Некоторое время сороки преследовали его, но затем отстали и возвратились опять к медведю, с целью узнать, что он предпримет дальше.

Освободившись от своих преследователей, тигр круто повернул в сторону, обошел заросли и снова залег на выступе скалы, откуда ему видна была верхушка липы и сидящий на ней медведь.

Сойки и