Городок мой, Сиривада - Мадхурантакам Раджарам Страница 21

Вот как! Нагарадзу-гару нашел в лице Рамаджоги человека, который должен воздействовать на Чирандживи. Чирандживи еще не знал, что Рамаджоги всегда говорит и действует от чистого сердца, без задних мыслей. Слова Рамаджоги показались ему прологом к какой-то пьесе, написанной или задуманной Нагарадзу-гару. Нагарадзу-гару, очевидно, был не только автором пьесы, но и режиссером. Но как разгадать планы режиссера? Чирандживи решил попытаться.

— Я счастлив, что мои скромные творения известны господину мэру! В детстве отец однажды подарил мне ручку новейшей марки «Черная птица» за две рупии, и я был счастлив безмерно. Сегодня я чувствую себя не менее счастливым, чем в тот день, когда получил этот подарок…

— Я думаю, что Нагарадзу-гару узнал о твоих сочинениях от Шрикантама-гару, директора нашей школы. Он очень просвещенный человек! Мы сегодня как раз встретились с ним в доме мэра.

Вот оно что! Значит, Нагарадзу-гару и его приспешник имеют какие-то виды на него, строят какие-то планы. А Рамаджоги продолжал выражать свой восторг:

— Ты подумай, Нагарадзу-гару не только восхищается твоими писаниями… Более того, он хочет устроить тебе чествование здесь, в Сириваде! «Разве мы не должны гордиться им, дорогой Рамаджоги?» — спросил он меня…

Ну что ж, отличная ловушка! В мышеловку положили кусочек ароматного копченого мяса. Но у мыши слюнки не текут — наоборот, Чирандживи почувствовал позыв на рвоту.

— Слушай, наяна[39]! — продолжал Рамаджоги. — Тебе могут не понравиться мои слова, но я все равно скажу. Молодые люди стали такими легкомысленными, но ты же умный юноша. Почему ты так ведешь себя?

— Да в чем дело, господин учитель? — удивленно спросил Чирандживи.

— Нагарадзу-гару, наш мэр, — очень достойный человек! Почему ты не нанес ему визит, не дожидаясь, пока он пригласит тебя к себе?

В жизни Чирандживи не получал такого странного совета. Он изумленно уставился на Рамаджоги. Чирандживи уже начал понимать, что с Рамаджоги не стоит вступать в дискуссию или искать в его словах скрытый смысл. Проще согласиться с ним.

— Вы совершенно правы, господин учитель! Признаю свою ошибку. Я так и сделаю, как вы советуете! Молодым людям ведь свойственно ошибаться, а старшие должны их прощать.

— Да нет, — извиняющимся тоном сказал Рамаджоги, — ты не должен уж так себя корить. Я тут тоже ошибался. Что ж, думал я, он мэр, такой пост занимает, не пойдешь ведь к нему прямо в дом. Он же не может каждого принять и выслушать. Но как я ошибался, Чирандживи! Он меня сразу принял, и очень охотно! Усадил в кресло, предложил кофе… «Рамаджоги-гару, — сказал он мне, — таким людям, как вы, известно многое, чего не знают другие…»

Чирандживи будто вышел из столбняка. Он почувствовал, что здесь-то и зарыта собака.

— Да разве в городе случается что-нибудь, что осталось бы неизвестным Нагарадзу-гару? Извините меня, я не могу этому поверить… Чтобы он был не в курсе!

— Вот беда с молодыми людьми! Конечно, Нагарадзу-гару исключительный человек! Но зачем же считать, что он наделен «божественным зрением»[40]. Или, может быть, у него есть волшебное зеркало? Вот, например, он не знал о незаконных делах в доме Таяраммы…

Неужели именно из-за этого Нагарадзу-гару старался прельстить школьного учителя, даже как будто заискивал перед ним? Чирандживи подумал, что его разыгрывают, но Рамаджоги, казалось, был сама искренность.

— Но это же не секрет. Весь город знает, что дом Таяраммы — центр контрабанды.

— Как, вам это известно? — спросил обескураженный Рамаджоги.

Чирандживи в душе умилился его простодушию. И в то же время посочувствовал Нагарадзу-гару — такой умный человек вынужден действовать через бесталанного посредника, доверять роль в своей пьесе плохому актеру.

О существовании центра контрабанды в доме Таяраммы почти все знали. Это давно уже не было секретом. Но граждане Сиривады умели вести себя в соответствии с пословицей: иметь глаза, но не видеть, иметь уши, но не слышать. Так что Нагарадзу-гару не мог быть обеспокоен тем фактом, что по прошествии стольких дней слухи дошли и до наивного Рамаджоги. Должно быть, он взволнован чем-то совсем другим.

— Послушайте, господин учитель! Скажите мне, правильна моя мысль или я ошибаюсь. К Нагарадзу-гару ходит множество людей, ведь он мэр города. Но почему-то вас он принял особенно любезно. Как это объяснить? Может быть, вы сообщили ему какую-то исключительно интересную и важную для него новость?

— Да, так оно и было. Посудите сами, слыханное ли дело, чтобы с женщины сняли сари в центре города, в двух шагах от моего дома? В наши-то времена! Это только в пуранах о таком насилии можно прочитать.

— И вы это видели? — спросил Чирандживи.

— Собственными глазами! Я прогуливался вдоль канала, фонари не горели, тьма была кромешная. Увидел впереди две фигуры, они как будто боролись. Я закричал, и грабитель скрылся. Подошел ближе, а она стоит, как пальма без листьев… Спрашиваю: «Кто вы? Что случилось?» Я разглядел, что у нее миловидное лицо и хорошая фигура… Знаете, Чирандживи, вот вы слушаете мой рассказ спокойно, а Нагарадзу-гару побелел как мел.

Да, это интересно, подумал Чирандживи. Нагарадзу-гару не такой человек, который переживает чужое несчастье как свое собственное. Вряд ли его огорчило бы уличное происшествие с раздеванием женщины, если бы эта женщина была для него неким «иксом». Очевидно, имелась причина, которая заставила его принять этот случай близко к сердцу.

В маленьком городке закулисные дела обычно всем известны. Одна из сплетен вдруг всплыла в памяти Чирандживи, и причина стала ему ясна.

— Ох, мне пора домой, бабу! — забеспокоился Рамаджоги.

Чирандживи проводил его до калитки и по дороге спросил:

— Кстати, учитель, что это рассказывают о краже в вашем доме?

— Да случай-то совсем пустячный, наяна! Сари пропало… Не обязательно думать, что оно украдено. Но разве женщины этому поверят. Женщинам опасно говорить правду, хоть и лгать им тоже опасно…

Чирандживи стоял у калитки, провожая взглядом Рамаджоги. Тот шел, опустив