Городок мой, Сиривада - Мадхурантакам Раджарам Страница 22

Чирандживи вернулся на свою любимую каменную скамью в тени бука. В голове его кружились мысли о чудесах Сиривады. Самым удивительным и забавным казалось намерение Нагарадзу-гару чествовать его! Чирандживи знал, что на самом деле никакого чествования не будет, поэтому, закрыв глаза, живо представил эту церемонию в своем воображении.

Вот собралась огромная толпа горожан. На сцене развешены благоухающие цветочные гирлянды; от зажженных курительных свечек поднимается ароматный дымок. Посредине сцены стоят три кресла: в центре, на председательском месте, торжественно восседает Нагарадзу-гару, в кресле справа — Шрикантам-гару, а в кресле слева робко съежился он сам, Чирандживи.

Фантазия Чирандживи разыгралась, и ему представилось еще более яркое зрелище: не просто собрание, а пышная аудиенция, которую дает монарх Нагарадзу-гару. Он сидит на позолоченном троне, рядом с ним стоит главный церемониймейстер двора — Шрикантам. Напротив сцены почетные места; вот массивная фигура и толстое усатое лицо военачальника Дандапани; вот сидит наш градоначальник — Бхутапати, а вот царский родственник (хоть и неизвестно, каким родством они связаны) — Дипала Дора! Рядом — Нараянаппа, богатый купец, который всегда может ссудить великому монарху любую сумму денег. А вот еще и еще выдающиеся люди — разве всех перечислишь? Каждый сидит согласно своему рангу. Надо их всех приветствовать, почтительно поднимая сложенные ладони. При дворе монарха место поэта вакантно, а вся торжественная церемония имеет целью заполнить пустующее место его, Чирандживи, персоной.

Шрикантам расправляет свой длинный ангавастрам, прокашливается и начинает торжественную речь:

«Уважаемые граждане! Сегодня великий день, большой праздник! Сам Нагарадзу-гару председательствует на нашем высоком собрании. Посмотрите на молодого человека, сидящего в этом кресле. Его зовут Чирандживи. В свое время он учился в нашей сиривадской школе и тоже подвергался наказаниям за нерадивость — может быть, учитель стукал его костяшками пальцев по голове, а может быть, заставлял сидеть у стены в положении «годакурчи»[41]. В те времена его окликали на улице: «Уй, Чирандживи!», а не «Чирандживи-гару». Вы удивляетесь, почтенные сограждане, что мы хотим воздать почести этому юноше, этому недавнему школьнику. Но дело в том, что мы хотим восславить его талант, его могучее перо, которые совмещают в себе разящую силу меча и копья, ружья и пушки. Поскольку Чирандживи-гару человек умный, он не использует эту могучую силу в целях разрушения. Именно своим разумом и благонравием он отличается, и пожалуй, еще больше, чем талантом, потому что, как известно, писателями в наше время хоть пруд пруди. Вот, к примеру, я даже не был его учителем, а с каким почтением он относится ко мне! Скажешь ему: «Садитесь!» — ни за что не сядет в моем присутствии. А уж Нагарадзу-гару он как божество чтит! В этом почтении к старшим — задатки его будущей славы. Вы знаете, он уже приобрел известность. Но он еще молод, зелен, мало каши ел. Разве он может знать, о чем писать и как писать? Нет, не может. А вот если он поучится у старших и последует их советам, он будет писать, что нужно и как нужно. Я верю в это, и посему считаю своим долгом пожелать ему долголетия, богатства и мудрости! Благословляю его и приношу нижайшую благодарность председателю, предоставившему мне возможность произнести эту речь».

Затем последовала речь председателя:

«Братья и сестры! Мы отмечаем сегодня событие огромной важности! Всего недели две назад я и вообразить не мог, что в нашем маленьком городе такое возможно. Расскажу вам, с чего все началось. В одно прекрасное утро Шрикантам-гару ворвался ко мне, как буря. «Вы еще спите? — вскричал он. — Ошеломляющая новость! В нашем городе, в соседнем квартале, в нескольких десятков шагов от вас, живет поэт, а мы даже не знали этого! Он пишет замечательные песий, поэмы, потрясающие романы! Пробудитесь же, раскройте глаза!» «Правда ли это? — изумленно спросил я. — Что за чудо — как это я мог не знать о таком человеке в нашем городе?» Но тут я вспомнил одну из притч, которую в детстве рассказывал мне школьный наставник, и сразу все понял. «Вороны и кукушки почти не отличаются друг от друга оперением, — говорится в этой притче. — Но когда приходит весна, мы сразу отличаем кукушку от вороны по сладкозвучному пению!» И вот весна пришла в нашу Сириваду! У нас появился молодой поэт. Кто приносит славу отечеству, как не поэты? Вьяса, Вальмики, Шекспир — их имена живы в памяти, а имена правителей и полководцев забыты. Я хочу только одного — чтобы поэт остался с нами в Сириваде! Тогда пусть хоть сам премьер-министр посетит наш город. Наш поэт напишет приветственную песнь, и почетный гость будет удивлен: «Подумайте! Какой великий поэт живет в этой маленькой Сириваде!» Вот почему, узнав о нем, я воскликнул: «Чирандживи! Да живешь ты две тысячи лет в богатство и счастье!» Вот почему я решил организовать это чествование. Мне хочется положить ему руку на плечо и сказать: «Чирандживи, мой дорогой мальчик! Во весь голос возвещай истину, учи тому, что должно, защищай справедливость!»

Нить мыслей Чирандживи прервалась, и он сел на скамье. Пестрые картины, возникавшие в его воображении, исчезли, он вернулся к действительности. Но из мира фантазии протянулась нить к миру реальному. Итак, Нагарадзу-гару окончил свою речь.

Теперь, после всех этих восхвалений и наставлений, предоставили слово для ответа Чирандживи — церемония чествования всегда завершается благодарственной речью чествуемого лица. Ну, что же, он и ответит, возвестит истину во весь голос! В голове Чирандживи, как стремительный горный поток, текли стихи. Он схватил листок бумаги и начал их записывать:

Чирандживи был голоден, а какой-то мудрец сказал, что это состояние способствует пробуждению мысли. И он оказался прав. Чирандживи писал и писал куплет за куплетом.

5

Когда Рамаджоги наконец