Андрей Ильин - Альтернативный солдат

Альтернативный солдат

Андрей Ильин

© Андрей Ильин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Говорят, что старость запрограммирована природой. Мол, с возрастом меняется обмен веществ, клетки медленно обновляются, организм дряхлеет. Наверно, так. Хотя науке известны случаи, когда по совершенно необъяснимой причине у восьмидесятилетней старухи начинают расти зубы, исчезает седина и появляются месячные. Кожа разглаживается, мышцы наливаются молодой силой, возвращается острое зрение. Спроси – отчего так? В ответ услышишь лепетание про гены. Или про то, что пути Господни неисповедимы… Такая вот она, «наука»! Человек живет до тех пор, пока осознает необходимость своей жизни. Конечно существование тела, жизнь вечна. Она разнообразна в проявлениях, ее телесная форма не более чем частный случай, крохотный пунктир в бесконечной линии. Если ты нужен другим, твоя жизнь не заканчивается со смертью тела. Душа, свободная от обременительного трупа, обретает иную форму жизни. Такую, что ты и представить не можешь. Увы, труп часто обретает власть над душой. От того и несчастья. Именно труп заставляет нас совершать поступки, в которых раскаивается позднее душа. Разве ей нужны смешные бумажки, называемые деньгами или дорогой автомобиль? Нет, только трупу. Кстати, по иронии судьбы, именно автомобиль чаще всего освобождает душу, а труп – уже на другом автомобиле – отвозят на свалку… простите, кладбище! Все относительно в этом мире – так сказал один старый еврей и был прав. Время не исключение из общего правила. Душа взглянула в прошлое, пытаясь понять, что сделала неправильно – и ужаснулась! Не отдельные поступки были неправильными – нет. Вся жизнь была неверна. Мы суетимся в этом временном мире, наивно полагая, что приобретение материальных благ является основным мерилом успеха и наиглавнейшей обязанностью человека. Остальное, мол, приложится. Отнюдь! Самозабвенно копошась в ворохе вещей и денег, мы забываем, что наши дети растут по нашему образу и подобию, вовсе не обращая внимания на правильные слова и нравоучения, которые мы так охотно расточаем направо и налево. Наши дети – это мы. Только «мы» в наихудшем варианте. То, что стыдливо пряталось в самых дальних уголках души, что скрывалось даже от самого себя, у них снаружи. Они не видят в этом ничего постыдного. А что такого, ведь папа с мамой так поступали? Вот и мы тоже… Понял и закричал от страха, но было поздно.  Оглушенная, ничего пока еще не понимающая душа ощутила жесткую хватку когтистых лап, сверкнуло множество тусклых глаз и полетела душа, но не вверх, как наивно считают любители голливудских фильмов, а вниз, в кромешную тьму…

– Стаси-ик! Пора вставать. Ты же не хочешь, чтобы к нам домой звонили эти грубияны из военкомата? – раздается мамин голос. Тотчас хлопает дверь, слышен стук каблучков, через секунду воет дурным голосом вызванный лифт. Стас с трудом разлепил веки. Круг настенных часов медленно является из полумрака, стрелки брезгливо указывают на половину девятого. Увы, надо вставать. Матушка убежала на работу – она, как и всегда, опаздывает. А ему надо тащить задницу в райвоенкомат. Сегодня последний день, когда можно решить «мировую» проблему откоса от армии. Служить Стас категорически не хотел. И хотя в этом году он пролетел с институтом и должен быть призван, идти в армию все равно не желал. Даже на год. Казарменного хулиганства меньше не стало, дураков офицеров тоже не убавилось, так что терять год и гробить здоровье не было никакого резона. А по поводу рассуждений, что мол, армия школа жизни и чуть ли не второе высшее образование только криво улыбался – так рассуждают неудачники и тупари, дабы оправдать в чужих и в своих собственных глазах врожденную глупость и нежелание хоть чему ни будь научиться. Мдас-с, господа, разделение на белых и черных, на умных и дураков было, есть и будет всегда, чтобы там не говорили всякие шарлатаны и псевдоученые. Равенства нет даже в природе. Сильный индивидуум выживает и дает потомство, слабый идет на корм. И кто сказал, что двуногие скоты здесь исключение? Однако даром ничего не дается, в райвоенкомат идти надо обязательно. На днях матушка раздобыла справку, будто бы Стас является активным прихожанином, усердно молится чуть ли не каждый день, жертвует на нужды церкви и совсем… ну вот абсолютно неприемлет насилие. Сколько мать заплатила священнику, Стаса не интересовало. Он привык быть ребенком.

Военком критически посмотрел на рваные джинсы, джемпер со странными рисунками на груди и рукавах. Гладко выбритое лицо скривилось, словно полковник учуял запах нашатырного спирта.

– Итак, Станислав Куренков, вы являетесь верующим, по религиозным мотивам отказываетесь брать в руки оружие и в будущем намерены посвятить свою жизнь церкви. Члены комиссии правильно вас поняли? – спросил офицер.

– Именно так, товарищ полковник, – смиренно ответил Стас и даже голову наклонил.

Он стоит в одних трусах, ему холодно и неудобно. Сохранять на лице постное выражение в таких условиях трудно. У Стаса даже глаза начали сходиться на переносице он напряга.

– Жаль, – огорченно покачал седой головой полковник. – Здоровье у вас отменное, все показатели выше среднего, уровень интеллектуального развития высок… Армии необходимы умные люди. Может, передумаете? В Североморскую бригаду морской пехоты нужны люди именно вашего уровня.

Стас вздрогнул. Продолговатое лицо вытянулось, массивный подбородок дрогнул, карие глаза расширились. Воображение тотчас нарисовала страшную картину: после многодневного, изнуряющего путешествия в железном брюхе десантного корабля батальону морпехов предстоит высадка. С лязгом открываются створки носового люка, откидывается аппарель. Взревывая моторами, в холодную воду сползают танки и бронетранспортеры. Оглушительно грохочут выстрелы орудий, крупнокалиберные пулеметы рвут воздух длинными очередями. Десантный корабль подходит вплотную к берегу, но до серой полоски пляжа еще несколько метров и морская пехота прыгает прямо в ледяную воду. Северное море обжигает солдат лютым холодом, волны сбивают с ног, но возврата назад нет, надо идти только вперед. Морпехи выбираются на берег, обмундирование темнеет от влаги, вода плещется даже в карманах, тело налито свинцом.

– Быстрее матрос! Шевели копытами! – рявкает над ухом сержантский голос и мощный пинок в зад придает необходимое ускорение.

Ты устал, с тебя льет пот пополам с горькой морской водой, а тебе надо бегом подняться по песчаному склону на гребень и окопаться. Мир сужается до узкой полосы, по которой ты карабкаешься наверх. Падение. Пальцы судорожно скребут по застежке, а она разбухла от воды и никак не желает выпускать из плена складную лопатку. Проходят бесконечные полторы минуты и ты наконец-то зарываешься в песок по макушку. Все? Наоборот, только начинается! Вот-вот противник опомнится и бросится в атаку, чтобы сбросить в воду батальон и морская пехота будет драться до последнего патрона. А может – и это скорее всего! – перейдет в контратаку, втаптывая в грязь и дерьмо вражеских солдат, давая возможность подразделениям второго эшелона без помех высадиться на побережье. Чего прятаться в окопе? Сыро и холодно. Совсем другое дело наступать под свист пуль и грохот взрывов…

Картинка получилась такой яркой, что Стас даже слегка вспотел от волнения. Во рту пересохло, колени задрожали, из перекошенного рта выполз сиплый голос:

– Ну-у… вы же понимаете… мир спасет любовь к ближнему… э-э… Махатма Ганди… то есть Лев Толстой. Я не могу! – пискнул Стас.

– Жаль! – крякнул полковник. – Должен вам сказать, что пока мир спасает мундир военного, а не ряса священника. Но это так, к слову…

Он порылся в бумагах на столе, пальцы осторожно извлекли из белой кипы исписанный мелкими печатными буквами листок.

– Вот. Есть заявка на одного человека… Вы, товарищ Куренков, знаете, что такое альтернативная служба?

Стас что-то слышал, но так, в общих чертах. Там вроде дома жить, только каждый день ходить на работу типа дворника или санитара. Выходные и праздники тоже дома. В общем, кайф а не служба!

– Надеюсь, без оружия? Вы же понимаете, мне нельзя … – мямлит елейным голоском Стас, а самому орать хочется от радости.

– И даже без формы, – засопел полковник. Складки на лице обозначились четче, в глазах появилось выражение… ну, вот если в дерьмо на улице наступили, реакция на случившееся проявляется именно так. – Для вас самое то: дедушки, бабушки, коляски… разговаривать в полголоса, ходить на цыпочках – тьфу! … извините, мухи достали. Так как?

– Согласен послужить отечеству, – благовоспитанно наклонил расплывающуюся от радости морду Стас. – Надобно что-то подписать? – уточнил на всякий случай.