Афанасий Полушкин - Клуб «КЛУБ»

Афанасий Полушкин

Клуб «КЛУБ»

Официального изложения фактов, предлагаемых вниманию читателя в следующей главе у нас нет, но они тщательно проверены на основании писем и других рукописных свидетельств, подлинность которых настолько не подлежит сомнению, что оправдывает изложение их в повествовательной форме.

Извините, что вмешиваюсь, но надо бы это расследовать.

Copyright Afanasiy Polushkin 2014 г.

Предисловие

(1) Необходимое объяснение

Давайте выясним все с самого начала: клуба с названием «КЛУБ» больше нет. Уже более двух лет его заседания не проводятся. Судьба большинства его членов печальна.

Поэтому книга, которую вы держите в руках, должна была называться «Посмертные записки клуба “Клуб”».

Я так было её и назвал. Но потом представил себе, как дух Чарльза Диккенса медленно материализуется в полумраке Вестминстерского аббатства, выходит на Victoria Street, ловит кэб, добирается до BAA Heathrow (кляня последовательно: нерасторопность лондонских кэбменов, погоду, перегруженный трафик, забитые парковки, погоду, вновь начавшуюся забастовку погрузчиков багажа, погоду, грузную мулатку за стойкой регистрации и весь пятый терминал целиком); летит в Москву, выясняет при помощи потусторонних сил и левых баз данных, где живет некий Polushkin; пару месяцев является ему ночами с криком «BOO!» и, добившись наконец полного расстройства психики указанного Polushkin’a, довольно тает в предрассветном сумраке ближнего Подмосковья.

Название, как видите, я изменил, но вынужден теперь давать пояснения. И первое из них: клуб «КЛУБ» больше не функционирует, что дает мне моральное право раскрыть некоторые материалы его заседаний. Этим правом я и собираюсь воспользоваться, начав с его (клуба) истории, А может быть, даже и предыстории, если таковую удастся отыскать.

(2) История (и предыстория) клуба «КЛУБ»

Несколько лет назад в июне я был приглашен к старому другу Вовке на ближнюю (дальняя у него в Италии) дачу. Не к Вовке, конечно, к Владимиру Владимировичу Порошину, какой он теперь Вовка. Ехать хотелось не очень, с учетом того, что месяцем раньше я чуть не сжег баню на той даче. Тогда отмечали его, Вовкино, сорокапятилетние. Гостей понаехало в два раза больше, чем ему исполнялось лет. Я был усталый, пьяный, злой и завидовал хозяину дачи раз в двадцатый, со дня нашего знакомства. Нет, в двадцать второй. В двадцатый раз было на предыдущий Новый год. И вот, не от зависти, а в честь дня рождения или, может быть, по какой другой внутренней необходимости я решил устроить у Вовки на даче настоящую праздничную иллюминацию, с последующим мордобоем. Не получилось. Канистра с бензином, из которой я поливал баньку, оказалась канистрой с водой, так что брошенная в лужу этой воды зажженная зажигалка «Зиппо», так и осталась там лежать как дура. Заодно и мордобой пришлось отложить. До лучших времен.

Так что ехать на ту же дачу снова не хотелось совсем. Но ехать было надо. Приглашение было персональным. Да и не было еще такого случая, чтобы кто-нибудь из посвященных пропускал 14 июня без уважительной причины.

Посвященных вместе со мной и Вовкой было шесть человек. Объясняется это не тайным каббалистическим обрядом и не масонскими, прости Господи, делами.

А вот чем.

Мы перезнакомились друг с другом осенью 1979 года, когда во вневедомственной охране Киевского района города Москвы открылись три вакансии сторожа и три – пожарника, потому что на Арбате для Министерства культуры СССР начали перестраивать доходный дом начала прошлого века. Стройку нужно было сторожить. Ну, так полагалось. Кто-то, может, как раз Вовка, подсуетился первым, устроился в набираемую бригаду сторожем, позвал своего приятеля, тот – знакомого, тот – своего. Оказалось в итоге, что в бригаде собрались студенты трех факультетов МГУ: филологического, исторического и журналистики. Работали мы парами: один сторож и один пожарник, по системе через два дня на третий. Для тех, кто не в курсе: день дежуришь, потом ночь, потом сутки отдыха. Кто из нас сторож, а кто пожарник помнили мы не твердо, да и состав пар определялся тем, кто в данный конкретный момент мог пропустить занятия. Но бабушке-бригадирше, проводившей внезапную проверку объекта (пятого числа каждого месяца), фамилии назывались в точном соответствии с графиком, висящим на стене сторожки – комнаты на втором этаже доходного дома с видом на внутренний дворик, будущий зимний сад. А бабушка была старенькая и лиц не запоминала. Приходила в сторожку, выпивала бутылочку Кагора и уходила довольная.

Смысл работы для каждого из нас состоял в ежемесячном получении семидесяти двух рублей сорока копеек и почти ежедневном использовании помещения на Арбате в качестве… гостиной?.. салона?.. салуна?.. всем составом бригады и нашими многочисленными сокурсниками. Что нас всех и сдружило. А поводом к тому, чтобы четырнадцатого июня каждого года собираться всем составом нашей бригады сторожей и пожарников, стали события, в которых мы все приняли участие, совершили подвиг и выполнили свое сторожевско-пожарное предназначение. Короче – спасли будущее Министерство культуры от огня, разгоревшегося на третьем этаже реконструируемого объекта 14 июня 1980 года. Как позже написали в ведомственной газете «Советский пожарник», дежурная смена, обнаружив первые признаки пожара, сообщила о нём (них?) по телефону и «смело вступила в неравную схватку с пламенем, превратив очаг возгорания в место задымления». А уж во что превратили место задымления пять пожарных расчетов, эффектно подкативших к стройке по тогда еще проезжему Арбату, и вспоминать не хочется.

Мне, правда, принять участие в тушении пожара не довелось. Я отошел ненадолго по делам, а вернулся, когда уже все было кончено. В смысле – потушено. Тем не менее именно я, вместе с одним товарищем и бабушкой-бригадиршей, получил премию в размере месячного оклада за проявленную бдительность, рвение и еще чего-то там. Тут как раз и выяснилось, что я в нашей смене был не сторожем, как думал, а пожарником.

Премия (72 руб. 40 коп. на каждого) была успешно пропита всей бригадой (но без бабушки) в «Славянском базаре» 14 сентября того же года. И именно там, в «Славянском базаре» мы договорились отмечать спасение Министерства культуры общей встречей всей бригады 14 июня каждого года.

Что в отдаленном будущем и привело к рождению клуба «КЛУБ».

Никто (ладно, пусть только я) не верил, что следующее собрание состоится. Но оно состоялось, как и последующие двадцать пять собраний нашей славной бригады сторожей и пожарников, трудившихся во благо Министерства культуры.

Пять последних встреч проходили в загородной резиденции Владимира Порошина, создателя и генерального директора газетно-журнального холдинга «Тур-Охота». И вот подошло время новой, до тошноты традиционной, на которую прибыли: Сергей Фабр филолог, профессор нашей общей альмаматери; Виктор Коренев зубр тур-индустрии, владелец агентства «Festivus»; Антон Бухаров издатель перекидных календарей и рекламных буклетов, Василий Сретенский, историк, а может быть, культуролог или филолог, он сам тогда запутался и ваш покорный слуга, притащенный на веревке (точнее, на тросе) Антоном Бухаровом, потому что моя машина, именуемая в народе «Буренкой», надолго задумалась.

Сначала занимались кто чем: играли в теннис, пуляли куда-то из лука, спали у телевизора. Я помогал Вовке на кухне. В пять часов – общий сбор в бане. Очень полезно помылись, я там, рядом, зажигалку Вовкину нашел. «Зиппо». Он меня очень благодарил.

После бани – все за стол. Угощали фазаном по-бургундски, судаком с хреном и тушеной в грибах зайчатиной. Дело в том, что Вовка всегда, сколько его помню, был охотником и рыболовом. (Сил нет, как хочется добавить: и грибником!) И грибником. Двух фазанов и зайца он убил сам. Судак – под сомнением. Возможно, его добыл профессор Фабр, который ловит рыбу в местах менее экзотических, чем Владимир Владимирович но, зачастую с лучшим результатом. В общем, все начиналось как обычно, за исключением того, что Вовка попросил сразу не напиваться, поскольку «у него есть, что будет нам сказать». Высказано, видимо, было несколько иначе, но мне запомнилось именно так, поскольку я был возмущен. Это кто и когда напивался сразу? И потом, что значит это «сразу»? Сразу – это когда? Я даже демонстративно пропустил второй тост. Впрочем, этого, кажется, никто не заметил, поскольку вслед за вторым мгновенно последовал тост третий. И четвертый. И…

Вот.