Наталия Левитина - Блондинка в Токио Страница 10

Размышляя об этом, я наступила на жующего японца.

– Ерена-сан, осторожно! – закричала Юмико.

Но было поздно. Японец сидел на земле и активно участвовал в празднике ханами, поедая куриный шашлычок и потягивая пиво из банки.

Мы находились в Императорском парке Синдзюку. Его аллеи и лужайки постепенно заполнялись прибывающим народом. Прохладный воздух, наполненный благоуханием, удивлял чистотой и свежестью. Странно, что есть возможность вдохнуть полной грудью, находясь в центре многомиллионного мегаполиса. Дома, например, мы такое не практикуем, дышим украдкой, чтобы не отравиться промышленными выбросами и автомобильным выхлопом.

А в Императорском парке дышалось легко. Цветущая сакура поражала воображение. Я поняла, что замечания японских коллег о своевременности моего визита не были преувеличены. Чёрные ветки деревьев, усыпанные белыми, розовыми или малиновыми цветами, выглядели роскошно.

И вот, рассматривая прекрасную сакуру… я наступила на какого-то мужчину! Три японца растянулись на лужайке под деревом, постелив на землю коврик. Они тоже любовались цветами вишни, но при этом не забывали аппетитно чавкать над коробками-бенто: все трое жевали темпуру и якитори и запивали еду пивом.

И тут появилась русская дамочка и затоптала одного из них!

Юмико издала крик голодной чайки, японцы подскочили так резко, что я решила – сейчас будут бить. Нельзя безнаказанно топтать копытами человека, получающего тонкое эстетическое удовольствие.

Но я ошиблась. Следующие десять минут мы танцевали своеобразный менуэт – Юмико приносила извинения и кланялась, пострадавшие тоже приносили извинения и кланялись. Я раскаивалась и подыгрывала. Юмико, безусловно, извинялась за то, что иностранка нарушила священный ритуал ханами и сломала мужикам кайф. А японцы, вероятно, извинялись за то, что неосмотрительно улеглись именно под то дерево, где я собиралась пройти, любуясь сакурой. То есть, и они мне тоже сломали кайф.

…Вдруг промелькнула мысль: хорошо бы покинуть страну до того, как начнут облетать лепестки. Вишня цветёт недолго. Мне и так грустно, а очутиться в центре розового снегопада было бы и вовсе печально. Ведь облетающие лепестки сакуры – свидетельство о недолговечности всего живого, напоминание о мимолётности нашей жизни и чувств.

– Вы опять грустить, – вздохнула Юмико. Ей нельзя было отказать в наблюдательности и деликатности.

Да, я «опять грустить».

Конец ознакомительного фрагмента.