Алекс Суханов - Рассказы эмигранта. Сидней-2015 Страница 10

Рахмон мигом выскочил на улицу. Было тихое, раннее утро, солнечное как в Узбекистане.

Он снова почувствовал себя свободным и счастливым.

– «Надо ехать в Германию, – подумал он – Там говорят, преступность – меньше, а порядку – больше, и работа есть, да и чурками не дразнят. А гастарбайтер – слово немецкое, что значит – рабочий-гость и звучит не обидно и смысл имеет».

***

Фоторепортёр

(Рассказ)

Жаркое лето 1961 года. В один из душных вечеров на Киевский вокзал г. Москвы прибыл пассажирский поезд из Чернигова. Из вагона 10 на перрон первым вышел вихрастый, невысокий парень в кепке, тельняшке и с небольшим картонным чемоданом в руке.

Он остановился на платформе и с удивлением стал смотреть на толпы москвичей, штурмовавших пригородные электрички и стремящихся покинуть душную Москву, что напоминало ему жителей в войну, бежащих спешно из осаждённого врагом города. Он вспомнил, как в 1945 году их батальон морской пехоты высадился на Курилах и японцы толпами шли им навстречу с белыми флагами и что-то кричали.

В этот момент он, стараясь побороть страх, скомандовал себе – Вперёд! – и шагнул навстречу толпе, как тогда в 1945, когда он был ещё юнгой.

«Это тоже мой десант, но в Москву» – подумал он, войдя в здание Киевского вокзала.

Вокзал уже опустел и Павел Ярошенко (так звали этого моряка) занял свободную скамейку для ночлега. В Москве у него никого не было и он собирался покорить её в одиночку, без посторонней помощи. Лёжа на скамейке, Павел стал вспоминать, как он решил стать журналистом и поступать в МГУ. После окончания службы на флоте он в 1951 году вернулся в родной город Чернигов и стал работать фоторепортёром в местной газете. Однажды главный редактор газеты после успешного фоторепортажа сказал Павлу: – Молодец, но тебе надо учиться. Возьми рекомендацию в горкоме КПСС, как моряк-фронтовик, и поезжай в Москву. Я тебе помогу.

«Легко сказать – поезжай, – подумал Павел – У меня же образование 4 класса. Без аттестата средней школы кто меня примет? Значит, надо делать аттестат -идея возникла сразу. Вообщем, пошёл я в вечернюю школу к директору и говорю: «» Так мол и так, я – фотокорреспондент и хочу сделать репортаж о вашей школе типа “ Мы работаем и учимся». Это же почёт для вас и вашей школы».

– «Короче, походил я, пофоткал учеников, учителей и повесил все фото на видном месте в школе, да ещё и в газете опубликовал, – вспоминал Павел, лёжа на скамейке, – всем понравилось! Тогда я опять подхожу к директору и говорю ему – Как я им всем завидую – они скоро аттестаты зрелости получат. Им везёт!

Ну а директор мне посочувствовал и принял меня без проверки знаний сразу в 10 класс. Стал я ходить вечером в школу. Смотрел на доску, как козёл, и ничего не понимал, особенно, алгебру там, геометрию. Ну ни бум-бум! Но показать это никому не хотел. Я в журнале стоял последним и как только чувствовал, что училка приближается ко мне, глядя в журнал, я просился выйти, как-будто схватило живот. Когда возвращался в класс, она спрашивала другого или звенел звонок. Так вот я и прятал свои незнания целый год. А вот историю и литературу я понимал, а химию даже любил потому, что её вела училка – така гарна дивчина. Я в неё даже «втрескался». В конце-концов я получил аттестат зрелости – там были одни тройки – но главное, это корочки».

Тут он вздохнул, положил под голову свой чемоданчик и сон сразу овладел им…

А снилась ему пухлая красавица- химичка в украинской расшитой рубашке и платке. Она что-то налила из мензурки в стакан и с улыбкой поднесла ему это. Он одним глотком выпил из стакана и у него перехватило дыхание и обожгло всё внутри. – Чистый спирт! – мелькнуло в его голове. А красавица-химичка уже его обнимала и шептала – «Хлопчик коханый!» Он почувствовал её прикосновение, потянулся к ней навстречу… и проснулся.

Над ним стоял милиционер и тыкал дубинкой в его плечо со словами: «Гражданин, проснитесь. Уже утро. Предъявите ваши документы.

Зачем приехал в Москву, морячок? Учиться, говоришь. Ну давай грызи гранит науки. Успехов тебе!» – сказал он, возвращая Павлу паспорт.

Павел вышел из вокзала на площадь. Было раннее и солнечное утро. По площади медленно двигались поливальные машины и мокрый, чистый асфальт после них отражал лучи солнца. Павел зажурился от яркого света и вдохнул полной грудью влажный воздух, как бывало на море. Москва предстала перед ним в полной красе с политыми и безлюдными пока улицами, большими домами. Он решил идти пешком в направлении Кремля, где рядом располагался журфак МГУ, чтобы сдать документы в приёмную комиссию.

Прошло несколько дней в волнениях и подготовке к экзаменам. Павел не мог сосредоточиться и много бродил по центру Москвы. – Перед смертью не надышишся – оправдывал он своё безделие. Вместо «корпения» над книгами он знакомился со столицей – будет что потом вспомнить, если завалит экзамены и придётся возвращаться домой.

Первый экзамен был по литературе. Писали сочинение. В большой аудитории за столами сидели абитуриеты, а на доске были написаны несколько тем для сочинений. Павел остановился на двух и выбирал, на какую тему лучше писать- «Образ Макара Нагульного в романе М. Шолохова «Поднятая целина» или «Печорин – лишний человек по повести М. Лермонтова «Княжна Мери». Конечно, Макар Нагульнов был ему ближе и понятнее, чем офицер Печорин и он решил писать о Нагульнове.

«Надо написать хотя бы на троечку, – думал он, – поэтому буду избегать знаков препинаний и длинных предложений. Два, три слова и – точка. Это и просто, и гениально».

Рядом сидела какая-то дивчина с косичками и уже «строчила» своё сочинение, закрывая рукой лист бумаги, чтобы он не видел и не списывал. Да разве тут спишешь – вон по аудитории ходят несколько человек и смотрят со спины, кто что делает. Вот и к нему подошёл такой «надзиратель», остановился и посмотрел на его чистый лист. Павел быстро написал: «Образ Макара Нагульного по роману М. Шолохова «Поднятая целина» и взглянул на парня. Тот одобрительно кивнул ему головой и пошёл дальше по ряду.

«Как начать?» – опять задумался Павел, глядя на «строчившую» девчушку, которая ехидно ухмыльнулась, увидев на его листе только крупный заголовок.

Павел перевёл вгляд на свой лист и начал писать: «Макар Нагульнов был рыцарем революции. Он изучал английский язык. Он верил в мировую революцию. Макар Нагульнов агитировал за колхозы. Он был предан делу партии.»

Сзади снова тихо подошёл тот самый парень и взглянул на его лист бумаги.

– Кон-гениально! – тихо прошептал парень, – продолжайте в том же духе.

Незаметно пролетело несколько часов. Многие абитуриенты, включая соседку-девчушку, уже сдали свои сочинения и ушли, а Павел продолжал медленно и «гениально» писать рубленными фразами и закончил только одну страницу. Он взял второй лист бумаги и решил, что пора заканчивать. Оглядев опустевшую аудиторию, он заметил, что «надзиратели» собрались в кучу у доски и слушают того парня, который его подбодрил, и поглядывают в сторону Павла.

Павел подумал и написал: «Макар Нагульнов был принципиальным и сознательным коммунистом». Всё хватит. Он последним сдал сочинение и, приветствовав морским салютом знакомого парня, вышел на улицу Москвы, которую ему предстояло покорить.

За своё сочинение Павел получил тройку и его зачислили на факультет журналиститки МГУ по так называемому конкурсу документов, т.е. как матроса-фронтовика с рекомедацией горкома КПСС (хотя он был беспартийным). Начались его трудные студенческие будни. Он много и упорно занимался, чтобы как-то держаться наравне с другими, молодыми студентами, но скоро понял, что не может преодолеть разрыв в знаниях, несмотря на дополнительные занятия и помощь сокурсников.

Однажды он встретился с известным журналистом из «Правды» М. Заславским и прочитал ему свой репортаж на трёх страницах. Заславский внимательно выслушал Павла и сказал: «На журналиста не надо учиться. Это дар природы. Он либо есть, либо – нет. Конечно, для карьеры нужен диплом, но это только бумажка».

Павел давно понял, что чистая журналистика – не его удел. Он рассуждал про себя – «Зачем мне тогда сушить мозги, надрываться над книгами ради этой бумажки – диплома. Его я и так получу».

Приняв решение, он перевёлся на заочное отделение журфака и поступил в газету «Комсомольская правда» на должность внештатного фоторепортёра. Желание приобрести практический опыт работы в МГУ только поощрялось, а быть внештатником в известной газете было для Павла и вызовом, и предметом гордости. Он понимал, что будет делать то, от чего отказывались штатные сотрудники, т.е дальние и длительные командировки и мало интересные задания. Он брался за всё, что ему давали. За несколько лет он объездил почти весь СССР и побывал в самых дальних уголках большой страны. Он фотографировал доярок, одетых в чистые, белые халаты, чабанов и оленеводом в новых тулупах, пограничников и моряков на дальних заставах, полярников на Северном полюсе. Его фоторепортажи отличались уникальным и свежим взглядом на простых людей-труженников из глубинки, которых он показывал с симпатией и пониманием в духе соцреализма. Как фоторепортёра Комсомолки, его встречали на самом высоком уровне местные власти, селили в лучшие гостиницы и оказывали полное содействие и помощь в организации съёмок, как пожелает он – уважаемый гость из Москвы – Павел Ярошенко. Он знал, что нужно делать, чтобы получить хороший фоторепортаж. Сначала он приходил к Первому Секретарю райкома КПСС, представлялся, что он из столицы, из Комсомолки, вводил его в курс своей поездки и обещал сделать его большой фотопортрет. Партийная машина тут же приводилась в действие и через день Павла везли в нужное место, где его ждали местные партаппаратчики – верные помощники и исполнители. Обычно Павел делал вводную или сценарий съёмки. Сначала он выбирал свинарку помоложе и просил её переодеть во всё чистое. Затем давал указание вымыть свинью и поросят, побелить извёсткой одну из стен хлева, а сам шёл на соседнюю пасеку отведать медку. Возвратившись через час в хлев он обнаруживал, что там очень темно и просил прорубить на другой стене большое окно. Это тут же без возражений исполнялось и Павел, разместив на свежей соломе на фоне выбеленной стены испуганную свинарку со свиньёй и поросятами, приступал к съёмке, как фотограф в импровизированной студии. Он давал указания свинарке, как маникенщице, улыбаться, сменить позу, а сам непрерывно снимал и двигался, чтобы выбрать лучший ракурс. Присутствующие помощники и любопытные колхозники смотрели на это Павлово действо с удивлением и восхищением – такого они ещё тут не видели. Павел умел работать на публику и получал от этого большое удовольствие, когда он был в центре внимания. Но этот статус высокого гостя в провинции по возвращении в Москву менялся на трудную жизнь бездомного и внештатного фотографа, ночевавшего на вокзалах или на чердаках домов. Павел терпел эти лишения и надеялся, что когда-то это изменится. Его фоторепортажи из глубинки были замечены коллегами и читателями, но никаких улучшений в жизни ему не принесли. В Москве он оставался бомжём без прописки, привозившим репортажи из далёких мест и снова возвращавшимся туда, чтобы чувствовать себя там нормальным человеком. Эта двойная жизнь закалила его и он никогда не думал поменять статус столичного гостя и переехать жить в провинцию постоянно и простым жителем.