Сергей Ильичев - По зову волхвов: современные сказки для взрослых детей Страница 10

Так Даниилу нечаянно стала известная тайна рождения Любомира, потому-то и воспитанного вдали от княжеского двора бабкой-травницей.

— Смотри, сом уплывать не хочет, — крикнул княжич теперь уже не слуге, а брату.

— Одиноко ему, вот и не отходит, — ответил Любомир, подходя к Даниилу.

— Что значит одиноко? — уже с долей интереса продолжал вопрошать княжич.

— Детишек, о которых ты порадел, у него нет… — начал свой ответ Любомир. — Есть старинная легенда, мне ее бабка рассказывала. Так вот, жил на свете один очень богатый и при этом очень жадный человек. И все собирая и собирая только для себя, в какой-то момент он понял, что уже не знает, как схоронить ему все свое богатство. И тогда он вырыл под землей большое хранилище, в которое и начал стаскивать свое золото и серебро. Однако терпение Матушки-Природы, а может быть, и еще кого-то, было не безграничным, и однажды его подземные хранилища стали быстро заполняться водой. У него была возможность спастись, но жадность взяла верх. Так он и остался под водой со всем своим богатством и, обращенный Творцом в сома, жил в полном одиночестве в этом своем тайнике, ставшем потом центром озера. Вскоре и рыбаки стали подмечать, что сомы никогда не сбиваются в стаи и всегда охотятся поодиночке. Хотя живут долго, дольше любой другой рыбы…

Они уже собирались покинуть берег реки и вернуться к обозу, но неожиданно вновь увидели сома, который снова подплыл к самому берегу.

Любомир вместе с Даниилом спустился к воде, и тут сом приоткрыл свою пасть, в которой Любомир увидел красивый и дорогой перстень. И потому как сом все еще держал пасть раскрытой, он понял, что этот дар теперь принадлежит княжичу.

Любомир взял тогда сей дар и с благодарностью провел ладонью по голове великана.

— Ну вот, Даниил, — сказал Любомир, протягивая княжичу массивный золотой перстень. — Прими сей перстень от этой странной твари, видать, в знак примирения и признания тебя будущим хозяином этих земель всеми обитателями рек и морей.

— Да где он его взял? — с удивлением вопрошал Даниил, разглядывая массивный и одновременно удивительно тонкой работы перстень.

— Каждый сом, как и тот жадный человек, тащит в свою нору все, что блестит. Наш же сом знает цену и предназначение этой вещи…

— И каково же предназначение этого перстня? — спросил княжич Любомира.

— Пока не ведаю. Однако же путь у нас впереди еще большой и, возможно, что этот перстень обязательно тебе пригодится.

— Спасибо тебе, чудище речное, — сказал Даниил, обращаясь к сому. — И прости, но нам пора идти. Нас Радка, поди, уже заждался.

Глава седьмая

ИЗМЕНА

Ранним утром следующего дня княжеский обоз продолжил свой путь. И первое, что вновь приятно поразило Радку, было появление на горизонте, вслед за Солнцем, знакомого Древа…

Этому явлению чрезвычайно возрадовался и княжич Даниил.

Однако скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И тут дальнейшее путешествие Даниила и его спутников в поисках Белогорья чуть не обернулось для них настоящей бедой. А виной тому все тот же монашек Герман, который вслед за половцами дошел-таки до их становища.

Пользуясь тем, что было темно, он въехал в расположение половцев и какое-то время оставался незамеченным. До его слуха изредка доносилась русская речь, очевидно, пленниц из числа русских женщин, но добраться до еды и сна пока не удавалось. Герман был без каких-либо сопроводительных грамот и лишь надеялся на свой массивный золотой крест и монашескую рясу, в которую он успел облачиться, начав наблюдать за кочевниками на берегу Волги.

И тут он заметил, что несколько всадников с раскосыми глазами уже взяли его в кольцо.

От количества драгоценных камней и золота, увиденных Германом в шатре половецкого хана, стало рябить в глазах. Его резко толкнули в спину, давая понять о необходимости преклонить колени, что он поспешно и сделал. А когда поднесли чашу с кумысом, то он не пригубил кумыс, как это делали русские пленные князья, отдавая дань уважения обычаям половцев, а от мучавшей его жажды выпил всю чашу до дна.

Сам хан сидел на узорчатом и обрамленном драгоценными камнями, троне в шелковых шароварах, скрестив ноги. Он поприветствовал монаха легким поклоном головы, внесли деревянную скамью, и Герману было предложено присесть. Хан же еще некоторое время улыбался, разглядывая лик уруса в монашеском одеянии.

Увиденное золото буквально покорило монашка, а вскоре его даже немного развезло от выпитого. Герман уже не обращал внимания на восточный этикет и сдержанность, не говоря об ограничениях в еде, которые налагались на него священным саном. Смеясь, выхватывал он с принесенных тарелей самые крупные куски мяса, и заглатывал их, почти не разжевывая. Но, правда, в один миг же и протрезвел, услышав тихий, но властный голос хана.

— Ты кто? И с какой целью пришел в мой дом?

— Я приехал подготовить приезд младшего сына великого князя Даниила, — начал Герман.

— Нам сообщили, что он покинул княжеский терем, — продолжал хан. — Но о том, что идет к нам с посольством, того не сообщалось. А потому, что еще ты можешь сказать, чтобы я сохранил тебе жизнь?

— Я думаю, что он везет вам некое предложение…

— В чем же заключается его суть?

— Возможно, это будет предложение о его женитьбе на одной из ваших дочерей, — робко сказал Герман.

— Ты не угадал, монах. Хотя бы потому, что все мои дети — мальчики и будущие воины.

— Но ведь куда-то же он едет? — сказал Герман, все еще пытаясь сохранить к себе интерес половцев.

— В каком именно направлении движется его обоз? — снова поинтересовался хан.

— Десять дней назад они пересекли воды Великой реки и пошли на восток.

«Взять в полон сына великого князя — это лакомый кусок, — размышлял половецкий хан. — Потом можно будет разговаривать с великим князем уже иным языком. Но одновременно с этим хотелось бы знать, куда и с какой целью едет княжеский обоз».

Хан рукой подал знак монаху, чтобы тот встал.

— Ты поедешь с моими людьми, — начал хан. — Поможешь им найти княжеского сына, а в награду от меня получишь жизнь. А если ты нас обманул и здесь лишь в качестве соглядатая, то я тебе не завидую. Пока ступай, выезжаете на рассвете.

Герман понял, что торжественный прием окончен, как только двое рослых охранников, взяв его под руки, буквально вынесли из шатра. Затем бросили в какой-то хлев, предварительно связав по рукам и ногам, а поутру летучий отряд, облаченный в овечьи шкуры, с кривыми саблями и колчанами за спиной, на отменных лошадях, скрылся в тумане.

Княжеский обоз вот уже несколько дней как продолжал свой путь. Места, которые они пересекали, нынешним языком обозначались бы как лесостепь, а потому были полны зверя и птицы. И княжич даже подстрелил из лука несколько крупных дроф, чему был очень доволен.

Любомир же больше интересовался травами, которые встречались им по пути. В частности, увиденной травой девясил, любящей влажность, а это свидетельствовало о том, что где-то рядом обязательно должен быть некий источник, а возможно, и поселение.

— И что это за девясил такой? — размышлял Радка, разглядывая растение. — Трава как трава…

— Богатырь, — отозвался Любомир, — а того не знаешь, что девясил — это трава, которая располагает не только целебной силой, но и священной в том значении, что изготовленные из нее напитки способствуют продолжению рода. Хотя для тебя сие пока не столь важно…

— Ты говори, да не заговаривайся, — забубнил Радка. — Лучше сказывай, как этот напиток готовится.

— Тогда слушай и запоминай, — начал Любомир. — Корни и сам стебель девясила раздавливаются и заливаются чистым медом, после чего оставляются для брожения. Затем мед добавляют снова, и брожение продолжается. Но и это еще не все. Перед тем как его испить, обязательно нужно добавить немного воды из освященного родника…

Договорить им не пришлось, так как впереди показался широколиственный лес, что стоял на склонах уходящей вдаль балки. С высоты хорошо была видна густая зелень дубравы, в сторону которой княжич и приказал держать путь.

Как только обоз въехал под тень кряжистых дубов, княжич приказал остановиться и попросил Радку попробовать отыскать источник и напоить лошадей, если будет такая возможность.

Радка вместе с Любомиром отправился на поиски людей и воды и вскоре нашли старика, а также нескольких женщин, обступивших одно из жилых строений. По доносившимся крикам стало ясно, что идут роды, а вскоре они услышали и звонкий крик народившегося младенца.

Однако же смутило их следующее. Они увидели, как три старухи вошли в дом, но вскоре вышли и быстрым шагом направились в сторону рощи. В руках одной из них был небольшой сверток.

— Не иначе как умертвить хотят дитя? — высказал предположение Радка.