Анастасия Ясенецкая - Живые и Железные Страница 10

Кассиний снова повернулся лицом к фреске, сложил ладони на груди и, закрыв глаза, принялся что-то шептать. Помолившись, монах жестом пригласил своих спутников следовать за ним. Они вышли из храма и направились к кривобокой приземистой постройке с крошечными окошками под самой крышей, больше похожей на сарай. Внутри неё в ряд стояли грубо сколоченные скамейки и такой же стол. За столом сидело несколько монахов, одетых так же, как и Кассиний. Увидев вошедших, они встали и почтительно поприветствовали их поклоном. Кассиний указал Славомиру, Шие и Орике на свободные места.

– Сейчас я попрошу, чтобы вас накормили, – сказал он. – Правда, кроме овощей и хлеба у нас нет ничего.

– Сгодится, – Мирко потянулся. – Я сейчас такой голодный, что хоть ведро картофельных очистков слопать могу.

Монах кивнул, едва заметно улыбнулся и ненадолго ушёл. Вернувшись, он поставил на стол поднос с тремя мисками жидкой овощной похлёбки и булкой серого хлеба из отрубей.

– Вот, чем богаты.

– Спасибо вам большое, – Шия подвинул миску к себе. – Мы из подземного города, в еде не прихотливы.

– Из подземного города? – Кассиний с интересом посмотрел на гостей.

– Ага, – ответил Мирко с набитым ртом. – На нас вчера горюны напали, разворотили всё. И на земле, и под землёй.

– А купол? – монах нахмурился. – Он вас разве не защитил?

– Они его тоже сломали, – Рика взяла булку и откусила большой кусок прямо от неё. – Это был Винторог, тот же, что и в Шош-Шааре.

– Вот оно что… Похоже, времена страшного суда не за горами. И очень скоро мы либо увидим Однокрылого Избавителя, либо все сгинем в огне за наши грехи.

– Больше оптимизма, брат Кассиний! – Славомир фамильярно похлопал монаха по плечу. – Намолите ещё своего Избавителя.

Окончив трапезу, Шия вместе со своим новым знакомым отправился к монастырским стенам, чтобы укрыть Шарлака. Кассиний раздобыл где-то большой кусок мешковины, размера которого было вполне достаточно для айзена. Шия принялся за работу, а Кассиний наблюдал за ним, сидя на камне.

– Скажи, почему вы против машин? – спросил разведчик, закрепляя ткань на земле колышками.

– Мы против тех машин, что копируют живых существ, – Кассиний поджал под себя ногу и обхватил щиколотку тонкими пальцами. – Это противоречит божественному замыслу.

– Ааа, – Шия не особо понял ответ монаха, но переспрашивать не стал. Он уже почти закончил свою работу, как вдруг Кассиний вскочил с камня. На лице монаха отразилось беспокойство.

– Что такое?

– Смотри! – Кассиний указал пальцем куда-то Шие за спину. Тот оглянулся и увидел на горизонте тёмную тучу. А через секунду понял, что это стая горюнов, которая стремительно приближалась…

Глава 6. Доктор Смерть и Рэй ван Оггенберг

… – Кажется, это последний, – Саша аккуратно сняла с ветки красный флажок.

– Ну-ка, – Василина заглянула в свою сумку и пересчитала лежащие там вымпелы. – И правда, последний.

– Быстро мы управились, – Александра сложила крылья, села на ветку и бросила быстрый взгляд на часы. – Давай отдохнём, у нас ещё час как минимум.

– Давай, – Василина, включив флюг, взлетела на дерево и устроилась рядом с Сашей.

…Девушки выполняли в лесу учебное задание по ориентированию. Курсантам, разбившись на пары, необходимо было собрать определённое количество флажков, и до истечения времени вернуться на базу. Василине задание показалось до неприличия простым – всего-то нужно карту внимательно читать. И даже горюнов здесь опасаться не приходилось: хотя тренировка и проходила за пределами купола, рядом были фермы, надёжно охраняемые солдатами Штерайфа. Тут уж даже самый мелкий змеёныш не проскочит.

Саша и Василина сидели на ветке, болтая ногами. Александра некоторое время молчала, а потом неуверенно спросила:

– Вась, а вы с Андржеем действительно дети того самого профессора Ловеча?

– Ну да, – ответила Василина, глядя куда-то в сторону.

– Говорят, ваш отец без вести пропал?

– Да, уже несколько лет о нём ничего не слышно, – Василина задумалась, покусывая губу. – Наверное, он всё-таки умер… Иначе, дал бы о себе знать, так или иначе…

– А мать?

– У нас с Андржеем разные матери. Его – умерла, когда Рейко был совсем маленьким. А свою я никогда не видела. Да и отца до пяти лет не видела тоже… У меня было такое… странное детство.

– А что с тобой случилось? Ой, прости, тебе неприятно, наверное… Можешь не рассказывать, если не хочешь…

– Ну почему же… Могу и рассказать… Надо, видимо, с кем-то поделиться… Об этом даже Рейко толком не знает, так, в общих чертах…, – и Василина ненадолго замолчала, вспоминая…

…Лет до пяти она жила в каком-то мрачном месте – похожем на тюрьму подземелье – вместе с другими детьми. На улицу их не выпускали, раз в день кормили какой-то жидкой похлёбкой. Спали пленники прямо на полу, на грязных тряпках и гнилой соломе. Время от времени кого-то из них уводили надзиратели, как они сами говорили, «к доктору». Возвращались оттуда не все, и выглядели они ужасно. Кто-то был покрыт жуткими язвами, у кого-то не было глаз. А у кого-то глаза, наоборот, раздувались до размера кулака взрослого мужчины. У одной из девочек после визита к загадочному «доктору» все суставы на руках и ногах оказались вывернуты в обратную сторону. У другой ноги были сшиты вместе на манер хвоста русалки. У третьей на голове вместо волос появилась чешуя… И практически все через несколько дней мучительно умирали.

Но их место быстро занимали другие. Раз в несколько дней к мрачному обиталищу Василины прибывала примитивная паровая машина, которая тянула пару-тройку вагонов. В них, словно сельди в бочки, были набиты десятки детей разного возраста: от грудничков до подростков. Таинственный доктор всегда встречал этот поезд сам. Василина нередко наблюдала за ним из подвального окошка, выходящего аккурат на перрон. Доктор был плотным темноволосым мужчиной лет сорока, с аккуратными тонкими усиками и безупречной причёской. Всегда элегантно одетый, вежливый, улыбающийся, он появлялся на платформе и ждал с видимым нетерпением. Как только паровая машина появлялась на горизонте, лицо доктора озарялось довольной ухмылкой. Прибывших детей тут же распределяли на две группы. Руководил процессом всегда сам доктор. По его указанию подручные оттаскивали несчастных направо или налево. Одна из групп потом поселялась в катакомбах, а судьба второй оставалась неизвестной. Скорее всего, их просто убивали.

Остальных дотошно обмеряли, взвешивали, брали на анализы кровь, и все результаты тщательно записывали. С Василиной же подобные процедуры проделывали ежедневно – прямо в подвале. Каждый раз, обследуя девочку, надсмотрщики говорили что-то типа: «Доктор будет доволен». В один прекрасный день Василину отправили, наконец, и к самому загадочному доктору, с которым до этого пленнице общаться не доводилось. Её грубо выволокли из камеры, где она спала, двое охранников – тощий очкарик и бритый наголо крепыш. Они повели девочку на улицу, где она ни разу на своей памяти не была. Правда, на свежем воздухе Василине удалось провести совсем немного времени. Охранники тут же вошли вместе с ней в узкий остеклённый коридор. Сквозь его грязные, залапанные стены девочка увидела странную картину. Над двором кружило несколько горюнов, но они не обращали ровным счетом никакого внимания на находившихся там охранников. Василине не доводилось раньше сталкиваться со змеями, но от других детей она знала, что эти твари очень агрессивны и, завидев человека, сразу же нападают на него. Почему здесь они вели себя по-другому, было непонятно.

Охранники вместе с Василиной зашли в соседнее здание, и через пару минут втолкнули девочку в дверь лаборатории. Доктор уже был там. Он склонился над подростком лет двенадцати, который был привязан широкими кожаными ремнями к операционному столу. Услышав шум открывшейся двери, доктор повернул голову:

– О, вы уже привели её? Спасибо, можете быть свободны, – потом он повернулся к Василине. – Подожди буквально пару минуточек, я очень скоро закончу.

С этими словами он вернулся к своему подопытному. Доктор набрал в шприц какой-то ядовито-голубой жидкости и аккуратно ввёл её прямо в удерживаемый распорками глаз подростка. Василина заметила, что второй глаз несчастного представлял собой сплошную гноящуюся рану. Мальчик задёргался, но ремни крепко удерживали его. Из горла жертвы вырвалось истошное мычание.

– Тихо-тихо, – доктор, поджав тонкие губы, скептически наблюдал за тем, как белок подопытного медленно синеет. – Что ты шумный такой, я ж язык тебе удалил, что ещё…

Мальчик забился в конвульсиях, изо рта его пошла пена вперемешку с кровью. А потом он внезапно затих. Доктор брезгливо взял запястье подопытного, нащупывая пульс. Затем скривился: