Екатерина Сереброва - Заблудшие во снах Страница 10

– Марк, на два слова, – позвал его Федор, все еще не пришедший в себя после случившегося у обрыва, но не менее заинтригованный происходящим здесь.

Симонов кивнул Георгию, попрощавшись, и покинул шалаш. Рейвэн проследовал сразу.

– Марк, что-то стряслось? – обеспокоился Федор. – Ты уверял меня, что не имеешь права общаться со священником.

– Я был дураком, что подчинялся иным силам, – сокрушенно помотал головой Рейвэн. – Теперь все наладится. Георгий разрешил построить шалаш по соседству.

– Рейвэн, это из-за видений?

– Я – Захар Грибов, – сказал Марк. – Больше не желаю использовать сатанинский псевдоним.

– Сатанинский? Это ты образно выразился?

– И да, и нет, – серьезно признался Марк. Он был полон новой энергии, что и вызывало растерянность у Федора. – Что вас привело ко мне?

– У меня только что… кое-что случилось, – совсем спутался Симонов, теребя бороду. – Видение.

– Покайтесь и причаститесь, – выпучив глаза, быстро проговорил Марк-Захар и перекрестился. – Дай Бог, не повторится.

– Захар, – прошептал Федор, всматриваясь в этого обновленного парнишку, – что ты видел? Просто поделись.

– Меня мучают кошмары, – тихо поведал эксперт. – Точнее, один и тот же. Я обратился в веру, чтобы избавиться от них, не искушайте меня.

Федор пересказал ему свое видение и вновь попросил поделиться. Захар долго молчал, блуждая взглядом, пока не остановил его на Симонове.

– Я тоже видел человека из своего прошлого, – сознался он. – Того самого, что погиб у меня на глазах. Его придавила глыба льда с крыши дома, представьте. Я предчувствовал смерть, но не успел остановить парня. И он вернулся с того света. Только не к пропасти, а прямо ко мне на пляж, из воды вышел. Но цепи тоже были. Георгий говорит, что надо помолиться за упокой души. Теперь, когда я принят Богом, так и поступлю.

– Моя проблема в том, Захар, что Комаров – жив, – качнул головой Симонов.

Грибов округлил от страха глаза.

– Точно? – одними губами спросил он.

– Знаю не на сто процентов, но недавно читал его свежую статейку, меньше месяца назад.

– Я не знаю, как такое возможно, – пораженно он хлопал глазами.

– А меня больше пугает, что к тебе приходил мертвец.

– Заблудшая душа – одно дело, а у вас… Я в замешательстве.

– Сходишь со мной к обрыву? Вместе посмотрим. А потом я хочу кое-что проверить.

Захар утвердительно кивнул и отправился с Симоновым обратно.

До пропасти они, правда, не дошли. Из отеля, что стоял как раз на их пути, выбежал мужчина и помчался, как ошпаренный, через дорогу в сторону госпиталя. Минуту спустя помчалась и женщина. Федор спохватился и успел громко спросить:

– Эй, что у вас там?!

– Двое раненых! – крикнула она. – Умирают!

Федор с Захаром переглянулись с испугом. Вот и первые жертвы.

– На пляж? – устало спросил Захар.

– Давай вернемся вместе, – подумав, сказал Симонов. – Лиза будет сильно переживать, надо бы аккуратнее как-то сообщить.

– Я приду, но ненадолго. Что вы хотели проверить?

– Обождет.

На этом они вдвоем и вернулись на пляж, где Лизавета, от которой ожидалась истерика, не проронила и слезинки, а мигом умчалась к городу и не возвращалась до следующего утра. Молча устроилась у костра и, подтянув колени к подбородку, безучастно глядела в огонь. Такой разбитой и изможденной ее и представить было трудно.

Все в лагере хранили тишину.

**

День 12.

Назначили день похорон. Ребята из отеля нашла удаленное место в северной части пляжа и определила место для погребения там. Лишь двое из группы, куда относился и Федор, отправились на похороны: Лиза и Анна в качестве ее поддержки.

Симонов наблюдал, как девушки ушли, а сам не поддержал эту затею. Весь день Федор провел в доме. За двое суток ему не являлись знакомые из прошлого, он не навещал и Марка. Симонов убедил себя, что просто желает передохнуть от каждодневных прогулок и изучений, ему и в самом деле нужен был перерыв. Но истинной причиной того, что Федор старался не покидать дом, конечно же, был страх снова увидеть невозможное. Ко всему прочему, он нашел у себя шахматы. Занять себя было чем.

К вечеру, правда, пришлось отвлечься и возвращаться к реальности. В окошке отражался огонь, что развели на улице его товарищи по несчастью. Федор отставил шахматную доску на столик, встал с дивана и посмотрел: у костра собрались все, даже Иван выбрался из норы. Не выйти к ним было бы еще большей трусостью. В конце концов, и нечестно сбрасывать этих несчастных на одного Кострина. При всем уважении к охотнику Андрей вызывал у Симонова противоречивые чувства: как восхищение мужеством, отвагой, стойкостью, так и опасение с осторожностью. Недаром он попросил Кострина упрятать весь его запас огнестрела (что вызвало бурную и ожидаемую реакцию) – от Андрея веяло мраком, никак не по силам его возрасту. И чего ожидать от такого взрывчатого механизма замедленного действия, представить сложно. Вся выправка, сдержанность и готовность в сию минуту сорваться в бой для Федора, хорошо знавшего жизнь, вовсе не были в плюс Андрею. Комплекс черт Кострина давал серьезные основания остерегаться его любому из них.

Так что в какой-то степени Симонов собрал волю в кулак и покинул дом ради остальных. Ради оправившейся Оксаны, которая, тем не менее, по-прежнему тяжело вливалась в обустройство жизни, в сложившийся коллектив. Для Лизы, стремящейся, напротив, создать быт и условия существования, но совсем позабывшей об уходе за потерянным Вадимом. Из-за силящейся кому-то что-то доказать Анны, скрывающей слабость и страдания, но нуждающейся в помощи не меньше других. Да и ради Ивана, глубоко погруженного в свои переживания – настолько, что Федор волновался, как бы не случилось инфаркта. Говорящий одни гадости, обращающийся к людям с пренебрежением и одолжениям, язвительный хам, а на деле замкнутый и до волчьего воя одинокий.

Всем им нужен был лидер. Уверенный и способный принимать адекватные решения. Конечно, Федор сильно сомневался, что годится на эту роль. Андрей и справлялся успешнее, несмотря на тоже довольно своеобразную манеру общения. По скрытности он не уступал Ивану. И следовал исключительно своему курсу. Планами не делился. А если и сообщал, то ничего не обсуждал. Рассудив, что больше попросту некому, Симонов и вышел ко всем.

Шестеро человек одновременно повернули к нему головы. Федор легко улыбнулся и поприветствовал их взмахом руки. В глазах Лизы читалось беспокойство наравне с грустью – наверняка об ушедших. Вадим держал ее за руку и сразу опустил взгляд, когда Симонов приблизился. С надеждой на него смотрела Анна, с немым вопросом – Оксана. Иван привычно хмурил брови и отвел взгляд одним из первых, а Андрей вновь поражал невозмутимостью. Кострин жарил замороженную котлету на палке и единственный из присутствующих занимался едой. На это и не обращали внимания.

– Друзья, – негромко начал Федор то, ради чего пришел, – сегодня мы потеряли двоих. Всего из тех, кто пережил цунами, нас осталось двадцать один человек. Пусть те мужчины и относились, можно сказать, не к нашей, ко второй группе, но всех объединяет одно – мы выжили после бедствия. Но теперь наш счастливый ряд поредел.

– Олег и Павел, – заговорила Лиза, утирая слезы. – Их звали Олегом и Павлом. У Олега было внутреннее кровотечение, у Павла – сердце внезапно остановилось. Оба были ранены с первого дня, но мы с Юрием старались оказать им посильную помощь.

– И вы достойно, добросовестно поработали! – воскликнул Федор, зная, как Лизавета убивается и корит себя. – Никто не обвинит тебя, Лиза, даю слово.

Алёхина с шумом всхлипнула и уткнулась мужу в плечо, сотрясаясь в бессильном, почти безмолвном плаче.

– Мы не должны переставать надеяться на лучшее, – продолжил Симонов, выждав. – Верить в спасение, – Андрей вскинул брови. – И заботиться, тем не менее, о своем нынешнем положении в этом ограниченном пока месте, – добавил Федор. – А для эффективного времяпрепровождения, друзья, я предлагаю нам, наконец, узнать друг о друге больше. Неправильно и дальше оставаться чужими. Согласитесь, нам важно держаться друг друга.

Кострин одобряюще кивнул.

– Нельзя притворяться, что ничего не происходит, народ. Скоро две недели, как мы отрезаны от всего мира, а некоторые до сих пор летают в облаках, – он покосился на Оксану, и та смущенно, пристыженно прикусила губу, опустив голову. – И верят в чудо-спасение, Федор, – теперь упрек был в сторону Симонова.

– Оно обязательно наступит, Андрей, – убежденно проговорил Федор.

– Не надо лелеять пустое.

– Вообще-то, я тоже уверен, что выход есть, – вмешался Иван. – Не надо только перекладывать все на мифические вертолеты и корабли, а действовать своими руками.