Екатерина Сереброва - Заблудшие во снах Страница 11

– Есть конкретные предложения, умник? – взъелся Кострин. Иван пронзил его острым взглядом. Намечался конфликт, и Федор спешно вставил:

– Мужики, я не к тому вел разговор. Давайте расскажем каждый по паре слов о себе, – примирительно предложил Симонов. Ваня и Андрей обменялись убийственными взглядами. – Начну. Я – геолог-минералог из Саратова. Семьей не обзавелся. Приглашаю, кстати, отыграть со мной в партию шахматы, если кто любит.

– О, у тебя есть шахматы? – изумилась Анна.

– Да, обнаружил в доме, – пожал плечами Федор, не обнаружив тут поводов для беспокойства. – Анна, продолжишь?

Та насупилась и недовольно поджала губу, но все же заговорила:

– Моя фамилия – Дагина, я из Уфы. Не замужем.

– Мне все интересно, Сью, кто ты по профессии? – оживился Иван.

– А ты? Шут? – фыркнула девушка, усмехнувшись.

– Ну что ты, дорогая, шут – придворная должность. А я из простых рабочих, – хмыкнул Ваня.

– Из каких ты мест, Иван? – подтолкнул его к беседе Федор.

– Из далеких, – огрызнулся тот и утратил всякий интерес к общему разговору.

– Андрей? – тогда обратился Симонов.

– Забайкальский край, – коротко известил их Андрей. – Большего вам не дано знать. Все, что нужно, уже известно.

– Оксана, из Питера. Сменила много работ, последние две – барменша и швея.

– Ого! Мастер на все руки?

– Типа того.

– Вадим, – тихо представился Алёхин, все еще сжимая Лизу в своих объятиях. – Из Екатеринбурга мы.

Федор жестом показал ему остановиться и не продолжать рассказ. О них двоих как раз-таки информации более-менее хватало. Всякий доброжелательно принимал Лизавету, даже Иван, единожды прозвав ее Василисой, перестал это делать и использовал формальное «Елизавета». Она успешно общалась и с теми, кто выбрал отель. Если Андрей и решал с представителем той группы, Владиславом, все жизненно важные и организационные моменты, то Лиза, несомненно, являлась неформальным лидером и главным скрепляющим звеном. Вадим же частенько срывался в ее отсутствие и всех, кроме непрошибаемого Кострина, нервировал. Симонов тоже старался смотреть на Алёхина непредвзято, толерантно, но порой лично убеждался, что без жены он обречен на гибель, не меньше.

– Вот и хорошо, вот и здорово, что мы познакомились.

– Ты бы лучше, Федор, вот, о чем озаботился: среди нас нет ни одного местного, – нарушил положительную завершающую нотку Кострин. – Или иностранного туриста.

– Не повезло, – отозвался Симонов, совсем не сбитый с толку. – Или уплыли дальше. Почти вся пляжная зона была усеяна русскими туристами, то есть нами.

– Ты так считаешь? – поднял брови Андрей. – Я был глубоко в джунглях, за линией обрыва.

– Случайность. А я с берега. Большую часть пляжа заполонили в тот день русские, определенно.

– Мужчины, умоляю, давайте помолчим, – встрепенулась Лизавета, поднимая заплаканные глаза.

Федор учтиво склонил голову и умолк. Кострин просто замолчал, но продолжал испытующе поглядывать на Симонова исподлобья.

**

Утром Федор решился вновь сходить до обрыва. Что-то скрывалось в пропасти и за ней. Раз за разом он возвращался к ней, предчувствуя нечто. Симонов понимал бесцельность хождения туда – ничего нового уже не узнать, а как попасть на ту сторону он понятия не имел. Тем не менее, Федя настроился посетить то место, что напомнило ему о самом постыдном и довольно мелочном поступке, в последний раз и убедиться, что никаких ответов оно в себе не несет.

Он прошел через рощу и сразу вышел к городу. К Федору подобрался «Марк».

– Вы к обрыву?

– Захар, я иду побыть наедине с мыслями.

– Я с вами, Федор.

– Ты попытался помочь, откликнулся, за что спасибо. Но я должен разобраться сам, – честно признался Симонов.

– Помогите мне отыскать церковь. А дальше – сами.

– Я не видел никакой церкви, – удивился Федор, засомневавшись во вменяемости Захара.

– Георгий говорит, есть. Просил посмотреть. Прошу вас, я плохо ориентируюсь.

– Что же наш святой отец так и будет в лесу сидеть?

– Он не святой отец. Церковь лишила Георгия сана, – сказал Захар, немало удивив Федора. – Поэтому он и оградился.

– Как же он причащает?

– А на это, как сказал батюшка Георгий, у него осталось право.

Поразмыслив, Федор долго смотрел на Захара, пока не принял решение.

– Если знаешь куда, то идем.

– Там вроде как фонтан был, – он заметно расслабился, получив согласие.

Симонов понял, куда стоит держать путь. Федор повел его к северу, где он однажды видел обломки, похожие на остатки фонтана, однако церковь не заметить было невозможно.

До места добирались с полчаса. Федор молча следовал своим примерным представлениям о том, где видел части фонтана на небольшой открытой площадке. Захар шел рядом и был, к приятной неожиданности Симонова, тактично ненавязчив и безмолвен.

– Зачем хоть Георгию церковь искать? – сам нарушил тишину Федор.

– Крест попросил посмотреть.

Они добрались до бывшей площади, заваленной ныне камнями. И булыжниками, и мелкими. Среди этой груды трудно было понять, что тут могла стоять церковь. Ни фундамента, ни стен от нее или купола – ничего не осталось. Более того, Федор был уверен, что ей как таковой в Таиланде и не положено было быть. Храмы – да, но, опять же, и не в этом районе.

Симонов остановился, вопросительно посмотрев на Захара. А тот, напротив, активизировался и принялся ворочать камни, заглядывать под них и рьяно искать. Федор от нечего делать неторопливо тоже начал помогать. Он приподнял один и обнаружил надпись на нем. Симонов присмотрелся к незнакомому языку, решив сперва, что это английский. Но быстро убедился, что вовсе и нет. Подобное он видел прежде: латынь.

– О, интересно, что там, – возле Федора возник и Захар.

– Да, занятно, – в прострации ответил Симонов.

– Не запишешь это?

Федор удивленно посмотрел на него, потом еще раз на надпись. Пожал плечами и достал из сумки свой блокнот с записями, химическими уравнениями и наблюдениями. Черкнул карандашом, тщательно выводя чужеродные буквы на замусоленном листке.

– Слушай, Марк, – проговорил Федор, потом спохватился: – В смысле, Захар, – Симонов качнул головой, потирая лоб. – Здесь ведь не было церкви, верно? Ты нарочно привел меня показать надпись. Но для чего?

– Федор, клянусь, я впервые тут, – помотал головой Захар. – Думаю, Георгий подскажет с латынью и лучше меня объяснит, чего он ожидал.

– Ладно, давай навестим его, – смиренно согласился Федор. – Будешь еще искать?

– Честно говоря, я и сам не верю, что найду, – усмехнулся Захар. – Нет, не буду.

Симонов озадаченно кивнул, собирая свой блокнот и разворачиваясь в обратном направлении.

Они двигались ближе к краю и вскоре оказались идущими вдоль обрыва. Уже собирались свернуть и направляться прямо к пляжу и, соответственно, джунглям, но из-за полуразрушенного здания, метрах в ста от них, вдруг вышла женщина. Она не взглянула на Федора или Захара, а просто устремилась к пропасти.

Женщина встала у края пропасти и посмотрела вниз. Федор узнал ее в профиль, она была с ними на пляже в первый день, неустанно звала потерянного мужа. Его так и не обнаружили. Симонов собирался окликнуть ее, однако все произошло слишком быстро и непредсказуемо. Женщина шагнула и провалилась. Короткий вскрик, и полная тишина. Страшная… Мертвая.

Федор не верил своим глазам, он окаменело продолжал смотреть перед собой, прокручивая в голове ее падение. Захар ахнул и прижал ладонь к губам.

– Что это было?! Она покончила с собой? – спросил он, обращаясь в никуда.

Симонов все же нашел в себе силы приблизиться к месту, откуда та упала. Федор заглянул вниз, но у него закружилась голова, и он спешно отпрянул.

– Хотел бы я думать иначе, – потрясенно проговорил Симонов. – Ты не знал ее имени?

– Нет, по-моему, несчастная женщина ни с кем не общалась, – со все еще округленными от шока глазами пролепетал Захар – ни жив, ни мертв. – Должно быть, нашла там своего супруга, – он мотнул головой вправо, в сторону обрыва.

– Не дай Бог, Захар, если она что увидела, – мотнул головой Федор.

– Божья кара словно какая-то. Только двоих похоронили, и теперь она.

Федор отошел от произошедшего и тут же встрепенулся: а что будет с Лизой, узнай она об еще одной потере? Даже если Алёхина и не пересекалась с ней, все равно найдет, за что зацепиться и обвинит себя. Впрочем, не одна Лизавета впадет в уныние. Пострадают многие.

– Мы не будем говорить нашим, – заявил Симонов.

– Я думаю, такое нельзя скрывать.

– Пойми, Захар. Людям нужна надежда, – мягко начал Федор. – Они не готовы к еще одной смерти, тем более… такой. Никто из нас не знает, как звали несчастную женщину, так и ни к чему тревожить остальных.