Сергей Ленин - 21 история о жизни и о любви Страница 11

Марина тонула в волнах оргазма от одних только восхитительных прикосновений. Вдруг на секунду она вынырнула из сладострастной пучины, чтобы глотнуть живительного воздуха и томно начала шептать: «Федя, Феденька, родной мой, давай создадим свою галактику. Пусть далекий космос встряхнет поток термоядерной энергии нашего счастья и любви».

Вся ночь была освещена этой волшебной, сладкой, чарующей и жизнеобразующей энергией. Потом Марина любовалась спящим Федором. Он изредка вздрагивал и вздыхал во сне.

– Наверное, новая, образованная сегодня их любовью, галактика передавала Федору какие-то космические сигналы, – подумала влюбленная девушка.

Утром Марина приготовила завтрак. Она целовала Федора и благодарила за незабываемую ночь любви.

– Федор, я за твои нежные руки готова полжизни отдать, – восторженно говорила Марина. Я была на вершине восторга, на планете женского счастья.

Федор впервые от девушки слышал такое. Обычно другая часть тела была самой запоминающейся в женском сознании. А тут нежные руки… Да, Маринка была необычной, сказочной женщиной. Потом они расстались, и Федор пошел в диспетчерскую ПРО «Братскгэсстроя». Там его уже ждал непосредственный начальник – Иван Михайлович Говорунов.

А Марина вскоре почему-то поспешно уехала на Украину к себе домой. Они даже не попрощались, не обменялись адресами. Связь прервалась. Но Федор душою чувствовал, что новая галактика иногда передавала ему слабые радиосигналы. Но расшифровать их он не смог, а может, просто не захотел.

Топором по любви не хотите?

Иван Михайлович Говорунов четко воплощал смысл, данной ему фамилии, он был весельчаком и юмористом. Но, если Иван Михайлович впрягался в работу, а впрягался он всегда, то не было требовательнее, чем он человека. Требовательного к себе и ко всем подчиненным, подрядчикам и субподрядчикам. Сам он родом из Белгорода, окончив Московский институт, приехал в Усть-Илимск, да так и остался на долгие годы в юном северном городе. Иван был высокого роста, с Федором они были почти ровесники. Только вот Федя был коренаст и не высокого роста. Правда, если к его росту прибавить длину его члена… Он выглядел бы повыше некоторых баскетбольных звёзд. Но Федору и так хватало, главное женщины его любили. Он был холост и ничем не обременен, поэтому мог работать день и ночь, в выходные и праздники. За это начальство его любило. А то, что шофер был хорошим профессионалом и не болтливым по своей натуре, предавало ещё большую значимость его имиджу. Однажды Иван Михайлович сказал Федору: «Сегодня едем на блядки, разрядиться надо немного, а то нервы на пределе уже».

– На блядки, так на блядки, как скажите шеф, – в ответ засмеялся Федор.

Он знал, что, если Иван Михайлович шёл в загул, значит, всё будет серьёзно. На работе ништяк, все отрегулировано, беспокоить никто в обозначенное время не будет. С девчонками всегда порядок, они безумно влюблялись в Потапыча, так его любовно называли подруги.

Дорога была не дальней, через двадцать минут они уже были в Новом городе. Встречала гостей в своей квартире голубоглазая блондинка Светлана Озерова, Федора ждала жгучая брюнетка Татьяна. Света была разведёнка, дети жили с бабушкой.

А Татьяна была замужем, и квартира её находилась в том же подъезде, что и у Светланы, только на первом этаже. Гулянка понеслась сразу со старта полным ходом. Иван уходил с красавицей блондинкой в спальню, они занимались любовью и снова возвращались к столу. Все весело бухали чистую как слеза водку и закусывали сибирскими деликатесами: речной рыбой и диким мясом.

Федор раздел Татьяну. Она хоть и была замужем, но не очень владела премудростями сексуального искусства. Стеснялась, тормозила поначалу. Потом, правда, разогрелась, раскрепостилась, и сексуальная энергия заполнила всю Светкину квартиру. Стоны доносились то из одной комнаты, то из другой. Пир пьянства и секса был в полном разгаре, когда в дверь квартиры позвонили.

Татьяна напряглась как струна.

– Это муж, сейчас он устроит дебош и поножовщину. Он имеет опыт сидельца, терять ему особо нечего, – с тревогой в голосе произнесла она.

Все замерли в ожидании развязки. Света на цыпочках подошла к двери и тихонько посмотрела в дверной глазок. На площадке стоял разъяренный, как бык, муж Таньки. Он готов был наброситься на тореадора с топором. Топор был с широким лезвием для рубки мяса, рукоятка длинная.

– Слышь, ты, козёл, – начала из-за двери вещать Светка. – Катись отсюда пока не нашёл на свою жопу приключений. Ты, чё, ко мне тарабанишь, пьянчуга? Я со своим мужчиной занимаюсь любовью, а ты тут с топором выёживаться пришёл. Еще раз по-хорошему прошу: «Уходи отсюда нафиг или тебе хуже будет», – твердо, без тени страха, отчеканила блондинка.

– Ты мне нахер не нужна, Светка. Пусть моя Танька выходит, – уже без прежнего напора начал кричать из-за двери обиженный муж.

– Нет тут никакой Таньки, катись отсюда!

– Светка, открывай, я только посмотрю и уйду.

– Ага, сейчас, буду я перед тобой голыми сиськами сверкать. Иди к своей Таньке и любуйся её дойками, а от меня отстань или я милицию пошла вызывать.

– Ну, сука, ладно, я в подъезде тогда караулить буду. Всё равно, рано или поздно выйдите, бляди, из квартиры.

– Хрен с тобой сиди и жди сколько хочешь, только не на моей лестничной площадке, долбодятел непонятливый.

Обескураженный «Отелло» ушел вниз. Пир продолжился.

На гране риска жизни и смерти, оргазмы у Татьяны были ещё жгучее, ещё острее. Она улетала в небеса и со всего маха падала вниз в постель в объятия Федора. Теряла сознание и снова возвращалась, охваченная дурманящими чувствами экстаза. Ей было всё равно, что будет потом. Главное сейчас её Феденька рядом и его член бороздит вселенную её еще не раскрытых ранее пластов сладострастных чувств.

– Феденька, Феденька, любимый, как мне хорошо с тобой, – шептала она, прижимаясь к Федору.

Но всему приходит конец, пришло время завершать и этот сексуальный марафон. Иван Михайлович оделся. Смотрясь в зеркало прихожей, поправил галстук. Федор тоже уже был наготове. Договорились спускаться медленно и возле машины решили быть осторожными. «Отелло» с топором не должен был застать плейбоев врасплох. Поцеловав подруг, наши герои шагнули в темноту подъезда.

На лестничной площадке первого этажа они увидели сидящую сгорбленную фигуру с топором наперевес. Федор страховал, а Иван Михайлович демонстративно перешагнул обезумевшего от страха «Отелло». Фигура Ивана Михайловича заполнила весь лестничный проем. Федор пнул ногой в жопу, сторожившего свою неверную жену, «мавра»: «Пододвинься, мудило. Весь проход перегородил».

«Отелло» принял с благодарностью этот поджопник. Он, наверное, подумал: «Хорошо, что хоть бить не стали». А наши герои сели в Уазик, отъехали по проспекту Мира несколько метров. Потом машина ещё долго сотрясалась от смеха молодых и озорных героев – любовников.

Забота о здоровье. Умирать-то неохота

Жить оставалось полтора года. По крайней мере, столько отмерил Федору экстрасенс – волшебник. Жизнь прекрасна, и помирать уж очень сильно не хотелось. Федор решил заняться закаливанием. Очень жалел, что не уточнил у предсказателя от чего загнется, или «дубу даст», или «ласты завернет». Как бы ни говорили, а такие знания не лишние, может и побороться бы смог. Защитить себя. А так – общее закаливание организма. Так велел главный врач железнодорожной больницы Николай Алексеевич Наумов, что из поселка Железнодорожный.

Когда я встретил Федора на улице, у меня пропал дар речи.

Переведя дыхание, я спросил Дон – Жуана моржового: «Федя, мороз минус сорок семь градусов, ты идёшь в болоньевой куртке на голое тело, без шапки. Тебе не кажется, что люди могут подумать на тебя – безмозглый дурак»?

– Не, не подумают, – поглаживая заиндевевшие кудри на своей груди, начал вещать Федор. – Люди увидят, что я не босиком, а в кедах и сразу поймут, что парень закаляется, – беззаботно заключил мой друг.

Я посмотрел – действительно в резиновых кедах, на босу ногу.

– Доказывать что-то бесполезно. Разреши, Федя, я сразу перейти на оскорбление, – продолжаю разговор. – Ты, Федя, при такой погоде себе «болт» отморозишь, девки любить перестанут, – предостерегаю я своего друга.

Федя громко захохотал, клубы густого пара вместе с выдыхаемым воздухом вылетали изо рта «моржа». От этого он походил на Деда мороза и Змея Горыныча одновременно. Но не на простых сказочных героев, а придурков на всю голову шибанутытых.

Я как накаркал. Спустя некоторое время от простуды у Феди закапало с конца. Привожу его к Николаю Алексеевичу Наумову в больницу и решаю приколоться.

– Коля, у моего кореша нижний зуб заболел. От любви или нет, не знаю. Проверить бы надо. Только одна проблема. У него писюн малюсенький. Попроси, чтобы медсестра Настя отыскала его в штанах парня и сделала мазок для бактериологического анализа.