Валерий Рыжков - Ремейк (сборник) Страница 11

Ирина облегченно вздохнула и ветерком понеслась по отутюженным мраморным ступенькам к древним храмам.

Ирина лежала полуобнаженная на постели в отеле. От вчерашней усталости, обезножившись, она еле шевелила рукой. Кондиционер как мешок Эола дул всеми ветрами. Ей не хотелось просыпаться, приоткрывая глаза, она снова закрывала и уносилась в свой полуденный сон, шепча: «Это все надо запомнить! Я счастливая женщина…»

Палило солнце, когда начался праздник. Играла музыка. Воины в нарядных костюмах поднимались к храму Богини Афины, которая сверкала драгоценностями, золотом, руки казались настоящими, несмотря на искусную отделку из слоновой кости. Храмовые жрицы, девушки держали лавровые венки. Жертвенный огонь распалял тело гетер. Ирина стояла в толпе юных дев. Она должна вручить самому сильному и храброму воину венок. И должна участвовать в культовом празднике, который был привнесен финикиянами и жителями Кипра. Венере поклонялись так же как Афродите, которая была намного добродетельнее и покровительствовала целомудренной любви.

Воины, распаленные солнцем и предстоящими ночными оргиями, все возбужденнее выкрикивали: «Хеллас! Эллада!» Ирина увенчала молодого грека венком, который смотрел глазами ее друга. Ей хотелось погладить волосы. Он задержался около нее и спросил.

– Откуда ты, прекрасная девушка?

– Оттуда, где веют холодные ветры Борея.

– Сегодня большой праздник. Я хочу провести его с тобой. Я принесу богине все что у меня есть, чтобы она разрешила провести эту, может быть, последнюю ночь в моей жизни. Я ради тебя совершу такой же подвиг, как ради Зевса.

– Встретимся под первой звездой, – взволнованно произнесла она. С наступлением вечера народ притекал к центру Афин. Все больше появлялись на улицах женщины, волосы которых были окрашены в желтый цвет. Это были гетеры. Старые гетеры усаживались у высокого окна, выходившую на улицу, зазывая прохожих, прикладывая к губам миртовую ветку. Ее заметил молодой грек, который был увенчан лавровым венком днем в храме. Он искал Ирину. Старая гетера приблизила большой палец к безымянному, показывая кольцо. Она ждала, когда он поднимет вверх указательный палец правой руки, но грек покачал головой, сделал знак, что ищет прекрасную Таисю Борейскую.

Город быстро погрузился во мглу. Воины пили вино. Куртизанки веселили остротами. Афинские гетеры получали образование в Коринфе. Там они постигали искусство кокетства, переходя от меланхолии к горячей экзальтации, превращаясь из жертвы в охотниц любви. В тоже время они громко торговались о цене, домогающихся толстых мужчин.

Прославленные воины и государственные мужи, не говоря о философах, теряли головы, из-за обворожительных в ночи гетер. Гетеры играли не только на чувственных струнах человека со скоропроходящей страстью, используя искусство любви, искусство нравиться, музыке, философии и ораторскому искусству. Жрецами поощрялись гетеры, так как они приносили в жертву на алтарь любви и доходы от своей «первой любви».

Знаменитая гетера Аспазия подчинила своей философии любви Перикла. Она влияла на политику через любовь и страсть. Имея распутный характер, она нажила много врагов, которые обвинили в безнравственности, представ перед ареопагом по обвинению в оскорблении богов. Перикл лично явился в судилище и слезами и мольбами смягчил сердца судей и спас таким образом от жестокой кары.

Сердца судей зачастую были сердцами простых людей. Так случилось с другой гетерой Фриной. Она предстала перед судом неумолимого ареопага, обвиненная в развращении граждан. Гиперид стал доказывать невинность своей бывшей любовницы, но судьи оставались непреклонны в решении смертного приговора. От отчаяния Гиперид быстрым движением подвел к барьеру и сорвал одежду, и она, обнаженная, предстала во всей дивной красоте перед лицом изумленных судей. Тело ее было совершенным образцом женских форм по чистоте и гармоничности линий. Во имя эстетики, во имя совершенства формы и пропорций обвинение было отвергнуто. После ее смерти Праксителем была выплавлена из чистого золота ее статуя, которую поместили в храме Дианы в Эфесе.

Большая часть гетер обязана своей славой своим покровителям. У Аристотеля, родоначальника греческой философии, была любовницей гетера Герпилис. Эпикур разжигал острую полемику своей любовницы Леоции с философом Теофрастом. Знаменитая Таиса Афинская последовала за Александром Македонским в Азию. Затем стала любовницей Птолемея, впоследствии царя Египетского.

Из-за гетер спорили философы, Теодота стала яблоком раздора между Сократом и Аристофаном, который обвинил своего соперника в развращении юношества и введении новых божеств, приведя его к гибели. Софокла возлюбила Теорида, отвергнув Демосфена, за что была приговорена к смерти. Ей посвятил свой гимн Софокл. «…Силы истощены, но уму не чужды еще юные порывы».

На всех праздниках участвовали гетеры, танцовщицы, которыми был наполнен город-государство Афины.

Молодой юноша вошел в храм и увидел у жертвенного огня свою избранницу. Он подошел и склонил одно колено. Чего не делал никогда древний грек. Она прижала его голову к своим бедрам. Ирина прошептала: «Со щитом или на щите. Ты мой господин в любви. Я делаю признание».

Он встал. Она увидела до боли знакомое лицо ее друга. Ее тело охватила судорога. Ветер набирал силу и становился все порывистым.

– Запомни воин, пройдут века. Я буду помнить тебя.

– Откуда ты, где твой край.

– Откуда и ты. Я делаю здесь признание, когда все сверкает в блеске и славе, утопая в неге и роскоши. Но скоро это превратится в руины.

– Этого никогда не случится. Сыны Эллады не допустят позора разрушения. Со щитом или на щите – наш девиз.

Она взяла его за руку и подвела к краю горы, внизу раскинулся ночной город, наполняясь разгулом оргий.

– Город уже разрушен куртизанками и изнеженными философами. Твоя жизнь может быть понапрасну оборвана в борьбе с врагами. Внутренний враг уже в городе.

– Человек не может без радости побед. Олимпийские боги подарили нам игры, где мы состязаемся в силе и ловкости. Если и будут развалины. Если останется один камень на этой горе, то город возродится. Его соберут по камешкам.

– Тогда я буду помнить твою любовь, мой воин. Моя страсть к свободе будет гореть, как этот жертвенный огонь.

– У нас столько богов. Разве они не способны защитить нас.

– Чем больше их, тем меньше веры у людей. В этом слабость богов.

– Ты не принадлежишь этому храму. Это святотатство. Откуда ты?

– Нет, там не растут оливковые деревья. И год там делится на две половины: одна теплая, другая холодная.

– Скоро мы отправимся в тот далекий край за золотым руном.

Ирина отошла в глубь храма и скрылась за колонной. Послышались шаги стражников. Разгоряченные оргией мужчины и женщины окружили воина. И стали приплясывать. Он стал подбегать то к одной, то к другой, спрашивая, кто знает Таисю Борейскую, те только покачивали головой, показывая, что они вообще такую не знают.

Ирина спускалась по тихой улочке в сторону центра Омония. У стен храма она потеряла настоящее ощущение пространства и времени. Камни Парфенона, собранные в колоны, каменные богини, весталки. Мгновения истекли в быстром потоке, почти с такой же скоростью, с какой она спускалась вниз по улочке к современному отелю из стекла и бетона. Где волоокий консьерж небрежно подал ключ от номера. Она поднялась в лифте, где к греку прижималась чернокожая женщина, которая чмокала его в лицо, приговаривая «ай лав ю».

Ирина поймала удивленный взгляд молодого грека, когда она проходила мимо него.

Ночь. Прогулочным шагом Ирина идет в сопровождении Юры в таверну. Утром, днем и вечером одна и та же улица изменяется до неузнаваемости. Море огоньков, которые не ослепляют прохожих, а, наоборот, заманивают, как мотыльков, на свет. Тонкий аромат греческой кухни пробуждает настоящий голод. Хочется есть и пить. Слушать музыкантов под распевный голос певца. Если один поет грек, то другие только слушают. Зазывалы приглашают в таверны и рестораны, где нет неуютных мест.

Ирина села за стол прямо. В ее лице, в красивом блеске волос, в изящных руках, во всем сквозила свобода и раскованность тела. Когда заказывали блюда, официант делал вид, что он понимает все языки мира. Юра махнул рукой, когда официант отошел от их столика.

– Тут заказывай не заказывай, нанесут всякой всячины.

Через минуту на столе поставили блюдо с грека-салат. Массаки – блюдо трудно переводимое на другие языки гурманов, где картошки достаточно и в обратной пропорциональности мясо. Шашлык. Вино.

– Нам это все не съесть, – рассмеялась Ирина. – Я давлюсь от овсяной каши.

– Воздух пробуждает аппетит. Я предлагаю выпить аузо. Он достал из внутреннего кармана маленькую двухсотграммовую бутылочку и разлил в бокалы по пятьдесят.