Маша Трауб - Осторожно – дети! Инструкция по применению Страница 12

– Вызывали? Кто больной?

– Я, наверное, – отозвалась Лариса.

– А у меня давление с утра низкое. И вот тут, под ребрами, колет. Это невралгия? – Женщина, ищущая Диму, ткнула грудью во врача.

Врач прописал Ларисе пустырник и валерьянку и начал мерить давление гостье. Та шумно дышала.

Дверь открылась, на сей раз решительно и резко.

– Я так и знала! – прокричала Ларисина мама поставленным голосом учительницы и строго посмотрела на молодого врача.

Врач покраснел, оторвал взгляд от бюста незнакомки и начал мерить давление маме.

Раздался условный стук «Спартак»-чемпион», и на пороге появился Саша.

– Не дом, а проходной двор! – возмутилась мама, увидев зятя, и у нее немедленно подскочило давление, что зафиксировал прибор.

– Что тут у вас случилось? – Саша уже пожалел, что приехал. В коридоре стояли теща, которая его терпеть не могла, незнакомая женщина, очень даже ничего себе, и жена, находившаяся в прострации.

Ответа он не дождался.

В дверь позвонили, не отрывая пальца от звонка, и на пороге появился старший сын Артем, волочивший тяжеленный рюкзак.

– Здрасьте, – сказал Артем всем сразу и пошел в свою комнату.

– Мальчик здоров? – вежливо уточнил врач, уворачиваясь от затуманенного взгляда женщины, ищущей Диму.

– А где Даша? – спросила мама.

– Я, наверное, пойду… – сказала незнакомка. – Доктор, мне нужна ваша консультация…

– В аптеку не надо? – в надежде на бегство спросил Саша.

– Я Дашку потеряла. Не знаю, где она. Всю квартиру облазила уже, – сказала Лариса и заплакала.

Все закричали, забегали и начали отодвигать столы, стулья, диваны, открывать шкафы.

Дашу нашел брат Артем.

Он вышел из комнаты и громко сказал «ку-ку». Откуда-то издалека послышалось ответное «ку-ку».

– Я ее в прятки научил играть, – пояснил Артем.

Под крики «ку-ку» Даша была найдена в покрывале. Она скатилась с кровати и зависла между тумбочкой и стеной, как в гамаке. Сначала она спала, а потом играла в прятки так, как научил ее брат: молчать и не раскрываться до последнего.

– Я понимаю, дети сменку в школе теряют, ну, шапки, перчатки, но ребенок – это не сменка! – Мама смотрела на Ларису так, как смотрела на родителей детей, которые не написали в прописях нужные палочки и крючки.

Лариса вжалась в стену.

– Доктор, пропишите ей что-нибудь для головы. А мне – от головы! – велела мама.

Врач покорно стал писать рецепт. Молодая женщина смотрела на него с восхищением.

Мода на экстрим, или Выжить любой ценой. Что делать, когда идёшь на поводу у подростка

Да, лучший способ выпустить негативную энергию – направить ее в мирное русло. Вот что, например, делать, когда лучший друг сына отправляется в лагерь, где учат «выживать»? Детей закидывают на остров с одной спичкой, банкой тушенки и проверяют – выживет или нет. Конечно, я утрирую, но мое материнское воображение рисует именно такую картину. Или дети сплавляются на байдарках по горной реке. Да, в принципе здорово. Но это значит, что ноги и вся одежда будут мокрые. Да и опасно это – байдарка может перевернуться. И тогда что?

Да, есть разные лагеря. Но мне, как матери, страшно. И я совсем не хочу, чтобы мой сын не мылся три дня, чистил зубы в реке. И это еще в лучшем случае. Мне страшно, что он упадет, если будет карабкаться на скалу. Страшно, что заболеет и сляжет с температурой, а лекарств, кроме зеленки, в аптечке не окажется. Или что ему просто будет одиноко и тоскливо. Мы, взрослые, можем выбирать себе близких по духу людей и общаться с теми, с кем хотим. Дети же часто бывают лишены этой возможности.

Один раз я жила по соседству с мальчиком, который прошел в лагерях огонь, воду и медные трубы: сплавлялся на байдарках, карабкался в горы, разжигал костер и делал еще массу вещей. Он умел выживать. Никогда в жизни я не видела, чтобы суп из тарелки исчезал с такой скоростью. Этот мальчик быстро находил источник воды, пользовался чужим полотенцем, чистил зубы чужой зубной щеткой и запасался едой. За его кроватью я нашла целый склад с припасами – ребенок в свои десять лет умел сушить сухари, знал, что копченая колбаса может долго храниться, а сахар и соль – ценнейшие специи. И еще за его кроватью я нашла несколько плиток шоколада. Он умел зашивать дырки на одежде, был правой рукой вожатых, говорил поварам «спасибо, было очень, очень вкусно», мгновенно и безошибочно выделяя «главных», которым старался понравиться. Он подхалимничал, стучал по мелочам, обижал младших, предварительно убедившись, что его никто не видит. Детский лагерь он считал армией, со своим уставом и неуставными отношениями. Кстати, у него были вполне успешные и достаточно обеспеченные родители…

«Нужно давать подростку свободу, право на принятие решений», – пишут психологи. Да, только пусть он принимает эти решения, когда достигнет хотя бы шестнадцатилетия. А до этого времени за него несу ответственность я. Можно ходить в кружок скалолазания – только пусть все происходит под присмотром тренера и со страховкой. Пусть сплавляется на байдарке, только, если можно, в бассейне. И чтобы я стояла на бортике с сухим полотенцем.

Да, я сумасшедшая мать, которая никак не отстегнет ребенка от собственной юбки. И поэтому – мне тысячу раз говорили – у моего сына будут проблемы во взрослой жизни. Он так и останется «маменькиным сынком». Нет, не останется. Я его отпущу. Только я не хочу бросать его в воду и смотреть, выплывет или нет. Не хочу, чтобы его организм сам боролся с температурой и болезнью без помощи лекарств – выживет, ну и хорошо. Я не хочу, чтобы он выживал! Я хочу, чтобы он жил! Пусть мне все говорят, что я неправильно поступаю, но я – мать, и у меня был один урок, который я помню, как будто это было вчера. И теперь я точно знаю – быть пристегнутым к юбке матери для ребенка лучше, чем быть выброшенным за борт.

На самом деле во всем виновата я. И как искупить эту вину, я не знаю.

Мы отдыхали на море. Сын Василий начал скучать, как и положено в его подростковом возрасте. Каждый день он провожал тоскливым взглядом мальчиков и девочек, которые шли мимо в гидрокостюмах, пригибаясь под тяжестью аквалангического снаряжения. Инструктор – длинноволосый блондин – был терпелив, улыбчив, внимателен. Дети погружались на дно и выплывали с выпученными от восторга глазами.

– Мам, а помнишь, ты мне обещала подарок, если я закончу год на пятерки? – спросил сын. – Подари мне курс дайвинга.

Отказать я не смогла. И бежала, как все родители, с фотоаппаратом, снимая совершенно счастливого сына, который учился разбирать оборудование. Инструктор сказал мне, что Вася плавает как рыба.

Это была не просто лавочка – солидная международная школа с симпатичным офисом, увешанным сертификатами и грамотами. Глава дайвинг-центра долго и спокойно убеждал меня, что нет никакого риска. Я поверила, потому что Васю завалили обучающими книгами и заставили пройти тесты. Он смотрел фильмы, сдавал экзамен, к которому готовился по вечерам с пугающим энтузиазмом. Он хотел понять и физику, и химию, и все, что там связано с давлением и атмосферами.

Он заявил, что это был самый лучший отдых в его жизни – благодаря дайвингу, но было бы совсем отлично поехать в другое место – специальное, где много рыб, и поплавать там. Я согласилась.

Ночью я подскочила от собственного крика – мне приснился доктор Хаус. Та серия, где он спасает от кессонной болезни дайвера на борту самолета. Я немедленно нашла Васину книжку и прочла, что должно пройти восемнадцать часов между погружением и полетом в самолете. У нас выходило как раз восемнадцать часов – я посчитала несколько раз на пальцах.

На следующий день я отправила мужа к руководителю дайвинг-центра. Муж вернулся успокоенный – все будет нормально. Глубина небольшая, инструктор опытный, мальчик спортивный, времени достаточно.

Я отвезла Василия на место сбора и еще раз уточнила – все ли будет нормально? На меня смотрели как на сумасшедшую мамашу, каковой я и являлась.

– Пожалуйста, отпусти меня, – просил Вася, видя, что я колеблюсь.

Пока Василий разглядывал рыб, я рыдала. Никто из домашних не мог понять, что на меня нашло. Я плакала навзрыд и смотрела на часы. Когда мне позвонили и сказали, что я могу забрать сына, я чуть не потеряла сознание. Вася был жив-здоров. Ему все очень понравилось.

Ночью мне опять приснился сон. Я не могла вспомнить, как будет по-английски кислород. Как будто я спрашиваю у всех, включая Васиного репетитора по английскому, и никто не знает.

Но утро началось спокойно, и дальше тоже все шло как нельзя лучше – благополучно доехали до аэропорта, быстро прошли регистрацию, сели в самолет, взлетели. Вася чувствовал себя отлично.

Я была занята дочерью, которая капризничала, не хотела спать и норовила побегать по проходу. Вася пошел в туалет. Прошло пять минут, но он так и не выходил. Муж пошел узнать, все ли в порядке. Счастье, что Вася смог открыть дверь. Он сидел на полу с фиолетовыми губами, бледный, с черными кругами под глазами.