Маша Трауб - Осторожно – дети! Инструкция по применению Страница 13

Бортпроводница была рядом. Я попросила льда, который она насыпала мне в резиновую перчатку. Я вытирала этой перчаткой лицо сына и звала на помощь.

Дальше началась серия из доктора Хауса, которую я видела во сне. Проводница по-английски спрашивала, есть ли на борту врачи. Если есть, пусть они пройдут к туалету. Никто не откликался. Тогда она сунула телефонную трубку моему мужу, и тот же текст он произнес по-русски. Эта женщина подняла Васю и чуть ли не отнесла на кресла.

Муж работал переводчиком, дочка кричала, увидев лежащего брата, а я стояла и не могла сдвинуться с места. Слезы текли ручьем. Я не всхлипывала, отвечала, говорила, только слезы текли и текли.

На борту оказалось три врача. Пожилая женщина-педиатр, женщина лет тридцати – стройная красавица и сорокалетний уставший мужчина.

– Кислород, ему нужен кислород, – твердила я как полоумная. – Кислород.

Вася лежал на креслах, рядом с ним буквально лежала проводница с кислородным баллоном и держала маску, в ногах сидела педиатр, на ней лежала моя дочь, которая продолжала кричать и плакать, а мы все толпились вокруг – со сладким чаем, льдом, валокордином.

– Давление семьдесят на сорок, пульс сто двадцать, – проговорила педиатр. – Вегетативный криз.

– Что вы делали? – спросила бортпроводница, и у нее был такой взгляд, как будто она сейчас меня убьет.

– Ходил на дайвинг, он нырял.

– Какая была глубина? – спросила она.

– Одиннадцать метров.

Пилот снизил высоту на одиннадцать метров, и остаток полета самолет держался на этой высоте. Запросили запасной аэродром на случай, если Васе станет хуже и мы не дотянем до Москвы. В Москве у трапа нас должна была ждать «Скорая помощь».

– Если бы это был ваш муж, он бы умер, – сказала мне бортпроводница. – Двое суток нельзя летать после погружения! Он выжил только потому, что молодой и спортивный!

Английский – не родной язык и для нее, и для меня. Поэтому можно говорить так, как есть, не выбирая выражений. Простыми фразами, от которых становится плохо.

– Я ему иконку прикладывала. Со Святого Афона. Видите, подействовало. – Женщина-педиатр пыталась меня успокоить.

– Спасибо, – ответила я.

Мне было все равно – кислород, иконка – что угодно.

Вася хотел спать, а я ему не давала – мы боялись снижения, надо было следить за его самочувствием.

– Васечка, поговори со мной, – просила я. – Прости меня, пожалуйста, мальчик. Прости. Это я виновата.

– Мам, не плачь.

– Я не плачу.

Слезы никак не кончались.

Мы прилетели на сорок минут раньше положенного времени. Когда мы приземлились, я обняла старшую бортпроводницу. Она меня так похлопала по спине, что я запомнила ее руку – тяжелую, уверенную, злую. Руку матери. Наверняка у нее тоже есть сын.

– Я ведь спрашивала несколько раз, нам сказали, что все в порядке.

– Это их работа, – отозвалась она. – Они зарабатывают деньги.

Вася, уже порозовевший и вполне радостный, лежал и ждал врачей. За это время он рассмотрел устройство кислородного баллона и маски и даже просил забрать их домой на память. Дочь держала его за рубашку, не отпускала и начинала кричать при малейшей попытке оторвать ее от брата.

Врач вошла в салон сразу же после приземления. Померила давление – все в норме. Мне она сделала коктейль из валокордина, пустырника и валерьянки и, подумав, выдала еще ватку, пропитанную нашатырем.

Нас провели отдельным коридором, чтобы не стояли в очереди. Василий побежал искать тележку – все прошло, как и не было. Он стоял на ногах, шутил, рассказывал, какой на вкус кислород и что кислородом тоже можно отравиться, если много.

У пожилой женщины-педиатра оказалась больная спина – она носила ортопедический корсет. Ее дома ждали двое маленьких внуков. Врач-красавица была мамой девочки. А еще у нее была роскошная фигура и высоченные каблуки, на которых она простояла весь полет. Только мужчину-врача я не увидела. Но помню его глаза – уставшие даже после отдыха. И руку бортпроводницы помню на своей спине.

Слезы у меня лились еще много часов.

Я хотела написать письмо в этот дайвинг-центр. Но муж сказал, что это бессмысленно. Проще забыть и больше не рассказывать никому эту историю, не обмусоливать, потому что можно сойти с ума. Наверное, он прав.

Командировка. Как себя вести, если маме или папе нужно уехать без ребенка?

Тут, конечно, нет пограничного состояния. Только крайности. Если ребенок обнимает маму за ноги, начинает кричать и плакать, стоит только ей накраситься и одеться, прячет туфли, держит мертвой хваткой отцовский портфель, то родительское сердце обливается кровью. Чувство вины обеспечено. Я знаю многих мам, которые становились домохозяйками, отказываясь от работы в офисе после таких сцен. Если вы хоть раз отдирали руки ребенка от своих коленок, выходили на улицу в промокших от слез брюках, кричали: «Я принесу тебе игрушку, или конфету, или шарик, или все, что ты захочешь!» – и, уже стоя в лифте, слышали безутешный рев собственного чада, то вы меня поймете. Вынести это практически невозможно. И никакие заверения в том, что сразу после ухода мамы или папы ребенок переключился на игру, стал смотреть мультик и вообще забыл о существовании родителей, не действуют. В ушах стоит рев как напоминание о том, что ты бросила ребенка в угоду своей карьере. Кстати, психологи тут нам совсем не помощники – они категорично заявляют, что отсутствие мамы – всегда стресс для ребенка. А уж в «критические» для малыша переходные годы – три, пять, шесть лет – тем более. Я читала, что рождение второго (третьего) ребенка нужно планировать в зависимости от этих кризисных годов, чтобы не вызвать еще большего стресса. И только поэтому у моих детей такая разница в возрасте – восемь лет. Я все рассчитывала и откладывала. Теперь я совсем не уверена в том, что поступила правильно.

При этом специалисты успокаивают, уверяя, что, например, в первые три месяца у ребенка еще не сформирован образ мамы. Он реагирует на голоса и звуки. А вот в возрасте до года развивается психологическая связь между ребенком и мамой, и оставлять малыша в идеале можно только на бабушку. Начинаются многочисленные «нельзя», которыми пренебрегают все мамы: нельзя уходить потихоньку, пока ребенок спит. Проснется – будет стресс. Нельзя уезжать более чем на пять дней. К счастью, ребенок в возрасте до пяти лет не способен долго переживать и быстро переключается на игры. Из стандартных советов психологов – маме принять успокоительное, погулять и позвонить домой (хотя общаться с ребенком нежелательно, потому что это его только расстроит).

При этом есть дети, которые спокойно реагируют на приезды, отъезды родителей. Ну, уехали, ну, приехали. Привезли подарки – отлично! Чмок в щеку и бегом распаковывать. В таких случаях родители тоже страдают: почему ребенок так легко нас отпускает? Неужели не любит? Или больше любит бабушку или няню? Почему не засыпает с фотографией мамы или папы? И опять – всепоглощающее чувство вины. Значит, все делали не так, неправильно. Значит, нужно было бросать работу и сидеть с ребенком, чтобы любил и не отпускал. Но тогда на что жить? На что покупать игрушки? И как правильно?

Все родители уезжают в командировки – кто-то часто, кто-то реже – и шлют своим домодчадцам эсэмэски. Они куда трогательнее и содержательнее разговоров по скайпу и телефону. Я ничего не придумала: это обычные письма семьи, где есть папа, мама, сын-подросток и маленькая дочь.

Эсэмэс отца семейства жене

«Как вы, мои родные? Сима ходила на танцы? У Васи был репетитор?» «Почему ты мне не отвечаешь, что-то случилось?»

«Все норм».

«А почему так коротко? Сижу на заседании уже четыре часа. В коридоре встретил Иванова. Показал ему ваши фото. А какой размер у Симы и Васи? И у тебя?»

«Кто такой Иванов? Укладываемся. 104-158-S».

«А что за цифры? Как моя доченька?»

«Ходит, прижав твою фотографию к груди. Спрашивает, где папа».

«Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас вернулся?»

«Нет!»

«А я поменял билеты!!! Представляешь, тут оказался ночной рейс! В шесть утра буду уже дома! Ты рада?»

«Где у нас Пушкин с Дубровским стоит? Васе нужно срочно сочинение писать».

«Слева от телевизора. Ну, нашли Ушкина?»

«Кто такой Ушкин?»

«Что вы делаете? Легли? Книжку на ночь почитали? Сима любит про котят».

«Вася выращивает жаброногих рачков».

«Сима их еще не удушила?»

«Они еще не вылупились».

«Что-то эсэмэс не ходят».

«Ходят. Я в душе была! Все, пошла спать. Мне из-за тебя вставать в шесть утра».

«Ты не рада, что я приезжаю???»

Эсэмэс отца семейства жене, уехавшей в командировку

«Ты как там? Устроились? Все хорошо? Почему ты мне не отвечаешь? Я волнуюсь».

«Норм».

«Ты случайно не знаешь телефон «Скорой помощи»? У Васи чешется ухо. Может, это отит? А какие капли можно закапать?»