Амвросий Светлогорский - Зеркало преподобной Феодоры. Из жизни наших современников Страница 12

Это был человек-исполин необычайной физической силы и внушительных размеров. Это был Голиаф, а все рядом с ним казались пигмеями. Муромцем его прозвали не только за могучую богатырскую силу, а больше за силу веры – духовную крепкость, которая невидимой волной исходила от него на ближних, укрепляя их в вере. Он с первого взгляда, брошенного на меня, встал как изваяние и не двигался до тех пор, пока я, тоже в оторопи смотревший на него, не перекрестился. Для меня было загадкой, что такого во мне заставило исполина застыть передо мной без движения. Он так смотрел на меня, будто мы уже встречались, будто у нас с ним был один общий секрет, про который никто больше не знал, а только я и он. И судя по его впечатляющему стоянию, для него этот секрет был чрезвычайно важным, и может быть даже судьбоносным. Тень догадки мелькнула в моей голове, только когда я заметил отблеск слезинки, скользнувшей по его щеке. И как только эта догадка промелькнула у меня, я сам вдохновился надеждой, птицей забившейся у меня в груди: я увидел в его глазах образ моей пропавшей сестры Ольги. Тут же я несколько раз спасительно перекрестился и перекрестил застывшего передо мной гиганта. Видно, удостоверившись, что я не привидение, а живой, он схватил меня в охапку и унес в уединенное место, подальше от ненужных свидетелей. Я не сопротивлялся – я уже знал, что между нами существует какая-то тайна – тайна, которую нам обоим не терпелось разгадать; и эта разгадка будет иметь решающее значение не только в моей судьбе.

В скале в черте охраняемой зоны Беломорканала была вырублена пещера, в нее мы и зашли. Там он бережно поставил меня перед собой и стал смотреть как на икону. Первым заговорил я:

Конец ознакомительного фрагмента.