Валерий Рогожин - От подъема до отбоя Страница 12

Но все это были мелочи, к которым ты через две-три недели привыкаешь и не обращаешь в дальнейшем на них никакого внимания.

Прибывшего отмечали в амбарной книге в списке и собственно начиналась тренировка.

Курсант садился в кресло, придвигал к себе пульт, придвигал визир с двумя окулярами, как у бинокля, плотно прижимался к последнему, разглядывая картинку в окулярах.

По команде сержанта включал тумблер на пульте и тренировка начиналась. За окулярами ничего интересного не было. Появлялся светящийся эллипс. В зависимости от задания эллипс был в диаметре от 2—3 миллиметров до сантиметра или полутора. Эллипс мог возникнуть в разных местах экрана, на разной высоте и мог двигаться по экрану с различной скоростью. Все параметры определялись заданием. Где-то на экране возникала яркая точка. Управляя этой точкой (вверх, вниз, влево, вправо) с помощью мнеморукоятки на пульте (от себя, на себя, влево, вправо), загоняем точку внутрь эллипса, где теперь должны продержать ее необходимое время. Эллипс имитирует танк противника или ДОТ, или ДЗОТ, или… короче, цель, которую требуется уничтожить. Светящаяся точка – это снаряд ПТУРС. Он действительно во время полета кажется светящейся точкой из-за горящего трассера и виден только сзади, как и на тренажере. Размеры эллипса скорость движения и прочие параметры определяются условиями задачи, в основном расстоянием до цели.

По завершении упражнения бежишь к взводу, а навстречу уже несется следующий курсант. И так в обязательном порядке два-три раза за день, кроме тех дней, когда батарея в карауле или на занятиях вне расположения части.

Эти тренировки на тренажерах продолжались весь срок службы. Большинство ПТУРСистов видели настоящие пуски своих снарядов только 1—2 раза на полигоне. Снаряды очень сложные, соответственно, дорогие, по рассказам, выстрел одним снарядом без боеголовки, уносил в космическое пространство автомобиль «Волгу», в то время самый дорогой личный автомобиль в стране. Поэтому и стрелять по-настоящему позволяли один-два раза в год на показательных стрельбах, где присутствовало множество народа. Снаряды для стрельбы использовали чаще всего просроченные, у которых уже истек или вот-вот истечет срок хранения на складе. ПТУРСы и так очень сложные, а если еще и недостаточно надежные, то жди непредвиденных ситуаций. И почти на всех стрельбах такие ситуации возникали. То снаряд не сойдет с направляющих и бедные операторы с испугом ожидают, чем закончится этот эксперимент. То на полпути пропадет управление. То еще что-нибудь. Ну, а с тренажерами можно было спокойно и, главное, дешево стрелять сколько угодно и днем и ночью. И еще хочется сказать, что когда я служил, нам и в учебке, и в линейной части, где уже не учились, а собственно несли службу, неоднократно повторяли, что с такой военной специальностью нужно постоянно поддерживать военные навыки, которые без тренировок быстро пропадают, забываются. Поэтому на гражданке нас каждые два года, то есть через год, будут обязательно вызывать на переподготовку на один-три месяца. Прошло более четверти века с тех пор, как закончилась моя служба, а никто ни одного раза никуда ни на какую переподготовку меня не вызывал. Я стоял за эти годы в трех или четырех военкоматах на учете. Может быть ни в одном из них не знают, что такое ПТУРС, может быть здесь нет и не предвидится ни одной установки, а может быть в этих местах обычный переизбыток специалистов. Мне это знать не дано. Да и ладно.

Вне расположения части занятия проходили, хоть и не очень часто, но и не скажешь, что очень редко. Несколько раз мы выезжали на боевых машинах, разворачивались в боевой порядок, строились, разъезжались по местности, опять строились. Было ужасно интересно, как будто играем в войнушку. Собственно, вся нагрузка ложилась на взводного. Он командовал по рации, я только дублировал его команды водителю.

Очень быстро взводному эти игрушки надоедали, тем более, что в части и дома было множество дел. Дома еще ждала молодая жена и, закончив пораньше, можно было сбегать к ней на часок другой, а в соседнем взводе ждал приятель, с которым вчера вечером несколько переборщили, соответственно, сегодня можно было (да и нужно, пожалуй, было бы) поправить здоровье. Да и мало ли какие дела возникают у молодого мужика, когда можно выкроить немного времени.

Поэтому, поколесив по округе, мы возвращались в часть. Курсанты чистили, протирали технику, взводный покидал нас, убывая в расположение, а сержанты вскоре исчезали уже не объясняя никому куда и зачем.

Гораздо чаще проходили занятия тактикой вне расположения под руководством сержантов. Как правило, повзводно, мы выходили куда-то в окружающий лес. Выходили в полной выкладке только без гранатометов. Автомат, противогаз, сумка с магазинами к автомату, штык-нож и комплект ОЗК – Omnia mea mecum porto, как говорили древние предки, может наши, а может и не наши, а каких-нибудь итальянцев-макаронников, все свое ношу с собой. Действительно, в части практически не оставалось личного имущества, если только у кого-нибудь что-то припрятано в машине, а это уже вряд ли. Бегали по сугробам, зарывались в эти самые сугробы, маскируясь от воображаемого противника, выставив ствол автомата в сторону ближайших сосен кричали тра-та-та, имитируя стрельбу. Это называлось изучением тактики ведения боя на местности и командованием очень приветствовалось. Как же! Теперь мы становились знающими, обстрелянными боевыми волками!

В расположение возвращались мокрыми и усталыми. Хорошо, если работала сушилка, а, если нет, то сушить шинели в казарме было сущим мучением. Во-первых сохли по несколько суток, во-вторых мокрый материал пах неприятно. Но никуда не денешься.

Противогазы. Бегая по лесу, а иногда и при выезде на машинах поступала вводная: «Внимание! Газы!»

Следовало немедленно освободить руки и за сорок пять секунд натянуть противогаз и затем, надвинув шапку, устроиться в своем уже обжитом сугробе. Хотя холодная резина студила голову, но это было еще полбеды. «Беда подступала, как слезы к глазам», – как поется в старой песне. Беда приходила вместе с командой «Внимание! Общевойсковой Защитный Комплект надеть! Газы!».

После этой команды следовало бы предаться грусти, но грустить было совершенно некогда. Следовало тут же, не теряя ни минуты времени сбросить ОЗК с себя, развернуть комплект и облачиться в него, надевая сначала плащ, сапоги, противогаз, рукавицы, капюшон, и, будучи закутанным во все это хозяйство, как в кокон шелкопряда, вытянуться по стойке смирно.

Времени должно было уйти минимум, не помню точно, но всего минуты две или три, если надевать только плащ, если надевать все по полному комплекту, то дается четыре с половиной минуты. В случае, когда необходимые минуты истекали, а кто-то из курсантов оказывался неукомплектованным, приходилось всю процедуру повторять. Когда весь взвод заворачивался в комплект достаточно оперативно и лишь одному-двум ребятам своевременно укомплектоваться все же не удавалось, приходилось проводить индивидуальные занятия, причем уже в личное время после ужина или иногда после отбоя.

Когда весь взвод был тщательно упакован в прорезиненную ткань и стоял вытянувшись, как Останкинская телебашня, наступал самый трагический момент. Это был небольшой марш бросок по пересеченной местности в условиях максимальной загазованности. Бежать два-три километра по заснеженной тропинке, будучи завернутым в резину наподобие не прожаренной шавермы, с головой в противогазе, с автоматом, колотящим в спину, словно вождь племени тумбу-юмбу, созывающий племя на большой праздничный ужин, удовольствие не из самых приятных.

Когда поступала команда: «Стой! Противогазы снять!», взвод стоял уже с большим трудом. Не верилось, что ноги могут подниматься, а голова поворачиваться. Сдергивали с себя противогазы и смотрели друг на друга, друг друга же не узнавая. Всклокоченные волосы, мокрые и торчащие во все стороны, красные, нет алые, нет пунцовые физиономии, вытаращенные глаза, полуоткрытые рты, хриплое дыхание и согнутые фигуры, – все это скорее напоминало некую кучу свежевыловленных раков, чем активных бойцов советской армии.

Но недаром уже столетия твердят про голь и про способность последней проявлять фантазию при определенной необходимости. Народ у нас грамотный, к нам в учебку меньше, чем с десятью классами не брали, а современному десятикласснику разобраться с устройством противогаза, а затем вытащить небольшую резиночку, которая является противогазным клапаном, это как два пальца об асфальт. И на следующих занятиях взвод выглядел после кросса великолепно.

Пробежали, выстроились, не спеша сняли противогазы и ОЗК, тщательно и качественно все свернули и убрали и опять приняли стойку смирно. Сержант сиял, как новые Жигули в солнечную погоду. С отличнейшим настроением все вернулись в казарму.