Вера Андреева - Государство Двоих, или Где соединяются параллели Страница 12

10

Несмотря на то, что приготовленный Юрой ужин был феерическим, у Веры почти не было аппетита. От дороги, горячего душа и вина кружилась голова, и в ней по-броуновски мельтешили обрывки мыслей.

Вера наблюдала за Юриными движениями, слушала его речь, и в сердце её вливалось благостное чувство: ей казалось что она добралась, наконец, до дома, причем вовсе не чужого, а своего, и что вот он – отдых после бесконечно долгой дороги. Вслед за пространственными стали стираться и временные границы: сколько она находилась в этом кресле? Час? День? Полжизни? Дольше ли, чем ждала этого момента?

– Да ты совсем устала, – донеслось до неё откуда-то издалека. – А я тебя всё мучаю.

Вера открыла глаза: видимо, она стала засыпать, и Юра это заметил.

– Пойдём, я тебе покажу твою комнату. Тебе надо ложиться. Да и мне тоже.

Они прошли через холл и оказались в полутёмной комнате. Почти всю её занимала огромная кровать, оставлявшая лишь узкие проходы вдоль стен.

– Так, я забыл постелить белье, – сообщил Юра. – Постой здесь, я сейчас приду.

Через минуту он вернулся со стопкой постельного белья. Узкий проход между стеной и кроватью не позволял свободно разойтись. Вера вынуждена была прижаться к стене, чтобы пропустить Юру. Он прошёл совсем вплотную, создав своим движением лёгкий ветер, и принялся ловкими и быстрыми движениями застилать постель. Вере её наблюдательная позиция вдруг показалась неловкой. Может, имеет смысл выйти в коридор? Глупости. Конечно же нет: мужчина застилает ей постель, а она тут стоит сложа руки, а если она выйдет в коридор, будет совсем нехорошо.

– Юра, я ведь могу и сама с этим справиться, – улыбаясь, сказала она.

Юра посмотрел на неё:

– Ты хочешь мне помочь?

– Давай, я сама.

– Нет, вместе ловчее.

Юра крепко держал одеяло за два угла. Взглядом он приглашал Веру последовать своему примеру. Вера взялась за противоположный край, и они вместе подняли одеяло и встряхнули его. И всё то время, пока постель медленно выдыхала из себя воздух, длилась необъяснимая пауза. Как будто непременно следовало дождаться, чтобы одеяло закончило оседать. Но вот оно замерло, как усталое животное, а их глаза снова встретились.

– Из тебя получился бы неплохой ассистент в операционной, – сказал Юра, улыбаясь одними глазами.

Чтобы выйти из комнаты, ему вновь предстояло пройти между невозмутимо занимавшей всё пространство кроватью и стеной, прислонившись к которой, стояла Вера. Дойдя до неё, Юра остановился.

– Ну, кажется, теперь я всё приготовил. Или чем-нибудь ещё могу помочь?

Он стоял совсем рядом, не делая попыток продолжить свой путь. И как всегда, лицо его было чуть ближе, чем следовало. Нет, не как всегда. Сейчас оно было особенно близко.

– То, что мне осталось сделать, уж точно не требует мужской помощи, – попыталась пошутить Вера.

– То есть как мужчина я больше не нужен? – засмеялся Юра. Он всё ещё не уходил и пристально смотрел Вере в глаза. Возникла короткая пауза, которая заполнилась диким, чёрт знает откуда взявшимся сердцебиением. Оно испугало Веру сначала своим появлением, а затем мыслью, что может так же внезапно прекратиться, как и началось. Придавленная этим двойственным чувством, Вера прошептала:

– Знаешь… Наверное, всё-таки есть одна вещь, которую ты можешь для меня сделать.

Ей показалось, он ждал именно такого ответа.

Его губы оказались мягкими и жадными. Прикосновения его рук обожгли её. Густая, горячая волна унесла усталость… вместе с рассудком.

От бури поцелуя у неё перехватило дыхание. Ноги предательски подкашивались. Они словно чувствовали близость спасительной кровати и отказывались поддерживать тело. Но на пути к кровати находился он – сильный и энергичный. «Почему он не садится и не предлагает сесть мне?» – едва успела подумать Вера, как вдруг почувствовала, что теперь уже в буквальном смысле теряет сознание от адской смеси возбуждения и усталости, и сделала отчаянную попытку развернуться так, чтобы за её спиной оказалась кровать вместо стены.

Когда ей это удалось, она обнаружила себя наполовину раздетой, сидящей прямо напротив ремня его брюк. Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить его желание. И всё, что от неё требовалось, – это освободить его, разрешить ему и себе пойти у него на поводу. Но вместо этого Вера предоставила Юре право действовать самому: она откинулась назад и осталась лежать с закрытыми глазами, не прикоснувшись ни к его внезапно освободившимся рукам, ни к брюкам. Она просто легла на спину и закрыла глаза, нестерпимо желая новых прикосновений…

Позднее, пытаясь разобраться в том, что произошло дальше, она не могла понять двух вещей: первое – почему она сама поступила именно так – не дотронулась до него в тот момент, когда они оба этого желали, и второе – правильно ли он воспринял её движение, когда она отстранилась.

А ведь больше всего ей хотелось вплести руки в его густые волосы, почувствовать, как он прикасается к её коже, хотелось нового поцелуя, ещё более жаркого и дающего разрешение пойти дальше. И ведь не было сомнений, что после такого начала, единственно возможным мог стать только этот сценарий.

Мог… Но не стал. Сценарий оказался иным. Юра тихо произнёс: «Спокойной ночи, Верочка. Отдыхай. Завтра увидимся». После чего по освободившемуся проходу направился к двери. Он вышел не обернувшись, не дав обещания или хотя бы надежды, что их будет что-то ждать в этом самом завтра.

Вера осталась в комнате одна. Сколько лежала она на кровати в той же позе, не шевелясь и почти не дыша? Может быть, минуту, может быть, полчаса. О чём она думала? И зачем продолжала лежать? Наверное, какое-то время ей казалось, что сейчас он вернётся (мало ли о чём он вспомнил – должен ведь был приехать Майкл, а может, он услышал телефонный звонок, – да мало ли что ещё?). Но он не возвращался. Ожидание это по мере осознания его бессмысленности трансформировалось в физический дискомфорт и стыд. Вере стало холодно, она чувствовала себя униженной и в какой-то степени обманутой. Само положение её было нелепым, но ещё нелепее – полное непонимание того, что только что произошло. Неужели это восемь лет жизни с единственным мужчиной сделали её такой непонятливой?

Вера с трудом поднялась с постели и вышла в коридор. Дверь в Юрину комнату была приоткрыта. Но Юры там не было. Ванная оказалась свободна. Вера включила душ на полную мощность и села под жёсткую струю. Вода хлестала её по голове и спине, разлеталась в стороны и бурным потоком стекала по лицу и груди. Но не освежала. Вера сделала душ прохладнее, но и это не помогло. Так она провела несколько минут, не в силах погасить возбуждение и боль и собрать воедино свои разгромленные мысли, волю и чувства.

«Нет, это какое-то недоразумение», – было единственное, что приходило на ум. Мысль эта, говоря откровенно, была абсолютно бессодержательной и не приносила облегчения. Зато придавала некоторую решимость. Вера выключила воду и стала вытираться. Тело горело изнутри и снаружи. Душа тоже горела. Обычные движения полотенцем казались странными и непривычными, как, наверное, бывает у людей, пытающихся восстановить после инсульта самые простые навыки.

Накинув халат, она вышла из ванной и определила, что положение двери не изменилось. Значит, Юры в комнате по-прежнему не было. И тут с нижнего этажа донеслись звуки ударов пальцами по клавиатуре. «Не я его оттолкнула, не мне и идти к нему», – говорила в её голове Вера разумная другой Вере – той, что потеряла рассудок. Но и у другой нашлись свои аргументы: «Но он-то подумал, что это ты его оттолкнула. Иди к нему и разберись, что происходит. Всё равно ведь не уснешь, причём не только сегодня, но и много ночей потом». Неудивительно, что последний аргумент в данную минуту показался ей убедительнее. И Вера принялась спускаться по винтовой лестнице в нижний холл, где располагался компьютер.

«Как же кружится голова! Главное, не упасть на этих узких закрученных ступенях…» – думала она, нащупывая ногами ускользающие доски и одновременно стыдясь каждого своего шага.

Юра был переодет в домашнее. Увидев Веру, он прекратил печатать:

– Ты почему не легла? Знаешь, я подумал, что не хочу завтра идти в офис. Мы лучше съездим с тобой куда-нибудь. Думаю, ты не будешь против. Сама выберешь, куда. Но для этого мне надо сейчас дописать несколько историй болезни. А ты иди отдыхай. Завтра решим, что к чему.

Его голос звучал неожиданно ласково, и он смотрел на неё, улыбаясь.

– Так может, завтра уже наступило? – спросила она, подыгрывая его тону.

У неё не было сил говорить, и любые его слова могли окончательно отнять решимость. Поэтому она подошла к его стулу сзади, прижалась к его плечам и обняла ладонями голову. Он сидел неподвижно, позволяя её рукам перейти с головы на плечи и двумя змеями скользнуть по груди и ниже, к животу. Он не шевелился, только его дыхание стало глубже и чаще. И лишь когда она позволила себе ещё большую вольность, он встал, вышел из-за стола и повернулся к ней лицом. Его руки в несколько мгновений повторили тот же путь, которые за минуту до этого на его собственном теле совершали её пальцы и ладони. Её халат больше не скрывал её тела. Он часто дышал и после каждого приступа ласк прижимал её к себе так, как будто боялся – то ли отпустить, то ли разрешить ей нечто большее. Словно всё, что происходило между ними, было не прелюдией любовного действа, а чем-то опасным или неведомым.