Валерий Вайнин - Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых Страница 12

– Ты на меня еще сердишься?

Волчица молча смотрела на нее жёлтыми глазами.

Девушка робко присела перед ней на корточки.

– Ты меня не укусишь?

– Надо больно, – буркнула волчица.

Порывисто обняв ее за шею, Кусика шепнула:

– Держись. Лао сказал: осталось немного.

Волчица лизнула ее в нос.

– Ступай, дуреха. Тебя жених ждет. – С этими словами она помчалась за отъезжающим царевичем.

Взяв Кусику за руку, император Лао прокричал им вслед:

– Я пришлю гонцов с приглашением на свадьбу!

– Приеду с подарками! – отозвался Василий, погоняя коня.

Волчица бежала рядом. Царевич хотел было обменяться с ней впечатлениями об императорском саде, однако она отвернула морду. Удивленный Василий поинтересовался, какая муха ее укусила, но волчица и на сей раз не ответила. Она легко бежала у ног коня, храня угрюмое молчание. Все усилия царевича втянуть её в разговор оказались тщетными.

Когда дворец китайского императора остался далеко позади, волчица вдруг прорычала:

– Стой!

Царевич притормозил.

– Что еще такое?

Волчица ощерилась.

– Слезай, бери меч – сражаться будем!

– Ага, щас! – Царевич покрутил пальцем у виска. – Ева, у тебя совсем крыша поехала?

– Ты обещал мне, фехтовальщик!

– Чёрта с два! Я обещал сражаться, когда вернусь домой и вообще… Не буду я с тобой сражаться. Даже не заикайся.

– Как это? – растерялась волчица.

Царевич подбоченился на коне.

– А вот так это! Я не стану потворствовать твоим закидонам!

– Но ведь ты обещал! Значит, нарушишь свое слово?!

– Запросто!

– И как же ты после этого в глаза мне…

– Легко!

Волчица вздыбила загривок.

– Ты трус! Жалкий трус!

– Ага! – Показав ей язык, Василий пустил коня вскачь.

Присев на задние лапы, волчица чуть подумала, тряхнула мохматой головой и понеслась вдоговку.

И вновь она бежала рядом с конем царевича, не вступая в разговор и не отвечая ни на какие вопросы. Лишь когда стемнело и Василий, готовясь к ночлегу, развел в лесу костер, волчица деловито предложила:

– Спи, я покараулю.

Царевич внимательно на нее посмотрел.

– Думаешь? Раджа нападет?

Волчица фыркнула.

– Не думаю, Вася, а знаю. Поэтому спи, держа меч. И, когда я тебя разбужу, руби, не мешкая. Чуть промедлишь – Калисингх наведет на тебя такой паралич… В общем, что объяснять? Ведь ты уже испытал.

Царевича передернуло.

– Да уж… Будь спокойна, Ева, врасплох он меня не застанет.

– Вот и хорошо. Спи. – Волчица прилегла у костра, чутко поводя ушами.

Василий прилег на плащ и моментально заснул как убитый. Ну, еще бы! Они с императором Лао протрепались всю прошедшую ночь напропалую. Когда ж было выспаться?

В кронах деревьев шелестел ветер, уютно потрескивал костёр. Василию привиделся полупрозрачный раджа Калисингх, с ухмылкой выползающий из императорского кувшина. «Сейчас, – хихикнул раджа, – омолодим твоего папашу!» Царевич схватил меч. «Сдохни, гадина!» – Он рубанул колдуна по шее. Потом еще раз и еще…

Василий пробудился, ощущая себя стоящим на ногах. В руке его был меч.

– Сдохни, гадина! Сдохни! – услыхал он собственный голос, а рука продолжала рубить раджу.

Тут он очнулся окончательно. Костёр почти догорел, светились лишь угли. С меча капала кровь, а у ног Василия… у его ног межала изрубленная волчица.

– Боже правый… Ева! – Меч выпал из руки царевича, ноги его подкосились, и он рухнул на колени, обнимая мертвого зверя. – Как же это?… Ева… Что я натворил?

Внезапно ему померещилось, что волчица шевельнулась. Царевич отпрянул. По шерсти волчицы точно ветерок прошел, тело ее вдруг вспыхнуло ослепительным светом. Василий невольно прикрыл рукой глаза, и в этот момент чей-то серебристый голосок произнес:

– Не называй меня Евой! Сколько раз тебе… – тут голос запнулся.

Царевич открыл глаза.

Перед ним, на волчьей шкуре, сидела девушка. При свете зари ее густые волосы до плеч отливали золотом, а глаза… глаза синели, как небо. И была девушка так прекрасна, что прямо дух захватывало.

– Ох! – только и вымолвил Василий.

Девушка недоверчиво себя оглядела.

– Неужели получилось? – обрадовалась она, вставая на ноги. Одета она была своеобразно: светлое платье с коротким рукавом дюймов на десять не доходило ей до колен. На ногах девушки красовались туфельки на высоком каблучке, а ее голые ноги были такими потрясными, что…

Василий смущенно отвел взгляд.

– Странное, однако, одеяние, – буркнул он.

Девушка развела руками.

– В Европе такая мода. – Она поправила рукой волосы. – И ни одного зеркала за сто верст!

Набравшись храбрости, царевич окинул ее взглядом.

– Не холодно? – спросил он.

– Слава Богу, лето, – отмахнулась девушка. – В чем была, в том и заколдовал, козёл!

– Раджа? – уточнил Василий.

– Он, подонок!

– Так и думал. Я давно догадался, что ты заколдована.

Девушка присела к Василию на плащ и положила голову на его плечо.

– Знаю, что догадался. Мне так хотелось все тебе рассказать… Но тогда бы я до конца своих дней осталась в облике волчицы.

Царевич ободряюще ее обнял.

– Расскажи сейчас, если не трудно.

– Ничуть, милый. Я была манекенщицей, работала в Париже. И однажды…

– Что такое манекенщица?

– Ну, как тебе объяснить?.. Профессия, вроде, такая. Прохаживаться перед публикой в разных платьях, чтоб дамы знали, чему подражать. В этом деле я была, без похвальбы, лучшей. Кстати, – отстранившись от Василия, девушка посмотрела ему в глаза, – ты даже не спросил, как меня зовут.

– Прости, – смутился царевич, – я так оболдел, что… Как тебя завут?

– Ева, – хихикнула девушка.

– Что ж ты тогда…

– Ну знаешь! Если б тебя превратили в волка и звали при этом Васей…

– Понял. Рассказывай дальше.

Ева вновь прижалась к его плечу.

– Однажды этот урод, раджа Калисингх, увидел меня на подиуме и втюрился по уши. Слал мне корзины роз, осыпал бриллиантами и устраивал фонтаны из шампанского. Вино такое, шипучее.

– Знаю. Продолжай.

– Короче, у него совсем чердак съехал. Выходи, говорит, за меня замуж. Я ответила: ха! ха! ха!.. Кстати, фехтовальщик, ты собираешься на мне жениться?

– Разумеется. Приедем – и сразу под венец. Продолжай.

– В общем, раджа заявил мне, что отказа не потерпит. А я говорю: пошел ты… чурка! В то время я еще не знала, что он собой представляет. Тем более, что я и сама немножно ведьма. Думала, отошью его…

– Погоди. Что значит «немножко ведьма»?

– Вась, немножко значит немножко. Не бери в голову: я хорошая.

Царевич улыбнулся.

– Не сомневаюсь. Продолжай.

Ева чмокнула его в щёку и с возмущением произнесла:

– В итоге этот кобель поставил мне ультиматум: либо я лягу с ним в койку, либо…

– Что-о?! – взревел Василий. – Да я этого гада!.. Ох, он мне еще попадется!

– Успокойся, милый. Я послала его, знаешь, куда?

– Куда?! Мне жутко интересно!

– Сядь, пожалуйста. Царскому сыну таких слов слушать не полагается.

– Чепуха! Я еще похлеще слова знаю!

– Значит, сам догадаешься, куда я его направила. – Ева погладила Василия по щеке и вздохнула. – Только вышло мне это боком. Однажды, на презентации новой коллекции, этот скунс подсыпал в мое вино какой-то порошок. Стоило мне лишь глотнуть, как я превратилась в волчицу. Видел бы ты его самодовольную рожу! «Ходить тебе в этом облике, – пробормотал он мне на ухо, – пока тот, кого ты полюбишь, не зарубит тебя мечом. Но, если ты поведаешь ему о моем заклятье, останешься зверем до конца дней своих». А затем – представь, каков мерзавец! – как вдруг заорет: «Полиция! Полиция! Здесь волки!» Еле ноги унесла. И с тех пор по лесам скиталась.

Василий обнял ее и прижал к груди.

– Клянусь, он за это заплатит!

Ева всхлипнула.

– Вот такое было заклятье. А ты, задница, не хотел со мной сражаться.

Царевич задумчиво на нее посмотрел.

– Интересно, а если б я был волком… ты смогла бы меня зарубить?

– Да, – кивнула Ева, – когда ты всю дорогу пялился на эту Кусику.

Они рассмеялись и поцеловались.

Когда солнце показалось над верхушками деревьев, Василий посадил Еву впереди себя на коня и отправился в путь.

– Домой? – улыбнулась Ева.

Царевич покачал головой.

– Сперва за братьями.

Ева нахмурилась.

– Ох, не нравится мне это.

Царевич показал ей большой палец.

– Они вот такие ребята!

– Что-то сомневаюсь.

– Брось. Когда вы познакомитесь, твои сомнения развеются.

И они поскакали обратно, к замшелому камню на перекрестке дорог.

Тем временем братья дожидались решения своей участи, надеясь на благоприятные перемены в судьбе. И Бертольд, скуки ради, из трактира забрел в игорный дом навестить Арнольда. За чаркой вина они стали изливать друг другу душу.