Владимир Козлов - Горькое молоко – 2. Вальтер. Кофе от баронессы Кюцберг Страница 12

В начале марта перед женским днём они с Августом нанесли визит своей учительнице. Дверь входная была приоткрыта. Они смело переступили порог комнаты. На диване в спортивном костюме с книжкой в руках валялась Надька, а рядом с нею сидя в кресле, проверяла ученические тетради Лара. Сам Вовка задерживаться в комнате не стал. Он быстро покинул жилище своей учительницы, ни с кем не попрощавшись.

Появится он в этой комнате спустя пять лет, но уже не учеником, а вполне созревшим мужчиной.

Его хоронили без салюта, но почестей и венков было множество. Хоронили криминального авторитета вора в законе Захара Минина, – дядьку Вовки Колчина и Сергея Беды. Его нашли в Волге запутавшимся в сети, которые, похоже, зацепились за винт неизвестного речного судна. Хоронили в закрытом гробу, тело было до неузнаваемости изуродовано и прозимовало около четырёх месяцев подо льдом. Хотя самого Захара в городе не видели больше трёх лет. Опознали его по татуировкам. Когда гроб опустили в могилу, тридцать белых красавцев голубей взмыли ввысь, прощаясь со своим хозяином. Несмотря, что больше половины голубей были куплены Августом, принадлежали они все именно Захару. А если быть точнее, то в последнее время хозяин голубей был один – это Вовка Колчак. Он умело за ними ухаживал и надо сказать, что таких красавцев не было ни у одного голубятника.

С кладбища все шли понурые и шёпотом обсуждали его залихватскую прожжённую криминалом жизнь.

Позже всех покидали кладбище Иван Романович Беда со своей женой Мананой. Рядом с ними шли Сева Пескарь – лучший друг Захара, и Вовка Колчин. Вовка в эти дни тщательно готовился к выпускным экзаменам и имел все перспективы окончить школу с золотой медалью. Но мысли о медали, он задвигал на второй план. На первом месте у него была Лара. Мысли о ней серьёзно повлияли на его успеваемость. Он о ней думал постоянно. Прогнать эти думы от себя он мог. Но порой не хотел сознательно лишать себя приятных и виртуальных грёз. Чтобы отвлечься от сверлящих мозг мыслей он усиленно стал тренироваться, после чего уходил в бурлящее русло улицы, где среди друзей он всегда был фигурой номер один. Школа отошла у него уже на третий план после Лары и спорта. А ещё для него был важен личный приоритет на улице. Завоевал он его сам без чьей либо посторонней помощи. Но все также знали, какая большая и могущественная родня у Колчака. Хотя Вовка никогда этим фактом не спекулировал. Но всё равно сам того не ведая он постоянно находился под опекой своей многочисленной родни. В последнее время с него не спускал своих зорких глаз Август. Он покровительствовал Вовке во всём и везде. Август был уважаемый и авторитетный человек, и эти характеристики делали его неприкасаемым. Некоторые бандиты к нему ехали, как к арбитру с разных концов. Августу предлагали крупные должности в кооперативном движении, но он отказывался. Его устраивала работа, в которой он ориентировался как рыба в воде. Его устраивал уклад жизни, который он создал себе сам. Он был свободным человеком и мог в любое время сорваться из города. Он мог запросто выписать себе командировку в другой регион. Он мог не выйти на работу, и никто ему не скажет, почему он прогулял день, два, и больше. Все зависели от Августа. Так – как деньги в качестве второго оклада они получали по разработанной им схеме.

…Август шёл по кладбищу удручённым, смахивая незаметно со своего лица слёзы. Ему не хотелось, чтобы, кто – то видел, как непроизвольно эта скорбная влага выступает на его глазах. В нелепую смерть Захара мало кто верил и домыслы, что с ним произошло, были разные. Август точно знал, что Захар умер не своей смертью. Впереди постоянно оглядываясь в сторону Колчака, шла Лара и Надька Крупа. Она из детского дома на законном основании переселилась жить в старый двор к своей учительнице. На днях Лара Давидовна удочерила Надежду.

В последнее время Лара к Вовке проникалась большим вниманием, чем прежде. Она старалась показать, что озабоченна судьбой Колчака, не меньше чем его друзья. Лара постоянно его призывала штудировать математику и иностранный язык, который он после Олимпиады совсем, забросил.

…Вовка не знал, да и никто не знал, кроме самой Лары и Августа, что Надежду она удочерила благодаря фиктивному браку с Августом.

Когда Вовка привёл к Ларе Августа, на следующий день Август договорился в загсе об ускорении брачного процесса, где их за считанные минуты зарегистрировали.

Отныне, формально и неформально Вовка, Лара и Надежда являлись родственниками.

На кладбище Лара с Августом не показывали своего родства и вели себя словно малознакомые люди. Старались и друг к другу не подходить. Да и обстановка не располагала к общению. От весеннего кладбища веяло духом скорби и траура. Растаявший снег, вперемежку с жидкой грязью хлюпал под резиновыми сапогами и издавал противное смачное чавканье, от чего навеивало на мрачные размышления. Все шли, молча, и как бы прислушивались к звукам отпечатков своих следов. И только красногрудые и толстые снегири, сидевшие на развесистых ветках, слившись с гроздьями прошлогодней рябины, скрывали угрюмость и немного вуалировали плохое настроение.

…Иван Романович шёл, молча, и ни с кем не разговаривал. Он вспоминал разговор с Августом, когда однажды сказал ему относительно цыганского цвета Волги универсала Захара, что машина Минина больше похожа на катафалк. И что стреляют по ним чаще, чем по другим машинам.

«Но откуда взялись сети? – ломал он голову. – Захар никогда ими не ловил. И рыбу он ловил только летом, но, никак не осенью. Промозглость он терпеть не мог. Захар любил тепло».

– Вот и проводили мы в последний путь близкого нам человека, – с мрачным видом сказал Сева. – Вроде и отвыкли от него за последние года, но ощущение его отсутствия было, одушевлённое. Ощущение, что он рядом, витало.

– А сейчас траур витает, – вторил ему Вовка Колчак и продолжил:

– Мать так и не знает, что нет больше её сына. И говорить ей правду, я думаю ни к чему. Она еле ходит, может сердце не выдержать.

– Молодец Вовка! – потрепал его Август, – правильным человеком будешь.

– Я не хочу быть правильным, – хочу быть настоящим, – ответил ему Вовка, – чем вызвал неподдельный интерес к себе у Севы:

– Ого! Это не щебечущий звук из скворечни. Слышу разум и правильные мотивы сердца. Растёшь Вовка! – и, повернувшись к Августу, сказал:

– Берегите его, ему не место в наших университетах.

– Захара менты убили, – высказал свою мысль Иван Романович, – никто против него не только слова не мог сказать, но и дыхнуть боялись в его сторону.

– Ничего ребята, – произнёс Сева, – может, настанут такие времена, когда таким правильным людям памятники будут возводить, не только на кладбищах, но и на площадях, где будет написано золотыми буквами, – «Погиб от рук оборотней в погонах». Хотя мёртвым они вроде бы и не к чему, но всё равно родственникам, какое – то утешение будет. Жизнь непонятная. Сейчас ты есть, завтра тебя нет. И никто особо горевать о покойном не будет после похорон. Вы посмотрите, как растут кладбища. Жилые дома такими темпами не возводят. Если не замочат, то на нары в лучшем случае упрячут.

С похорон в автобусе Вовка Севе рассказал о последнем разговоре с Захаром, который произошёл больше при их последней встрече.

– Он наказывал мне, при скверных обстоятельствах, всех голубей тебе отдать. Августу говорил, некогда ими будет заниматься. А у Севы опыт большой по голубям и жизнь спокойная. А ещё он мне рассказал про старый погреб. Там лежит свёрток для тебя и деньги на два памятника, один для него, а второй для женщины, рядом с которой его похоронили.

Вовка тяжело вздохнул:

– Наверное, он знал, что с ним приключится несчастье. А вот когда именно не догадывался.

– Что, так и сказал про завещание и памятники? – изумлённо спросил Сева, – значит, смерть его была не случайной, а кто – то преднамеренно шёл за ним. Но тёрок у него, ни с кем не могло быть, ни с быками, тем более с блатными. Это я точно знаю. Выходит его окунули или менты или рыбнадзор. Нельзя одному выходить на Волгу. На реке, как и в тайге всякое может случиться, – полушёпотом говорил Сева. – Голубей, конечно, я не буду забирать. Я вижу ты им хозяин первый, а не Август. А в память о нём, я возьму себе только одну вещь, но это после сорока дней. У него в сарае полы устланы фанерным кряжем, под ним разрушенный погреб. Тебе Вовка, одному не управиться. Возьми, в подмогу родственника или лучшего друга, которому доверяешь. Кряж подымете, и все кирпичи из погреба выкиньте. В самом низу будет лежать щиток электрического рубильника. Откроете щиток, возьмёте свёрток в тёмном лоскуте. Спрячьте его недалеко, но хорошо и не под фанерный кряж. Чтобы Август его не нашёл. Ему этот свёрток совсем ни к чему.