Елена Федорова - Вершина мира (сборник) Страница 12

– А разве Эмма не унаследовала все, что принадлежало Винсенту? – спросил Максим, старательно выговаривая слова.

– Она унаследовала только часть состояния, – пояснил Марсель. – Вторая часть отошла их сыну Эндрю, а таверна – это третья часть. Кто станет ее хозяином, мы узнаем завтра.

– Какая-то ненужная чехарда, – подумал Максим. Бедная Эмма. Как это все для нее унизительно. Как жестоко.

Принесли еду. Марсель поднялся, пожелал Максиму приятного аппетита, ушел. Несмотря на голод, Максим поел без аппетита. Голова была занята мыслями о таверне. Документы, подписанные Винсентом полгода назад, давали Максиму право бороться за наследство. Но должен ли он это делать? Не причинит ли это вреда Эмме?

– Ах, почему, почему она мне ни о чем не сказала? Почему не попросила о помощи? Что это: гордость или тайный умысел?

Максим отодвинул тарелку, отругал себя за нелепые мысли. Решил, что не стоит ни за кого ничего додумывать. Все объяснится завтра, поэтому нужно запастись терпением.

Максим расплатился, пошел в свой маленький домик. Улегся на кукольную кровать и моментально уснул.

Во сне ему явился Винсент. Он крепко пожал Максиму руку, поздравил с победой, широко распахнул дверь. Там на фоне ослепительно белого света проявилось заплаканное лицо Эммы.

– Помоги ей снова стать счастливой. Я верю, у тебя это получится, – сказал Винсент, и исчез.

Максим проснулся. Потер руку, которую пожал ему Винсент, сказал поморщившись:

– Ваше рукопожатие заставило меня вспомнить бессмертное творение Александра Сергеевича Пушкина. Вы – каменный гость, господин Проскурин, а я – тот, кто посягает на честь донны Анны, вернее Эммы, – посмотрел на часы. Встал. – Пора. «Я гибну, донна Анна», – улыбнулся. – Нет. У нашей истории будет иной финал. Не зря же Винсент попросил меня помочь Эмме. Не зря.

Максим побежал к морю. Ему хотелось броситься в воду, смыть с себя прошлое и стать новым человеком. Он верил в очищающую силу воды. Верил по-детски. Эта вера помогала ему переносить удары судьбы. Максим не сомневался, что она поможет ему и сегодня.

Он нырнул с разбега. Вода обожгла его своей прохладной свежестью. От неожиданности Максим громко крикнул и, широко размахивая руками, поплыл к берегу.

– В такой холодной воде купаются только русские, – сказала Эмма, протянув ему полотенце. – Доброе утро, Максим Михайлович. Как отдохнули?

– Доброе утро, Эмма. Не ожидал увидеть вас так рано, – признался Максим.

– О, это для меня – не рано, – улыбнулась она. – Я встаю с первыми лучами солнца. Почему? Чтобы ничего не пропустить. Вот, вас увидела. Одевайтесь. Простынете, – сказала и пошла вдоль берега, чуть приподняв подол своего старомодного платья. Максим оделся, побежал за ней следом.

– Мне сегодня приснился Винсент, – сказал он, поравнявшись с Эммой.

– О, это интересно, – она остановилась. – Что он вам повелел?

– Повелел сделать вас счастливой, – ответил Максим. – Правда, он не сказал мне, как.

– У каждого свой способ достижения цели, свой путь к ней, – сказала Эмма, пошла вперед.

– Но ведь и счастье для каждого из нас имеет свой особый смысл, – сказал Максим. – Что для вас значит слово «счастье»?

– Состояние полета, – ответила она. – Полета души и безграничной свободы.

– Но мне кажется, что все это у вас есть, – сказал Максим. – Я видел, как вы летаете, парите над землей. Для вас нет никаких границ. Вы свободны, но, несмотря на это, несчастны. Почему? Чего еще не хватает в вашей формуле для полного счастья? – Эмма пожала плечами. Максим заметил, как напряглась ее спина, спросил:

– Вы об этом говорить не хотите?

– Не хочу. Не хочу, потому что думаю о другом, – ответила она.

– О завещании?

– Нет, – повернулась, посмотрела на Максима. – Я думаю о договоре, который привезла вам в Москву. Вы решили его принять?

– Да, – ответил он.

– Это меняет дело, – Эмма улыбнулась, протянула ему руку. – Спасибо вам, Максим Михайлович, теперь мне будет легче.

– Означает ли это, что я должен заявить о своих намерениях? – спросил Максим.

– Думаю, нет, – ответила она. – Хотя, поступайте так, как сочтете нужным, правильным.

– Но мне важно знать ваше мнение, – воскликнул он. – Прикажите мне стать вашим слугой, и я с готовностью им стану.

– Вы так говорите всем своим дама? – спросила она с упреком.

– Нет, Эмма. Ни одна из моих знакомых не слышала от меня таких слов, – ответил он, стараясь быть спокойным. – Вы, вы – единственная женщина, из-за которой я потерял рассудок. Да-да, моя рассудочность, рассудительность полетела под откос. Все мои непоколебимые принципы рухнули. Я похож на человека, лишенного почвы под ногами. Полгода я убивал в себе чувства, возникшие после встречи с вами. Поверил, что сумел это сделать, но… – покачал головой. – Вы рядом, и все начинается сначала, с самого-самого первого дня, когда глупый мальчишка столкнул девочку в реку. И нет никакого спасения, Эмма. Вы – мое наваждение. Вы… – перевел дыхание, договорил с дрожью в голосе. – Наверно, это и есть любовь… Вы – моя безответная любовь. Смогу ли я без вас жить?

– Я бы задала вам другой вопрос? – сказала Эмма.

– Задайте, – попросил Максим.

– Сможете ли вы жить со мной, Максим Михайлович? Жить здесь, на острове вдали ото всего, к чему вы привыкли.

– Думаю, на этот вопрос нам поможет ответить время, – Максим улыбнулся. – А вы, действительно хотите, чтобы я жил с вами?

– Хочу, но ужасно этого боюсь, – призналась она. – Я обязательно начну вас сравнивать с Винсентом. Вы будете сердиться. Возненавидите меня и сбежите. Ваш уход разобьет мне сердце, – вздохнула. – Думаю, Максим Михайлович, вам лучше уехать сразу. Уехать, чтобы не исчезла иллюзия прекрасного. Уехать пока мы с вами можем быть добрыми друзьями.

– Думаю, нам следует отложить этот разговор, – сказал Максим. – Поговорим потом, когда будут раскрыты все секреты Винсента.

– Дело в том, Максим Михайлович, что секрет существует только для вас, – Эмма улыбнулась. – Но именно этот факт придает ему особую важность.

– Постойте, если я – главное действующее лицо этой пьесы, то что бы вы делали, если бы я не появился во-время? – воскликнул Максим.

– Мы послали бы за вами, – ответила она. – Или переслали бы вам копию завещания. Не злитесь, Максим Михайлович, вам это не к лицу, – крепко сжала его руку. – Винсент не считал нужным хранить секреты. Он все их придавал огласке. Теперь я понимаю, что делал он это намерено из-за боязни не успеть сказать о главном. Он готовился к своему уходу. Он чувствовал, что это может произойти в любой момент. И никто из нас не подозревал, что главную свою тайну Винсент унесет с собой, – убрала руку, отвернулась к морю. – Винсент умер с улыбкой на лице. Никто не знал, как ему нестерпимо больно…

Эмма пошла вперед. Максим не стал ее догонять. Он смотрел ей вслед и твердил, как заклинание:

– Не будь тряпкой, Макс…

В назначенное время в таверне собрались все жители острова. С сосредоточенно серьезным видом люди смотрели на дверь, из которой должна была выйти Эмма. Максим сидел за отдельным столиком словно изгой, которого не желают принимать соплеменники.

– Смогу ли я когда-нибудь стать таким же, как они? – думал Максим, глядя на море. – Хочу ли я стать таким же, как они? Может быть, Эмма права, и мне лучше приезжать сюда в гости. Или лучше вообще забыть обо всем, и…

Распахнулась дверь. На пороге появился высокий худощавый пастор в черной сутане. Следом за ним вышла Эмма в белоснежном наряде, делавшем ее похожей на ангельскую птицу.

– Друзья мои, – сказал пастор с улыбкой. – Сегодня мы еще раз поговорим о Винсенте Проскурине. Вернее, поговорим с ним, – протянул руку в сторону Максима. – Господин Алексеев, подойдите, пожалуйста, к нам. Именно вам Винсент поручил прочесть важный документ, ради которого мы здесь все собрались, – подал Максиму большой конверт.

– Боюсь, мне не под силу выполнить это поручение, – сказал Максим смущенно. – Мой французский ужасен.

– Не волнуйтесь, господин Алексеев, – успокоил его пастор. – Винсент оставил послание на русском языке.

– Но, это значит, что вы не поймете ни слова, – сказал Максим, обведя людей растерянным взглядом.

– Мы все поймем, господин Алексеев. Читайте, а Эмма будет переводить, – похлопав его по плечу, сказал пастор.

Максим глубоко вздохнул, вскрыл конверт. Достал лист с гербовой печатью, прочел:

– Рад видеть вас в добром здравии, дамы и господа. Я горд и счастлив, что всю свою жизнь прожил на острове Святой Елены, называя вас еленцами. Спасибо, что были со мной в горе и радости, что мой дом стал вашим домом, а ваши дома были моими. Подумать только, у меня была сотня домов, сотня любимых женщин и преданных друзей. А на закате моей жизни судьба подарила мне редкостную возможность встретить еще одну родственную душу – русского юношу, которого я без колебаний называю сыном. Да, Максим, я считаю тебя своим сыном. Я думал, что успею передать тебе все свои секреты, но… За меня это сделает Эмма. Моя дорогая, моя несравненная Эмма, как сильно я люблю тебя…