Александр Котляр - Принцип нечетности тапка Страница 12

– Так это же здорово! Если настенные часы заползут туда и лягут циферблатом вниз, то не нужно будет отводить взгляд от люстры, чтобы узнать который час. А если и телевизор заодно переместится, то можно будет и время, и футбол, и люстру одновременно смотреть, – сказал Заждан.

– Идея хорошая, даже очень хорошая, почти гениальная идея, – восхищенно пропищал Мыш. – Я бы туда ещё много вредных предметов переместил. Вот мышеловка, к примеру, – она уже лет десять как с засохшим куском сыра пылится. Любая, даже самая голодная мышь без принципов, в неё не войдет.

– Я в последний раз повторяю, что прения закрыты, – сказал Шелег, выпустив когти, – приступаем к занятию. Я надеюсь, что все подготовились?

– Да, – по очереди ответили все, кроме Малыша. Тот спал, подсунув кулачок под правую щёку.

– Ну, раз подготовились, вызываю к люльке… Хану. Расскажи, как ты понимаешь суть учения философа.

Хана поднялась с дивана, оправила замявшуюся юбку и тихим голосом спросила:

– А разве он философ? Я думала, что Заратустра – фокусник. Год назад я была на представлении цирка-шапито, и там выступал старый факир в чёрной мантии, расшитой красными звёздами. Он долго мял большой платок, потом рывком расправил его, и оттуда вылетел верблюд. Ой, хотела сказать «голубь», а само вырвалось «верблюд». Может, это и был Заратустра?

– Так оказывается, Заратустра – вовсе не философ, а фокусник-циркач, – иронично промурлыкал Шелег. – Где ты это прочла, в каком справочнике?

– Я не в справочнике, я из достоверных источников, из первых уст, если можно так выразиться.

– Выразиться можно, – сказал Шелег ухмыльнувшись. – Все также думают? Все считают, что фокусник Заратустра превращал людей в животных?

– И вовсе не все, – сказал Заждан, – людей он, как раз, не превращал, он превращал верблюдов во львов, а львов потом ещё в кого-то. В кого – я не помню. Но то, что превращал – точно.

– И что, часто превращал? Раз в неделю или чаще? Убежал, к примеру, лев из зоопарка или цирка, а через каких-нибудь полчаса из вольера «Обитатели пустыни» к дому фокусника подгоняют караван верблюдов-трансформеров. Раз-два, отара магических слов, хлопки, и на месте каравана – прайд. Так что ли?

– Именно так, учитель, – согласился Заждан.

Хана кивнула, выражая этим единение с мнением мужа. Мыш понимал больше других, но, из уважения к незнанию неподготовившихся, отмалчивался и лишь легонько постукивал кончиком хвоста о пол в знак согласия со всем и всеми.

– Рано ещё, – сказал кот, сдвинув пушистые брови. – Мы вернёмся к Заратустре через несколько занятий. А пока, мы изучим устройство нашей вселенной, обсудим, с чем связано её расширение и куда оно нас ведёт, поймём, чем определяется направленность времени. Это простая тема, не требующая от вас специальной подготовки и знаний, – заключил Шелег.

– Кстати, о пространстве и времени. Нам необходимо ликвидировать проход, пробитый тараканом в пространственно-временном континууме. В этой связи я объявляю экстренное положение в жилточке и ввожу комендантский час. Комната Смеха будет отныне закрываться на задвижку не с внутренней стороны, а с внешней.

– Тоже мне «бур вселенский» нашёлся… – недовольно пробурчал Заждан, подумав о Твороге, – закрывайся теперь извне на задвижку. Я бы хотел получить инструкции, как я могу закрыть комнату со своей законной женой с внешней стороны, если сам нахожусь внутри, а, учитель? В противном случае, вы своими пушистыми лапами подписываете смертный приговор моей жизни в семье. Вы не знаете женщин, они и словом не обмолвятся, но в отместку могут перестать кормить.

– Даже в те минуты, когда судьба вселенной находится в лапах случая, ты остаёшься рабом своих животных потребностей, – пантерой прорычал Шелег.

– Я остаюсь животным рабом потому, что не могу выносить голод, у меня начинает нестерпимо болеть подкостный мозг и чесаться живот под майкой.

Шелег колючим взглядом янтарных зрачков окинул Заждана и продолжил:

– Установление прохода в параллельную вселенную апланетарно и даже агаллактично, ибо противоречит и вселенской морали, и законам сохранения материи, и непрерывности времени. Если проход не затянется сам, нам придётся научиться жить в открытой системе, масса которой уменьшается из-за протечек.

– Учитель, вы не могли бы объяснить на простом примере, языком, понятным трёхлетнему ребёнку, значение терминов „открытая система“, „непрерывность времени“ и „уменьшение массы из-за протечек“, – попросил Заждан. – Когда мы с Мышом читали книжку «Просто о сложном», у нас и малюсенького вопроса не возникло – так там было всё хорошо про фокусника разжёвано.

– Именно разжёвано, – согласился Мыш и облизнулся.

– „Просто о сложном“… – повторил за Зажданом кот, – первоисточники надо читать, фокусники. Я же сказал, что мы будем изучать свойства пространства и времени на следующем занятии кружка. А пока примите на веру, что попытки всунуть швабру в пробой, или спустить в унитаз летающие зеркальца, могут привести к тотальной разгерметизации вселенной. А это уже – смертный приговор планетарным системам, звездам, галактикам. Нас просто всосёт вместе с Млечным путём, как коктейль через соломинку. Вам теперь понятно, что комендантский час, это не кошачья прихоть, а вынужденная мера? «Понятно», – сказали все по очереди, а Мыш храбро добавил:

– Только неопровержимые знания и чёткое следование предписаниям, дают нам полную гарантию безопасности и сохранности нашего имущества.

Вдруг раздался ужасающий скрежет, стена, отделяющая детскую от Комнаты Смеха, вначале поменяла цвет на красный, потом на синий, и, наконец, стала полупрозрачной. Все застыли, поражённые увиденным. Вокруг люстры хороводом кружились осколки мнимой плоскости, стулья, диван, горшки с цветами.

– Оставьте телевизор землянам! – истерически заорал Заждан и бросился в комнату.

– Засосёт в дыру… всего же затянет… Лучше бы похоронили по-человечески, а так – будет мотаться спутником в чужой галактике, или ещё хуже – в чужой вселенной. И букетик полевых цветов на могилку не положишь, – причитала Хана.

Заждана приподняло вместе с телевизором над полом. Скрежет прекратился и комнату наполнили чарующие звуки гимна Уганды в исполнении симфонического оркестра с клавесином.

Продолжение следует…