Сергей Ильичев - Неопалимые Страница 12

И вдруг Никита почувствовал, что что-то происходит в воздухе. Он схоронился за башенкой и замер. А через несколько секунд услышал, как в пустых покоях обозначилось движение.

Но кто мог там оказаться? И он, набравшись смелости, снова подтянулся к окошку, но успел лишь увидеть, как пропадает оперенье, а на его глазах появляется абрис знакомого тела – это был молодой боярин и его друг… И вдруг он услышал обращенный к нему голос Алексея.

– Что ищешь, брат Никита, ты в ночи?

– Я…

– Если Марию, так в лес она к отцу ушла…

– Откуда знаешь?

– То, что Марию ищешь? – спросил Алексей, подойдя к другу. – Или то, что в лес она ушла? Так сам и провожал, а чтобы путь свой скоротать обратный… немного полетал вокруг поместья, хотел проверить, все ли здесь в порядке и нет ли где гостей незваных…

– А крылья, я видел сам… – начал Никита.

– Ты лишь увидел то, что тебе ближе, о чем мечтаешь сам… В противном случае – полет мой объяснить ты мог бы лишь не иначе как колдовством, присвоив титул мне нечистой силы… А мне того не надо.

– Так объясни…

– Тогда скажи, ты помнишь ту звезду, что в небе для волхвов явилась? – спросил друга Алексей.

– Конечно, помню. На Рождество Спасителя они спешили, и путеводной та звезда была.

– Теперь представь, что той звездою ангел был небесный… А принятый им вид звезды понятней был для звездочетов и вызывал доверье у волхвов.

Никита задумался.

– Нет, я не ангел, – успокаивая друга, продолжил Алексей. – Сие всего лишь дар…

– О, как бы я хотел летать… – сказал в ответ Никита. – Увидеть чужие города и укрепленья стен и замков. Мосты и механизмы их подъемов… затем, чтобы в родном отечестве суметь мне больше пользы принести…

– Но Леонардо не летал, ему открыто было многое иным путем.

– Неужто через сон? – уточнил Никита.

– Возможно… – улыбнувшись, молвил Алексей.

– О, твой намек я понял: ты намекаешь, что мне спать пора, а не по крышам лазать…

– Не обижайся и ступай, мой друг. Нам рано подниматься, в монастыре нас ждут… Там голова твоя нужна. Должны мы стены ставить так, чтобы никто на сотни лет вперед не одолел бы сей твердыни… Чтоб смог наш монастырь за стенами собрать и сохранить людей, чтоб детишек наших, сестер и матерей в полон не взял бы более татарин.

Солнце встало уже через час. Во дворе молодого боярина Алексея Ногина толпились люди, перебирали ногами оседланные лошади, стояли груженые повозки. Отданы последние указания оправившемуся после тяжелого ранения управляющему, и обоз с двумя верховыми всадниками, лишь выйдя из ворот поместья, окунулся в туман, как в молоко.

Вскоре над ними филин пролетел. Этот неизменный охранник путников сначала устремился вперед, оглядывая окрестности, а затем вернулся и пролетел мимо, чуть не задев в тумане конников и покачивая крыльями, как бы давая знать, что путь впереди свободен.

Алексей благодарно махнул ему рукой. Филин сделал еще один небольшой круг, уже над молодым наместником, и скрылся в тумане.

До монастыря добрались без приключений. Там уже их ждали. Кроме монахов весь двор был заполнен крестьянами и мастеровым людом, приглашенными игуменом Сильвестром со всех краев. И лишь наместник Ногин приехал, как начался молебен. А потом закипела работа: на телегах без перерыву подвозили белый камень для постройки церквей и палат, кирпичи и бревна. Новгородские мастера палатного дела уже выкладывали новые стены. Десятки людей перемешивали гашеную известь, рыли землю под кладку, выкладывали в форму кирпичи будущих стен, поднимали на высоту и укладывали уже готовый формовой камень…

Алексей с Никитой рассматривали чертежи строений детинца и, оценив новгородский опыт, вносили небольшие изменения, улучшая оборонительные свойства будущего монастыря.

Вечером была трапеза. На столе, несмотря на имеющиеся сокровища и размах работ, для братии еда оставалась предельно скромной: картофель в мундире, вяленая рыба, лук и монастырские хлеб и квас.

В какой-то момент Никита задал настоятелю вопрос.

– Отче Сильвестр, я все никак не разумею, в стране разруха, а монастырь ваш, пусть и согласно повелению царя, отстраивается на глазах и растет как на дрожжах.

– А ты наместнику задай этот вопрос… – ответил ему настоятель. – Те деньги он монастырю принес…

Уже вечером Никита повторил свой вопрос Алексею…

И Алеша рассказал, как в свое время попал в колодец и обнаружил клад. И о том, что приехав в свою вотчину, он вместе с игуменом Сильвестром и Саввой посетили порушенный монастырь…

– Как же мы теперь все это восстановим? – сетовал тогда Савва, оглядывая разграбленный храм.

– Начнем молиться, уповая на Божью милость, глядишь, и осилим сей путь, – промолвил Сильвестр.

– Я помогу… Надеюсь, что татары не нашли ваше золото… – начал Алексей.

– Какое золото не нашли татары? – с удивлением спросил Савва.

– То, что я в колодце нашел, когда меня туда келарь наш сбросил… Или вы уже забыли про панагию, которую я вам подарил?

– А ведь и вправду позабыл, Алеша! – произнес игумен.

– Тогда ищите веревку, да покрепче…

И вскоре Алешу уже спускали в колодец. Вот и заветный лаз… В этот раз в руках у Алексея был факел. Его свет и высветил церковные сокровища, схороненные кем-то для лучших времен. И вот эти времена настали… Сокровища стали поднимать на поверхность…

– Вот это золото и дало нам возможность в это трудное для страны время собрать в монастыре лучших работников… – закончил свое повествование Алексей.

Правда, еще об одной встрече, которая произошла уже в колодце, Алексей, до поры другу не поведал… по той причине, что в заветной комнате, наполненной дарами золотыми, он встретил… гигантского змия, не иначе как хранителя этих богатств.

Но, окрещенный в младенчестве в православной вере, а позже воспитанный в монастыре, Алексей мгновенно осенил себя крестным знамением, затем троекратно и самого гада – после чего услышал знакомый голос.

– Вижу, что ты научился использовать силу Животворящего Креста Христова…

И в это же мгновение гигантский змий принял облик его наставника Басилевса…

– Наставник, как я по тебе скучал… – первое, что произнес Алексей, опускаясь перед ним на колени.

– Вставай, тебе не подобает более свои колени преклонять передо мной. Я ни земной Владыка, ни небесный. Всего лишь Волхв… хранитель этих мест…

– Сие есть проявление моей к тебе любви, – смиренно произнес Алеша.

– Пустое… главное, что ты сумел достойно эти годы прожить и жив остался вопреки судьбе…

– Твоим наукам все благодаря… – уже с гордостью промолвил молодой наместник.

– За золотом пришли? – спросил Басилевс.

– Хотим восстановить святыню… – согласно кивнув головой, произнес Алексей.

– Монастырь ты восстановишь, но только знай, что снова враг придет сюда… И очень скоро. Ты, как наместник государев и как хозяин здешних мест, с врагом сразиться будешь должен, причем сразиться не на жизнь, а лишь на чью-то смерть… Еще одно скажу, что встреча ждет тебя… Среди врагов увидишь ты… А впрочем, не буду торопить истории я ход, пусть все идет, как в книгах жизни начертали, все в свой черед… А теперь берите золото и ступайте с Богом…

И они тепло расстались.

К Покрову уже сверкала увенчанная золотом главка монастырского храма. Был совершен обряд освящения и первая служба. Затем была праздничная трапеза, после чего все работники были щедро оделены настоятелем и наместником дарами и златом и отпущены по домам. С этого дня монастырь зажил своей полной жизнью, а Алексей вместе с Никитой перебрался в свое поместье. Пока ехали домой, сговорились, что Мария сама должна решить, кто ей более мил и люб… И каждый примет ее решение как собственное волеизлияние. А воля человеческая, они о том ведали, была в те времена свята!

Казалось бы, мир и покой пришел на русскую землю…

Глава пятая

ТАЙНА МУРЗЫ СЕЛИМА

В это время за многие десятки верст, в Блистательной Порте, которая была тогда на вершине своего могущества, а Османская империя простиралась от ворот Вены до Персидского залива, от Крыма до Марокко, уже поговаривали о новой войне с русским царем Иваном. Одним из поводов для этого послужил приезд к турецкому султану королевского посольства Польши с просьбой оказать давление на крымского владетеля. Послы должны были растолковать султану бедственное положение московского царя, стоявшего, по мнению короля Сигизмунда Августа, на краю гибели, и убедить Девлет-Гирея о необходимости завершить свой прошлогодний поход…

А так как и самому султану Сулейману II крайне нужна была хоть одна, но победоносная война, он был готов пожертвовать парой сотен воинов из корпуса своих янычар, чтобы руками крымского хана отхватить и себе богатый край земли русичей.

Об этом после встречи с турецким султаном и должен был по возвращении домой поговорить Девлет-Гирей с самым близким из своих приближенных мурзой по имени Селим.