Геннадий Мурзин - Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе Страница 13

Попробую восстановить, как зарождалась криминальная история (речь идет лишь о той части, которая касается непосредственно главбуха), для чего воспользуюсь материалами уголовного дела, в том числе и собственными показаниями обвиняемой.

Итак, Дедова (это был, напомню, февраль) составляла годовой финансовый отчет и была по уши занята сведением дебета с кредитом. В это самое неподходящее время к ней в кабинет зашел президент ее фирмы Фролычев и чужак-директор Бачанов. Фролычев попросил Дедову выписать квитанцию на пятнадцать миллионов рублей. Дедова выписала документ и передала в руки Бачанову. Вот как все просто в нынешних коммерческих фирмах – один сказал, а другая тотчас же исполняет. И никаких проблем. Неужто Дедова не знала, что не может выдавать какую-либо квитанцию, если нет сопутствующих документов и, главное, в глаза не видела никаких миллионов?

Вот ее объяснение:

– Я всегда беспрекословно выполняла распоряжения своего президента. Выполнила и в этом случае.

Завидная исполнительность.

Однако почему выписала квитанцию, а не сам приходный кассовый ордер? И тут у нее есть свое объяснение.

– Бачанов торопился, поэтому сам приходный кассовый ордер решила выписать позднее… В этот же день подошла к Фролычеву, попросила документы на эту сделку. Он пообещал отдать. Позднее еще не раз спрашивала, но никаких документов так и не увидела, поэтому и не включила в годовой финансовый отчет.

Из обвинительного заключения:

«По кассе предприятия деньги оприходованы не были. Дедова ни в одном отчете не отразила ни в одном бухгалтерском документе поступление товара и поступление выручки. Налог с прибыли, составивший 6,5 миллиона рублей, не был перечислен государству».

Так что у Дедовой не было причин отрицать свою вину. Она пошла по самому легкому пути, пути непротивления злу, то есть злоупотреблениям президента фирмы; она осознавала, что рано или поздно, но обязательно окажется в суде. И оказалась. Что тут неожиданного? И если впоследствии Дедовой вновь придется делать выбор, по какому пути пойти – по уголовному или по законному – то, не сделав верного выбора, вновь может оказаться на скамье подсудимых. Рассчитывать на доброго и честного руководителя, всецело доверяясь ему, являя собой образец дисциплинированности, просто смешно и наивно, а для опытного и ответственного финансиста – даже глупо.

Начальник-то он какой? Все больше практичный. Можно даже сказать, ушлый, любящий деньгу в особо крупных размерах. И ежели оные оказалась в его руках или кармане, то он вряд ли охотно расстанется с ними. Чаще всего будет блюсти личные интересы, но никак не главбуха, выдавшего с легкостью документ о пятнадцати миллионах.

Из показаний Дедовой:

«Деньги я в глаза не видела. И куда, на что исрасходовал президент – не знаю».

Разумеется, у следователя (да и у суда, наверное, тоже) были вопросы к Фролычеву, но задать их не было никакой возможности. Как только стали собираться первые небольшие тучки на его горизонте, президент навсегда покинул свою фирму и отбыл в неизвестном направлении. Так и пребывает в бегах по сию пору. Затерялся человек на бескрайних просторах России. Будто иголка в стоге сена. Если отыщут, тогда и поговорим предметно и о президенте Фролычеве.

А что с главбухом? Неужели отбыла в места не столь отдаленные и хлебает там тюремную баланду? Как бы не так!

Гроза, собравшаяся было над ее головой, пролилась «сухим дождем». Погромыхало над ней, побухало грозно, но и только. Суд признал виновной, но применил к Дедовой амнистию. Актов об амнистиях накопилось столько, что вскякий осужденный уверен – карающий мечь правосудия не опустится на его голову.

Может, и Фролычев напрасно порол горячку и ударился в бега? Глядишь – амнистировали бы и его. Впрочем, эта надежда остается. Пока бегает бедолага – время идет, а там и истечет срок давности по данному виду преступления. На самый крайний случай, воспользуется одной из амнистий.

Так что нам за судьбу Фролычева не стоит опасаться. Такие люди не пропадают: они выходили, выходят и будут выходить сухими из воды. Пессимизм одолевает? А для оптимизма нет причин.

Разгулялась тройка борзых

За уголовным делом автор этих строк начал наблюдать давно. Интересуясь, получал разные ответы: то дело в Уральской транспортной прокуратуре, на доследовании, то в областном суде, на рассмотрении, то вновь в прокуратуре. Но вот оно надолго упокоилось в Нижних Сергах. Районный народный суд многократно искал и находил причины, чтобы не ставить последнюю точку в уголовном деле. Наконец-таки суд вынужден был приступить к окончательному рассмотрению дела и постановить приговор.

Приговор есть. Однако недоумение, вызванное странной медлительностью и, кажется, удивительной нерешительностью правосудия, остается.

Листаю пухлое обвинительное заключение на 31 машинописной странице и не нахожу в нем ничего такого, что бы могло усложнить рассмотрение дела.

При расследовании не наблюдалось погонь за подозреваемыми, отсутствовал долгий и утомительный розыск подозреваемых по городам и весям России. Не было также какого-либо особенного сокрытия следов преступления. Налицо свидетели. Их было достаточно. Может, не все из них были во всех случаях правдивы, не всегда способствовали проведению следствия, но это же у нас так естественно.

История криминалистики знает множество примеров, когда по одной-единственной спичке или сигарете, оставленными на месте преступления, находили преступника.

В случае, о котором хочу рассказать сейчас, все (вроде 6ы!) так элементарно просто. И тем не менее… Что-то мешало свершиться правосудию еще много лет назад. Что? Кто? Где? Когда? Зачем? Почему? Пусть читатель сам попробует ответить хотя бы на один из этих вопросов. Заранее, чтобы не шли по ложному следу, хочу предостеречь: не стоит искать причину в недостатках следствия – да, они были. Однако это не главное.

А теперь давайте все же вернемся на несколько лет назад. Вернемся в ту пору, когда и происходили события, ставшие основой моего судебного очерка.

Кланифов очнулся. От холода. Недоуменно огляделся. Темень. Кругом – снег. Кружится голова – на ней нет шапки. Пошарил вокруг – не нашел. С трудом поднялся на ноги. Проваливаясь в снег, выбрался на дорогу. Где он, куда идти – не знал. Пошел наугад.

Вдалеке слышен был глухой лай собак.

Значит, жилье. Его била дрожь. Сколько пролежал в сугробе – не знал. Мороз хоть и не сильный, однако достаточный, чтобы переохладить организм.

Еле доплелся до населенного пункта. Потом он узнает, что это был поселок Атиг Нижнесергинского района Свердловской области.

Встретил людей. Те завели в дом, немного обогрели. Стали расспрашивать, но он ничего вразумительного сказать не может. Пошли в местную пожарку. Там телефон. Можно позвонить.

Позвонил участковому. Говорил Кланифов путано. Участковый ничего не понял и вскоре пришел сам. Спросил, в чем дело. Кланифов не слишком вразумительно пытался объяснить. Главное, что уяснил участковый, – перед ним сотрудник транспортной милиции, у которого похитили табельное оружие, документы и личные вещи. При каких обстоятельствах – не знает. Кто ограбил – тоже не знает.

Впоследствии свидетели, видевшие Кланифова 29 января, скажут, что он производил впечатление не столько пьяного, сколько ненормального.

Так было возбуждено уголовное дело по факту хищения пистолета Макарова, документов, личных вещей.

Это было в половине одиннадцатого вечера. А тем же днем…

Кабинет начальника линейного пункта милиции на станции Дружинино. Всякий знает, что не всякому сюда можно запросто зайти: служебное помещение все-таки. Период суток самый горячий и, видимо, самый напряженный в деятельности правоохранительного органа. Сколько слов произнесено о величайшей загруженности милиции, о том, насколько опасна и трудна там служба: каждая минута – на вес золота. Ни сна, ни отдыха у стражей правопорядка. А зарплата? Ну, просто-таки нищенская: детишкам на молочишко, но не более того. Жалость-то какая!

Где хозяин? Уголовник на этот вопрос ответил бы так: «Хорь в норе». В переводе на наш язык это означает, что начальник у себя, в кабинете. Чем занят? Разрабатывает оперативные мероприятия по розыску преступных элементов? Или, может, проводит профилактическую беседу с подчиненным, сидящим напротив, за тем же самым начальствующим столом? Как говорится, выкроил минутку, чтобы поработать с личным составом. Известно: воспитанный и морально устойчивый милиционер – это гарантия того, что именуется успешной правоохранительной деятельностью.

Однако… Что это? Обстановка явно не служебная, а прямо-таки домашняя. Слышен звон стаканов. На столе (представьте себе: на том самом столе, на котором пишутся государственно важные бумаги) стоят бутылки с водочкой и пивком, закусочка. Изредка прикладываются и к первому, и ко второму. Паузы заполняют задушевной беседой.