Лариса Райт - Всегда бывает первый раз (сборник) Страница 14

– Она от дивана идет, – говорит Андрей так, будто то, что дочурка наконец пошла, – это исключительно его заслуга.

Следующие полчаса они уговаривают дочку пройти от стола до кресла, от кресла к буфету и от буфета к дивану. Ниночка восторженно выполняет команды и заливисто хохочет, когда «дурачки-родители» хлопают в ладоши и кидаются целовать ее так, будто она совершила самое расчудесное в мире чудо. А потом они дружно купают дочку, надевают на нее пижамку и наперебой поют колыбельные. Когда Ниночка засыпает, они тоже идут в постель и ласкают друг друга так нежно, ласково, но вместе с тем спокойно, как это делают обычно люди, между которыми все давно решено и не существует никаких недомолвок. Потом Андрей открывает книгу, а Натка устраивается у него на груди и прикрывает глаза. Ей тепло, уютно и так хорошо, что она даже не сразу слышит, что муж о чем-то спрашивает. Затем чувствует, что Андрей щекочет ее шею и шепчет в ухо:

– Может, махнем куда-нибудь?

– Отдохнуть? – мурлычет она, почти засыпая.

– Почему? Можно и поработать.

– С ума сошел. – Ее губы растягиваются в улыбке. Натка уверена, что он шутит.

– Почему? – Андрей не собирается конфликтовать. Просто любопытствует.

Натка дергает лежащим на его груди плечом. Разве можно работать где-то еще? Да и зачем? У них все прекрасно: Натка сидит с Ниночкой, им помогает мама. У Андрея тут много друзей, и он доволен своей работой. Кажется, доволен. Или нет? Фу, глупости какие! Конечно, доволен. Просто мужчин всегда куда-то тянет. Кого-то на сторону, а кого-то через тернии к звездам. Блажь все это. Блажь и немножечко дурь. Мальчишеская. Подрастет и перестанет бросать в пространство пустые предложения. И уж тем более настаивать на том, чтобы жена на них реагировала.

Но пока он настаивает:

– Так почему, Нат?

– Не знаю. Просто Ниночка маленькая. И здесь родители, и Аленка, и я тоже на работу хочу.

– Вот там и пойдешь.

– «Там» – это где?

– Какая разница? Где-нибудь.

– Нет, дорогой. На где-нибудь я не согласна. Мне с моим арабским это не подходит.

– Ясно, – говорит он, вздыхая.

Натка приподнимается на локте, заглядывает ему в глаза:

– Что тебе ясно?

– Да ничего, Натка. Ничего особенного. Спи.

И она засыпает. Ей не о чем переживать. Они молоды, счастливы, любят друг друга. В семье у них царит полное взаимопонимание. Никаких причин для волнений.

Попытка номер два случилась, видимо, тогда, когда Натка оказалась одержима идеей рождения второго ребенка. Она, конечно, продолжала выполнять все свои домашние обязанности, старалась быть внимательной матерью и хорошей женой. Даже ходила на работу и с десяти до шести исправно переводила арабскую вязь. Она занималась письменными переводами: штудировала словари и составляла предложения, но мысли ее при этом были далеко. «Может, сменить врача? Пропить курс новых витаминов? А что, если все-таки решиться на ЭКО? Конечно, у нас есть Ниночка, да и возраст вполне позволяет ждать естественной милости от природы, но терпение иссякает». Натка из тех, кому вынь да положь. А иначе не мил белый свет, да и солнце не греет. Натка себя заела и других достала своей зашоренностью и погруженностью в исполнение собственных планов.

– Поедем посмотреть на Марусю, – в который раз предлагает мама. – Она так выросла. Да и Аленка о тебе спрашивает (тогда сестры еще интересовались жизнью друг друга), скучает.

– Мам, я тоже скучаю. Ты права. Наверное, надо съездить.

– Отлично. В субботу?

– Нет. Я записана на уколы иммуноглобулина. Весь день проведу в клинике.

– Тогда в воскресенье?

– Мне обещали устроить прием у Земцовой. А она принимает только по воскресеньям.

– Это кто?

– Специалист по ЭКО.

– Натка, зачем тебе…

– Мам, не начинай!

– Ну ладно, дело твое. Тогда, может, в следующие выходные?

– Пожалуй. Хотя нет. Мы же собирались в Завидово.

– А туда зачем? – недоумевает мама. Ей ли не знать о «любви» старшей дочери к подмосковной осенней природе. Летом Натка еще способна посидеть у костра и отведать жаренного на углях мяса, зимой может с удовольствием одолеть пару километров по лесной лыжне. Но осенью, в слякоть, дождь и холод, ее даже в городе-то без нужды на улицу не вытащишь, а уж за его пределы да по доброй воле…

– Андрей с Ниночкой грибы собирать будут.

– А ты?

– Я так.

– Нат?

– К экстрасенсу пойду.

– К кому?

– Ну к бабке, мам. Что тут непонятного?

– Что стряслось? Андрей, да? У него кто-то есть? Давно? Он признался? Может, тебе только кажется, а? Ты вообще знаешь, что все эти привороты могут быть опасны? Так и погубить человека недолго. Может, отпустить его, а, Нат? Ты у меня молодая, красивая. Встретишь еще свое счастье.

– Мам, да не за этим мне вовсе экстрасенс нужен.

– А зачем?

– Хочу узнать, будет у меня еще ребенок или нет. Я устала ждать, переживать и действовать другим на нервы.

Мама долго молчит, потом с горечью произносит:

– Странно!

– Что странного? – Натка готова защищаться.

– Странно, что для того, чтобы перестать изводить себя и других, разумному человеку понадобился экстрасенс.

Мама бросает трубку. Натка обижается. Обычное дело.

Через выходные едут в Завидово. Возвращаются с полным багажником белых и большой надеждой в Наткиных глазах. «Бабка» лет тридцати с хвостиком объявила, что «отчаиваться рано». А стоило это пророчество, между прочим, немалых денег. Но Андрей не злится. Он вообще человек щедрый, а уж перемены в настроении жены ждал так долго, что готов заплатить и больше за появившуюся наконец на ее лице мечтательную улыбку.

Натка смотрит в окно и снова прокручивает в голове разговор с гадалкой. Андрей подпевает магнитоле, Ниночка щебечет что-то свое. Наконец Натка говорит:

– Я думаю, она права. Долой отчаяние, и вперед к новой жизни.

– А я давно тебе об этом говорил, – с готовностью предлагает муж. – Можем вообще, если хочешь, сменить обстановку.

– Поедем отдыхать? Здорово. Только ближайший отпуск через полгода.

– Необязательно отдыхать. Можно и поработать.

– Опять шутишь, – отмахивается Натка. – Не хочу я нигде работать. Устала.

– Так ты и не будешь. Родишь ребенка – станешь с детьми сидеть.

От этих слов Натка вздрагивает как от удара. Сердце пронзает уже не острая, а тупая, ставшая привычной боль. Глаза мгновенно наполняются слезами и краснеют. Она хлюпает носом и говорит, не поворачивая лица к мужу:

– Зачем ты…

Через две недели Натка обнаружит долгожданную беременность и, естественно, ни о каком предложении сменить обстановку даже не вспомнит.

В третий раз Андрей «пошутил», когда Валерке исполнилось шесть. Натка в тот день пребывала в плохом настроении. Она получила втык от детсадовских воспитательниц – сыночек показал одной из них язык, а вторую обозвал стервой. Прав был, конечно. А как еще назвать молодую заразу, что отправляет детей кушать кашу возле унитаза? Стерва – это еще мягко сказано. Валерка у них воспитанный мальчик. Но это он ей потом рассказал, что да как, а сначала-то успел схлопотать пару затрещин. Так что его невиновность настроения не улучшила. Теперь Натка переживала за свою несдержанность и торопливость. Масла в огонь подлила Ниночка, объявив о том, что «классная желает поговорить с мамой с глазу на глаз». И сколько Натка ни допытывалась, о чем, дочь делала удивленные глаза и невинно пожимала плечами. Ситуация с Валеркой заставила удержаться от преждевременного нагоняя, но предчувствие того, что в данном случае ругань как раз была бы уместной, угнетало еще больше. Окончательно выбил из колеи звонок мамы, которая битый час рассказывала об очередном визите к Аленке и внушала мысль о том, что «так жить нельзя, потому что родные люди…». Натка слушала вполуха, но отчетливое понимание маминой правоты вызывало желание прекратить разговор как можно быстрее. Она еле сдерживалась от того, чтобы не нагрубить, и к тому моменту, когда мама наконец сменила тему, чувствовала себя абсолютно опустошенной. Андрей был дома и не заметить кислой мины жены просто не мог. Вот он встает с дивана, на котором они с Валеркой только что мутузили друг друга, подходит к Натке, нежно приподнимает ее подбородок и спрашивает:

– Проблемы?

– Да не так чтобы, – она вяло отмахивается, потом признается честно: – Просто достало все.

– Все? – Он привносит в вопрос нотку кокетства.

– Ну не совсем… – Натка отвечает ему в тон. – Настроение ни к черту.

– У тебя, мать, весеннее обострение, – Андрей пытается перевести все в шутку, и Натка раздражается:

– Конечно, вы все умные, а я идиотка. Ты это хотел сказать?

– Ну что ты? – Муж ласково улыбается, и Натке уже стыдно за свою внезапную вспышку. А он еще и усугубляет угрызения ее проснувшейся совести: нежно чмокает в плечо и объясняет: – Я хотел сказать, что твоя депрессия вполне объяснима.