Алексей Сухих - Жизнь ни за что. Книга первая Страница 14

Заканчивался для Сугробина и его сверстников десятый класс. Становились взрослее мальчики, становились взрослее девочки. И чтобы им не думалось, что они дети, КПСС подготовила им сюрприз. На ХХ партийном съезде, состоявшемся в феврале 1956 года, новый вождь Никита Хрущёв зачитал доклад «О культе личности И.В.Сталина». Это был удар по башкам не только детям. Удар был нанесён по государству, именуемому Советским Союзом. Удар был нанесён по всему мировому коммунистическому движению. По глупости это было сделано или сознательно, но была взорвана мина под фундаментом государства, которому не исполнилось ещё сорока лет, и которое завоевало огромную привлекательность людей всей земли за объявление всемирного равенства и братства и воплотившее слова в дело. Скорее всего, по обеим причинам. Сознательно по жажде мести и желанию как можно скорее обесценить дела прошедшие и чернить их во имя самовосхваления дел свершаемых. А глупость заключалась в том, что сам Никита Сергеевич был самым активным участником в репрессиях в Москве и на Украине, как было установлено и обнародовано позднее.

«…Широка страна моя родная. Много в ней полей, лесов и рек. Я другой такой не знаю, где так вольно дышит человек…»

«…Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил…»

«…Сталин наша слава боевая, Сталин нашей юности полёт! С песнями борясь и побеждая, наш народ за Сталиным идёт!…»

«…Артиллеристы, Сталин дал приказ…»

«…Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…»

Непросто было десятиклассникам, взращённым в абсолютной вере в непогрешимость вождя и партии, воспринимать зазеркалье.

– Вот и Великий Сталин стал невеликим, – хмыкнул Иван Макарович, складывая «Известия». – Был царь. Помер, уже не царь.

– А что, пап, – встрял, поедавший картошку со шкварками, Лёнька, – а, правда, что Сталин репрессировал ни в чём не виноватых?

– Сталин?! Сталин далеко… Репрессировали вот они все, что рядом всякого живут. Доносы писали. А у НКВД приказ был – врагов выявлять. Вот и выявляли всех, чтоб не ошибиться. Твоего дядю Назара, Колькиного отца, тоже арестовывали по доносу. А он кузнецом в депо работал. Также как и сейчас работает. Осудили и на Колыму. Я два раза в Москву ездил, к Калинину. С Калининым встретиться не пришлось, но в приёмной председателя Верховного Совета разговаривал с какими-то шишками. Не одну бумагу написал и прошения, что не враг он, а трудовой человек. Вернули мужика через полгода… А то бы, конечно, мог и не вернуться…

Иван Макарович задумался и замолчал. Лёнька первый раз услышал эту историю и тоже задумался.

Как воспринимали действительность другие взрослые, Леонид Иванович окончательно понял спустя четыре десятка лет, когда великое государство с лучшим социальным устройством было повержено и разрушено внешними и внутренними врагами, которых Сталин не уничтожил. И даже не отстранил от власти. И вылезли они из всех обличий и ощерились на трудовой народ. И вместо гордого и объединяющего слова «товарищ», вернулись непонятные слова, разделяющие граждан на «господ» и прочих, господ обслуживающих. Но тогда, до этого позорного для партии ХХ съезда, где коммунисты согласились, что они дерьмо и выставили страну на позор всему миру, а себя как самообосраных и неспособных нести миру новое и светлое, Леонид и все его сверстники свято верили в незыблемость действий вождей и правительства. И готовы были отдать и силы, и жизни за великое дело борьбы во имя свободы, равенства и братства, веря в правду коммунистической идеи как в правду Спасителя.

Один из главных вдохновителей репрессий, новый вождь Никита Хрущёв возложил ответственность за репрессии на всех, кроме себя. И выплеснув помои на Сталина, руководствуясь чувствами, а не порядком, разрушил единство общества, победившего фашизм и настроенного на созидание. За несколько послевоенных лет страна была восстановлена от военной разрухи, был построен канал Волго – Дон, началось строительство каскада гидроэлектростанций на Волге. В противовес цитадели империализма США было создано ядерное оружие и мир защищён от уничтожения. Велась огромная подготовительная работа к покорению космоса. Было очевидно, что несмотря на неисчислимые потери в войне, страна вышла из войны экономически и морально окрепшей, способной вершить мировые дела. И юное поколение с гордостью и полной уверенностью в правоте повторяло вслед школьным учебником, что СССР – первое государство трудового народа, в котором всё делается во имя трудового народа. Все победы страны пропаганда связывала с именем Сталина. И была права. Коммунистическая идеология под нажимом Хрущёва после съезда упрямо продвигала мысль, что для истории личность «НИЧТО», что историю творят массы. И противореча себе, начала возводить очередной культ уже для Хрущёва. Всё, что делается в угоду чему-либо, ошибочно. Роль личности чрезвычайно велика. Главное, что б личность была!

После «разоблачения» Сталина единство народа пошатнулось. Были выбиты угловые плиты из под фундамента. А страна превратилась в дискуссионный клуб. Дискуссии продолжаются и после её падения. В правильности идей социализма и народовластия Леонида Ивановича не поколебали ни годы, ни события, связанные с его падением. Будущее вернёт социализм. Время только укрепило Леонида в том, что гениальных личностей в мире появляется чрезвычайно мало и к власти приходят, в основном, совершенно заурядные люди, которые, если их не удерживать в рамках, могут навалять таких «дров», что придётся разгребать не одному поколению. Что и случилось с великим Союзом. И был нанесён удар ниже пояса всему мировому коммунистическому движению, идеи которого, после победы над фашизмом, овладели миллиардами людей и трещали цитадели капитализма по швам. И поблёкшие было апологеты капитализма, издали животный вздох облегчения, получив нежданный подарок от Хрущёва, пнувшего так Советский Союз, что кончина его пришлась на бытиё одного поколения.

Боль за Сталина после дурного съезда была совсем другой, чем при его смерти. «И мёртвые сраму не имут», – как говорили на Руси. Срам несут на себе люди живущие. И Леонид, и его друзья приняли этот срам на себя, хоть и не поняли, почему их старшие товарищи допустили удар по будущему, не создав ещё и настоящего. Но за державу становилось обидно. И это они понимали.

И пришёл май 1956 года. И зацвела сирень. И были выпускные экзамены на аттестат зрелости. Леонид со товарищи выпускался в большую жизнь. Перед «русским письменным» Люда подарила ему красную розу. «На удачу, – сказала она. – От «Красной розочки». Он отлично сдавал экзамены, и каждый вечер приносил Людмиле ветки белой сирени, которая пышно цвела в эту весну в палисаднике его дома. А когда сирень отцвела, распустились георгины. Цвели сады, цвела любовь и распускала шипы и прокалывала в кровь непреодолимая разлука. Все десятиклассники становились абитуриентами и выходили в жизнь. А жизнь эта была вдали от тихого городка, и надо было его покидать.

Школьный бал гремел на всех трёх этажах. Работал буфет с вином и закусками. Леонид, Николай и Виктор сидели в буфете за столиком втроём, прощаясь. Все разъезжались в ближайшие дни. Старый поляк, Эдмунд Эдмундович, преподаватель немецкого языка, неизвестно как попавший в этот, затерянный в просторах России, городок, подсел к ним за столик и грустно спросил Леонида, почему он не подошёл к нему, чтобы вытянуть немецкий на отлично и получить медаль. «Характер упрямый», – улыбнулся Леонид. Тот понимающе кивнул, выпил с ребятами вина, расчувствовался. И путая польские, русские и немецкие слова пожелал всем успехов в большом пути. Все выпили ещё шампанского и ребята вышли. А старый учитель остался сидеть, задумавшись о чём-то своём и, наверное, далёком.

Леонид стоял у стены в актовом зале и смотрел на танцующих мальчиков и девочек, с которыми провёл в этой школе десять лет. Сегодня они последний раз все вместе и дружны, и приветливы друг к другу. А завтра их коллектива уже нет, и никогда не будет. У всех судьбы разные и хорошо, что завтра не будет войны.

– Лёнька, – тронул его подошедший Виктор. – Тебя Марина просила подойти.

– Ты же знаешь…, – потянул Леонид, намереваясь объяснить, что ему нечего сказать Марине, которая и так всё понимает.

– Она просила, – вдруг резко повторил Витька, и Леонид снова вспомнил, что Виктор совсем неравнодушен к ней, хоть и встречался с другой девушкой.

– То-то же, – буркнул Виктор, когда Леонид повернулся и направился к Марине. – И смотри у меня, если что, – бросил он уже вслед.

Леонид подошёл к Марине. Нарядная и красивая, она стояла у окна одна. Увидев подходящего Леонида, встрепенулась и испытующе взглянула.

– Вот и всё, Мариночка, – улыбнулся он, – окончилось наше детство и детские шалости.