Андрей Травин - Пиарщики снова пишут (сборник) Страница 14

Наверное, не один я заметил, что жена замполита стала чаще появляться на пляже. Она не делала больше замечаний мужу и с нетерпением ожидала очередного водного шоу. Гамлетосу тем временем все реже удавалось напасть на загорающих внезапно. Тогда он сменил тактику, научился подкрадываться со стороны заросшего иван – чаем полуостровка. И, подобно древним монгольским кочевникам, выбрав момент, под тюлений рев двигунов осуществлял налет на разнеженный бивуак противника. Это коварство повергало офицеров и особенно замполита авиаполка, подполковника Кожухова, в уныние. Но не надолго.

Однажды сынишка Кожуховых упустил воздушный шарик. Так как замполит надул шарик при помощи собственных легких, в которых, как известно, гелия не было, то шарик не взвился к ясным небесам, а помчался по озерной глади символом мятежной свободы.

Под ветром шарик начал выписывать по воде замысловатые арабески, что возмутило в душе Гамлетоса особенный азарт. Он принялся гоняться за голубой романтической приманкой, как рассвирепевший бык за матадором, намереваясь уничтожить неожиданно юркую учебную цель своими боевыми винтами. Пока происходило водное сражение – эта грандиозная древнеримская навмахия эпохи императора Клавдия, – народ на пляже чувствовал себя зрителем на трибунах Колизея и пребывал в радости и ликовании. Основываясь на воспоминаниях очевидцев, можно определенно заявить, что именно в тот момент, когда шарик был порван беспощадными винтами – в моей голове родилась идея исцеления Гамлетоса. Меня, что называется, торкнуло – я понял, как освободиться от зверств зарвавшегося гладиатора.

Под катапультным креслом военного летчика, в ряду пиротехнических средств есть мощный патрон, который при помощи других, меньшей силы патронов вышвыривает из самолета свыше двухсот килограммов веса кресла с пилотом – с ускорением в 20 «же». Вот этот патрон и решено было всунуть в воздушный шарик и пустить в плаванье по Обозеру.

– А вдруг его ветер унесет куда‑нибудь, и мы останемся без зрелища? – засомневался лейтенант, «студент» Климычев – тоже присланный сюда после института.

– А мы его заякорим, – предложил рассудительный капитан Портяхин, начальник службы ГСМ авиаполка. – И нам будет удобно наблюдать, и Гамлетосу долго бегать не надо.

Все подготовили в лучшем виде, комар носу не подточит. Только теперь взяли не шарик, а детский надувной клеенчатый мяч для игры на воде, натянули его на патрон, надули, якорь приделали, прилепили детонаторы, испытали. Жахнуло, на мой малопросвещенный взгляд, нормально, но рассудительный капитан не одобрил.

– Маловато, – говорит.

– Ну, что ж, – вздохнул лейтенант Климычев и уставился на меня своими серыми глазами невинного аспиранта. – Никулин у нас пиротехник.

Ну что тут скажешь! Ладно, думаю. Рвать – так рвать.

Я редко отвозил на склад списанные пиропатроны, поэтому они скапливались и скапливались. Мячик отыскали побольше размером, революционного красного цвета, и впихнули в него сразу пять пиропатронов. Это был очень солидный заряд, хотя никто не усомнился в соразмерности готовящейся акции пиратским набегам прапорщика Енукяна. Дождались солнечного воскресного денечка и отправились на пляж. Гамлетос, словно подозревал что‑то: поначалу был с нами, бродил по пляжу, присматривался, рекогносцировку проводил. Потом, когда появился подполковник Кожухов с женой, Гамлетос незаметно смылся.

Едва невысокая плотная фигура гладиатора скрылась за кустами, мы сразу совершили заплыв и почти на середине озера установили мячик, опустили якорек на дно, так, чтобы мяч слегка притоп, и на всех парах – обратно, к берегу… Подтащили шнур, за который лейтенанту Климычеву надлежало дернуть по моей команде. С этого момента дикий пляж погрузился в томительное ожидание. Всем было ужасно интересно, как Гамлетос будет таранить красующийся на воде шар с сюрпризом.

И вот слышим, моторы зацокали – вроде как нечистый копыта проверяет: это Енукян к полуострову подкрадывается. Все на пляже замерли, понимая, что именно сейчас, в это напряженное мгновение, пират высматривает жертву. Минута и – взревели двигатели! Коршун увидел куропатку.

Из‑за полуострова вылетела лодка с задранным носом. Она шла точно на красный шар. Трибуны затаили дыхание. Только мне послышалось, будто кто‑то, кажется замполит, тихо произнес:

– Ну, погоди!

Хорошо, что у меня хватило ума скомандовать Климычеву раньше, чем Гамлетос наехал на мяч. Поэтому рвануло не под лодкой, а перед ней метра за три. В небо взметнулся фонтан воды, словно взорвался снаряд при форсировании Днепра. Лодка встала почти вертикально. На пляже все невольно пригнулись, потом вскочили на ноги.

Мгновение казалось, что Гамлетоса поглотит пучина, но, постояв вертикально, лодка плюхнулась на днище, и одновременно с этим почему‑то заглохли оба ее мотора.

Птицы перестали петь. Волны расходились кругами, дым рассеивался. На воде в гробовом молчании слегка покачивалась лодка. Прапорщик сидел в своем судне, не шевелясь, глядя строго вперед.

Потом все начали кричать, размахивать руками, но фигура прапорщика казалась деревянной скульптурой, настолько она была неподвижна. Истукан да и только!

– Адреналиновый шок, – сказал капитан Портяхин. – На абордаж! – с последними словами он первым рассек волну своим крепким натренированным пузом. Следом за этим морским котиком бросился я и лейтенант Климычев, мы поплыли азартно, как при сдаче нормативов ГТО. Но, несмотря на наш еще юный, неотягощенный стрессами и лишним весом возраст, перегнать Портяхина не удалось. Достигли лодки, зацепились за борта.

– Гамлет, что с тобой? Гамлет!

Тот молчал. Пугающе суровая обреченность была во всем его облике. Наверное, с таким выражением лица капитан, оставаясь в рубке, идет на дно вместе со своим кораблем.

Наконец он медленно повернул лицо и поглядел на меня, потом на Климычева, который брезгливо отпихивал от себя контуженых рыбешек, в изобилии плавающих вокруг. В карих глазах Гамлета не было ни тоски, ни ужаса; лишь сочился из них бездонный космический холод – немой и бездушный. Я уверен, что узнал он нас не сразу.

– Спирта бы ему, – со снисхождением победителя сказал Портяхин и начал бросать в лодку оглушенных окуньков.

Наконец Гамлет разжал зубы и глухо произнес:

– Лучше добейте, – и добавил несколько слов по – армянски.

Мы наперебой принялись его успокаивать:

– Ну ладно тебе, без обид! Ты пошутил, мы тоже пошутили, – говорим, а сами подталкиваем лодку к берегу.

Гамлет весла в руки так и не взял.

Через неделю прапорщик Енукян продал свою двухмоторку. Все облегченно вздохнули и даже за глаза перестали называть его Гамлетосом. Только жена замполита, блистательная Изабелла Валентиновна, стала чаще жаловаться мужу, что ее одолела скука, и даже на пляж ходить невозможно – одни комары да слепни. Впрочем, при этом она почему‑то загадочно улыбалась, словно вспоминая былое, романтическое прошлое.

Искусственный спутник земли

Мужики от скуки могут горы свернуть. Это я точно знаю, на своем опыте испытал. Не верите? Тогда слушайте.

В начале 80–х, когда я после энергетического института служил в авиаполку, в ста километрах южнее Архангельска, – то ли кадровых офицеров не хватало, или считалось, что нужно больше специалистов подготовить на случай войны – не знаю, только нас, «студентов», было почти треть от общего комсостава части. Вместе со мной служили выпускники московского и харьковского авиационных институтов. Военная карьера нас не интересовала, и вполне устраивали должности техников по обслуживанию самолетов. С юга наша часть прикрывала от супостата космодром в Плесецке, а с севера – Северодвинск. Зима в тех краях довольно долгая, нудная, и зачастую делать в свободное от службы время нечего. Кто кино в Доме офицеров смотрит, кто в гостинице – общежитии в преферанс играет, кто спирт на дрова меняет. Из большого мира вела к нам всего одна дорога, а вдоль нее – трехметровые сугробы. Как сказал бы один из героев фильма «Неуловимые мстители»: «А вокруг тишина».

Служил я в группе САПС – системы аварийного покидания самолета, короче, обслуживал катапультное кресло. Не успел я освоиться, как моего начальника, кадрового офицера, командировали в Сирию, и мне пришлось исполнять его обязанности.

Катапультное кресло – изумительная машина! Для непосвященных поясню. В кресле есть так называемый стреляющий механизм, который выбрасывает его вместе с летчиком из кабины самолета силой давления газов сгорающего порохового заряда. А состоит механизм из наружной трубы – «ствола» и внутренней трубы – «снаряда», в которой помещена пиротехника. При аварии внутренняя труба вместе с закрепленным на ней креслом по направляющим рельсам выстреливается вверх. В заряде – одиннадцать пороховых макаронин. Многократная страховка, все на механике – самая надежная конструкция. Прелесть! Для пилота главное при катапультировании голову не наклонять в сторону: нагрузка все‑таки – 20 «же»! Летишь себе, подобно барону Мюнхаузену, верхом на ракете. Чихнуть не успеешь, а уже вознесся на 60 метров выше своего незадачливого самолета.