Андрей Мухлынин - Цветы и воды Страница 14

Рита поставила передо мной кофе. Я отхлебнул немного и почувствовал, как тепло разливается по телу. Пока я доехал до бара, на улице заметно похолодало. Похоже было, что не сегодня-завтра опять будет гроза.

– Ты говорил, что выяснил что-то, – напомнил я.

Икрамов придвинулся ближе.

– Да. И ты был прав – дело тут не совсем обычное. Я поговорил с очевидцами насчет тех фигур в плащах. Несколько человек сказали, что видели, как они возникали прямо из воздуха, будто сплетались из дыма. А ещё двое сказали, что видели, как эти фигуры таким же способом исчезли.

– Они не могут долго находиться в материальной форме, – сказал я. – Мой клиент говорил об этом. Интересно… Дед, представь, что ты стоишь на берегу реки. И скажи, ты полезешь в воду, чтобы посмотреть на дно, если и так его видишь?

– Нет конечно, – ответил Икрамов. – Только к чему ты клонишь?

– К тому, что не надо задерживать дыхание, не надо мокнуть, не надо бороться с течением. Короче, не надо создавать себе лишние проблемы. А они создают.

– А! – просиял он после минутного раздумья. – Кажется, понимаю! Если эти фигуры могут становиться невидимыми, и им так даже удобнее, то почему они не остаются невидимыми постоянно, так? Но если вода в реке мутная? Если будучи невидимыми они сами не могут что-то видеть?

Я мотнул головой.

– Тогда Таро не смог бы таскаться за мной, будучи с той стороны. А он может. Выходит, вода всё-таки прозрачная. Тогда в чём причина? Зачем они это делают?

Икрамов пожал плечами.

– Ничем не могу тебе здесь помочь. Теперь твоя очередь делиться информацией.

– Я видел записи с камер наблюдения в самолёте, на котором прибыли эти японцы. Не спрашивай, как я это сделал. Важно другое: четвёртый пассажир был жив до того момента, как пошёл за Окадой. Возможно, именно Окада помог ему умереть. Он опасен. Вещий уже сказал тебе о пропавшем фотографе? По ходу, у вас будет труп иностранца.

– Я понимаю, что в бизнесе не место слабым, – проговорил Икрамов, потирая лоб, – но этот Окада, по твоим словам, настоящий серийный убийца.

Я не был уверен насчет серийного, но насколько мог судить по нашему «знакомству», он – человек хладнокровный, действующий по принципу «воля и разум», готовый переступить черту и ни секунды после не сомневаться в принятом решении. Приказывая своей подчинённой убить меня, он просто позвал её по имени, не сказав ей ни одного лишнего слова, а значит, всё было спланировано заранее.

Моё внимание привлекла перебранка через несколько столов. Посетитель, которого я не видел раньше, на повышенных тонах выговаривал что-то Рите. Поднявшись из-за стола, я не спеша подошёл к ним и встал рядом с барменшей.

– Нет, я вас спрашиваю! Это что за еда такая?! – мужчина перешёл на истеричные нотки. – Это где же видано, чтобы омлет столько стоил?!

Я заглянул в счёт, который Рита держала в руках и, придя к выводу, что посетитель – обычный жмот, решивший выместить своё плохое настроение на «обслуживающем персонале», проговорил:

– Ничего удивительного. Это же омлет из яиц полесских перепёлок, собранных в Шато де Боржоме, в апреле, руками юных дев, достигших восемнадцатилетия за неделю до начала цветения ржи. Яйца доставляют сюда прямым рейсом в течение трёх часов, и повар готовит это блюдо, смочив руки бургундским вином урожая тысяча восемьсот семьдесят пятого года.

Выслушав эту ахинею, Рита несколько раз моргнула, улыбнулась самой невинной и очаровательной из всех доступных ей улыбок, и дописала в счёт ещё один ноль. Клиент открывал и закрывал рот, пытаясь произвести какие-то звуки, но вскоре бросил это дело и стал расплачиваться. Я вернулся к Икрамову.

– Это во Франции? – спросил он.

– Что?

– «Шато де Боржоме» – это во Франции, что ли?

Я пожал плечами.

– А я знаю?

Участковый приглушённо засмеялся.

– Знаешь, Виктор, – сказал он, успокоившись, – тебе стоило ещё сказать, что ты сам привез эти яйца и лично готовил омлет.

Мысль, которая не приходила мне в голову раньше, сверкнула так ярко, что я даже удивился, как не подумал об этом раньше. Между разрозненными прежде догадками появились более чёткие связи.

– Точно! – выпалил я, встав так резко, что едва не перевернул стул. – Потом позвоню, дед!

Вылетев на улицу, я буквально пробежал до конца тупика, в котором располагался бар, и только повернув в переулок сбавил шаг.

– Это ведь именно Идзуми Окада должен был передать тебе артефакт, – мой тон не подразумевал возражений.

– Да, – раздалось справа.

Я повернул голову и увидел Таро, топающего рядом как ни в чём не бывало.

– И, как я понимаю, он просто вырубил тебя.

– Верно.

– Тогда объясни мне, – проговорил я, чувствуя нарастающее раздражение, – какого чёрта ты не сказал мне этого сразу? Почему надо было врать, будто ничего не знаешь? А потом снова! И снова!

– Вы были не готовы, – ответил он.

– Что?! Как это понимать?

– Это сложно объяснить. Некоторые знания нужно получать постепенно, чтобы не делать ошибочных выводов.

– Зараза! Ты что, смеёшься надо мной?! – взорвался я. – Теперь я совершенно уверен, что тебе всё прекрасно известно: кто, что и когда должен был тебе передать! Ты просто ничего не говоришь!

– Вы ошибаетесь, – спокойно сказал Таро. – Я на самом деле не знаю, каким артефактом владел Окада. Но сейчас я уже могу рассказать вам всё остальное. Нужно только спросить.

Я никак не мог сообразить, играет он или говорит правду. А последняя фраза окончательно привела меня в замешательство. Вместо того, чтобы раскрыть наконец карты, Таро хотел, чтобы его спрашивали. Но, вот, что именно нужно спрашивать – он не говорил. Возможно, это было не игрой, а только лишь каким-то извращённым уровнем мышления «высших существ», однако Таро обманывал меня столько раз, что лимит доверия к себе он уже исчерпал.

Не доверять клиенту нормально. Не доверять делу – вот, что плохо.

Мысленно рассортировав возникшие за последние дни вопросы, я сказал:

– Мне известно, что ты не единственный шинигами, шарахающийся по окрестностям. Подозреваю, что они встали на уши по причине твоего провала. Верно?

Таро кивнул в знак согласия.

– Теперь скажи мне: зачем вам нужен был тот артефакт?

– Мы давно уже не те, кем были, – ответил он. – Сейчас шинигами в основном собирают и хранят предметы, которые могут представлять опасность для мироздания.

– Короче, вы бросили свои обязанности.

– Можно сказать и так.

Это, честно говоря, удивило. Боги Смерти больше не собирают души. Куда катится этот мир?!

– Почему? – спросил я.

– Всё меняется.

Отбросив ещё с десяток возникших вопросов, касавшихся больше этой темы, чем того, что было реально нужно, я продолжил:

– Знаешь, что странно? То, что Окада избрал местом для передачи Ташкент. Далековато от Японии, населённой эндемичными шинигами, не правда ли? А не могло ли быть так, что он намеренно хотел отвлечь внимание, чтобы утянуть из какого-нибудь вашего хранилища нечто более ценное?

– Исключено. Хранилища находятся под постоянной охраной. Мне совершенно неизвестны мотивы, которые двигают Окадой. И, увы, сам я не могу к нему подобраться. Есть некоторые ограничения, накладываемые нейтралитетом.

– Например?

– Например, я не могу напрямую помогать вам. Только косвенно. Иначе это повлечёт за собой нежелательные последствия, о которых мне нельзя распространяться.

Я думал, что ещё можно спросить, и как бы повернуть вопрос такой стороной, чтобы вытянуть из Таро как можно больше информации. А как всем известно, в нужный момент хорошие мысли в голову не приходят. Мне оставалось только поинтересоваться, почему другие шинигами то появляются, то исчезают в физическом мире. Эта тема почему-то очень взволновала Таро.

– Это… тоже сложно объяснить, – сбивчиво пробормотал он.

– А ты постарайся, – сказал я.

– Вам лучше будет… увидеть обратную сторону самому.

– Увидеть что?

– Обратную сторону – мир духов. Тогда вы, может быть, поймёте. В счёт аванса.

Мне это напомнило старый анекдот про «дорогая, вот тебе удочка на восьмое марта…» – и я возмутился:

– Что?! Это тебе надо!

– Если хотите, вы можете самостоятельно прийти к ответу, но это займёт значительное время, – ответил Таро. – Кроме того, умение видеть Обратную сторону вам может ещё пригодиться. Впрочем, я всего лишь предложил.

– Обратная сторона, говоришь?

Я собирался зыркнуть на Таро испепеляющим взглядом, полным праведного гнева, но его уже не было рядом.

Нет, это всё больше походило на часть чьей-то игры. Таро подсказал путь, наверняка зная, что иного выхода у меня нет. Своим исчезновением он будто бы оставил время на раздумья, дал право выбора, но… выбор-то был иллюзорным.

По словам старого Ибрагима, таинственный человек – которым, несомненно, был Окада – искал меня за день до того, как появился Таро. Как связаны шинигами и этот Окада? Кроме того, что они якобы договорились о сделке?