Олег Мухин - Человек: 3. Автор Страница 16

Военные российской армии, бесследно исчезнувшие в Тунгусской аномальной зоне, возникли из небытия в 32-х километрах от Парижа – в тамошнем Диснейленде. Некоторые из них, как потом выяснилось, оказались на американских горках, некоторые – в Храме опасностей, некоторые – в Доме с приведениями, а кое-кто даже на аттракционе «Армагеддон». Военные российской армии, бесследно исчезнувшие в Тунгусской аномальной зоне, вернулись домой все до единого.

И только судьба пропавшего старшего лейтенанта Морозенко так и осталась невыясненной.

Часть вторая

Книга 2: Ангелы с рогами

Бывают вещи, слишком невероятные, чтобы в них можно было поверить. Но нет вещей, настолько невероятных, чтобы они не могли произойти.

««Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжиЯ, в себя заглянув, убедился во лжи:Ад и рай – не круги во дворе мирозданья,Ад и рай – это две половины души»

Не пойму, откуда он вообще такой взялся.

«… и гений, парадоксов друг»

1

На этот раз всё было организовано по высшему разряду. Не так, как тогда. Никакого «сэконд-хэнда». Ультрасовременное снаряжение. Я такое только в американских фантастических фильмах видел. Похоже, именно у американцев они им и разжились. Костюмы не костюмы вовсе, а самые настоящие скафандры, облегчённого типа, в которых быстро ходить было можно. 180-градусный обзор, кондиционер, вакуумная откачка продуктов жизнедеятельности, плюс подача жидкой пищи через трубочку. Полная автономность. Да в них на Марс не стыдно отправляться, не то что в аномальную зону.

Оружие – последних моделей: полностью автоматическое, компьютеризированное, с лазерными прицелами, самонаводящееся, пули с плутониевыми наконечниками и так далее, и тому подобное.

Я им сказал, мне ничего этого не нужно. Дайте сандалии, шорты, футболку и гольфы, чтобы клещей не нахвататься. Они глаза выпучили, но дали. Дали ещё котомку со жратвой да микрофон с наушниками.

Высадили нас с «крокодила» не там, где я в прошлый раз шёл, красные ориентиры за собой оставляя, а в совершенно другом районе, на севере. (Видимо, со временем у них была напряжёнка.) Здесь до эпицентра было, судя по спутниковым снимкам, километров 60–70. Если по прямой. Самое короткое расстояние до аэробуса. «Сетка» росла ведь не равномерно во все стороны света, а, как и обычные растения, преимущественно на юг. На солнце ориентировалась.

Меня эти козлы вперёд пустили, я у них чем-то вроде миноискателя был. Как им казалось. Боров, главный в группе, за мной следом двинул. Мамонт – за ним, баллон с гелием на тележке катил, четвёртым Шварц топал, а Таран замыкал цепочку и всю дорогу до «поляны» чуть ли не задом наперёд протащился, назад постоянно оглядывался, поворачивался, всё боялся, чтобы на них с тыла никто не напал. Спецы грёбаные!

Мы когда под «сеткой» оказались, я главного спросил, что это за длинные деревянные ящики солдаты на жэ-дэ-станции разгружали. А он мне так по-хамски и отвечает, что, мол, не твоё это собачье дело, Лефтенант (он меня Лефтенантом называл). Ты давай смотри лучше в оба, не отвлекайся, веди нас туда, куда тебе приказали. И вопросов лишних не задавай. Ящики и ящики. Оно тебе надо? Разгрузили, значит, так положено.

Ну ладно, говорю. Не моё дело, так не моё. А сам думаю, хрен вы мной покомандуете. За дурака меня держать не получится. Это вы в дураках все останетесь, вокруг пальца обведу, как миленьких. Я пока не знаю, как, но зона меня выручит. Подскажет. Ничего, разберёмся. Вы даже не представляете, с кем связались. Я в ваши игры играть не намерен. Всё, отыгрался уже. Мне бы только на «поляну» точнёхонько выйти, не сбиться бы с курса.

Градус я по компасу засёк, когда ещё на жэ-дэ-станции тусовались, а в зоне направление по совпадающему с градусом «стволу» придерживался. Правда, обстановка под «сеткой» несколько изменилась. «Усы» из нормальных деревьев все соки-то повысасывали, а труха рассыпалась, и «сетка» местами настолько сильно провисла, что почти до самой земли доставала – не пройдёшь. Так что стороной пришлось обходить провисшие места.

А ещё стороной пришлось обходить странные зелёные образования, что из земли торчали – то ли молодые побеги «сетки», что из спор повырастали, то ли что-то совсем новенькое. Раньше я их не видел. Образования были похожи на… как бы это получше описать?… на выжатое вручную бельё. Нечто мокрое, перекрученное, но вертикально стоящее.

Четверо спецов тоже поняли, что эти «растения» никакого отношения к нашей традиционной флоре, а уж тем более к фауне, не имеют, но ума у них всё-таки хватило не открывать по ним огонь из своих суперсовременных скорострелок. Вели они себя в зоне пока что правильно. А вот когда чудеса всякие у нас на пути появляться начали, то и у толстошкурых спецназовцев нервишки пошаливать стали.

Кроны обычных деревьев иногда вдруг складывались в фигуры, очень напоминающие человеческие. То вроде как мужчина предстанет перед нами с головой непропорционально маленькой, то что-то типа женщины со ртом непропорционально большим. Боров, Мамонт, Шварц и Таран, до этого почти всё время молчавшие, тут языки и поразвязали. Словно понос на них словесный напал. Пришлось мне вмешаться, крикнуть им, чтобы заткнулись, пришлось припугнуть. Сказал, что зона болтливых не любит, ослепить может.

– Так мы же по внутренней связи разговариваем, – настороженно произнёс Мамонт.

– Всё равно.

Поверили. Притихли.

Но ненадолго. Мы как раз берегом озера проходили. Озеро, не озеро, что-то навроде ставка, слегка заболоченного. Вот Боров мне и говорит:

– Эй, Лефтенант. Что это там такое?

Я обернулся, а он на воду указывает. Гляжу в том направлении, куда он указал, и глазам своим не верю – мама моя покойная по воде идёт. Молодая, светловолосая, в простеньком летнем платьице, улыбается. У меня аж сердце защемило:

– Мама!

– Какая же это мама, – говорит Боров. – Это же батя мой, в Афгане в восемьдесят восьмом пропавший, – а сам чуть не плачет. – Батя, я здесь!

Как будто тот его через скафандр услышать может.

– Да вы, ребята, мозгами тронулись, траванулись, наверное, – подал голос Шварц. – Это же моджахед, который в Чечне моих пацанов положил. Это же Хассан. Его борода. За мной пришёл, гад? А член тебе в рыло! На вот, свинца покушай, сука черножопая!

И давай по воде из автомата строчить с криками: «А-а-а-а-а!» и «Падла!». А как разрядил он весь магазин, произошло удивительное. Полотнище белое Шварца накрыло. Под «тканью» он оказался. И словно бы из-под «ткани» воздух выкачали – чёткие контуры Шварца на две-три секунды обозначились. А потом сжалась «ткань», схлопнулась, перекрутилась и на место вернулась – стоит себе в сторонке «вручную выжатое бельё». И ни Шварца нет, и ни его останков – только столбик зелёненький виднеется.

2

Утром 4 мая 1882 года на борт бразильского сторожевого судна «Арагуари», как обычно, подняли бадью с морской водой, чтобы измерить её температуру. В бадье была обнаружена плавающая запечатанная бутылка.

Капитан Коста, посмотрев бутылку на свет, отдал приказ разбить ёмкость. Из бутылки был извлечён лист бумаги, вырванный из библии. Капитан Коста знал английский язык и сумел прочесть письмо, написанное неровным, не совсем разборчивым почерком поперёк печатного текста:

«На борту шхуны «Sea Hero» бунт. Капитан убит. Первый помощник выброшен за борт. Я, второй помощник, насильно приставлен к штурвалу. Они заставляют меня вести судно к устью Амазонки; 28 градусов долготы, 22 градуса широты, скорость 3,5 узла. Спасите!»

Коста сверился с корабельным регистром Ллойда. Выяснилось, что английский корабль с таким названием действительно существует: водоизмещение 460 тонн, построен в 1866 году, порт приписки – Гулль. Капитан приказал начать преследование.

Спустя два часа сторожевик догнал мятежное судно и открыл по нему огонь. Абордажная команда, состоящая из лейтенанта Виейры, квартирмейстера и семерых вооружённых матросов, бросилась в лодки.

Бунт был быстро подавлен. Мятежников обезоружили и заковали в кандалы. Квартирмейстер нашёл второго помощника (по имени Хеджер) в трюме, там же находились и два матроса, не присоединившихся к бунтовщикам.

Ещё не веривший в своё чудесное спасение второй помощник повторил рассказ о бунте, прибавив лишь, что мятежниками была убита собака капитана. Капитана он назвал мистер Лонгстаф, и это обстоятельство вызвало некоторое удивление у его спасителей, поскольку в регистре Ллойда значилась другая фамилия – Регис. Кроме того, капитан оказался, как это ни странно, жив.

Дальше началось совсем уж непонятное.

– Как вы узнали о нашем несчастье? – спросил Хеджер. – Ведь мятеж произошёл только сегодня утром, и мы решили, что с нами покончено…