Алексей Смирнов - Опята. Роман Страница 16

– К чертям велосипедиста, – сказал Куккабуррас. – К снайперу на прицел.

Вбежала Анюта с графином, стопками и легкой закуской.

– Угощайтесь! – восхитилась она.

– Сделайте мне одного, – распорядился Куккабуррас. – Пятиминутного.

– Такого и приготовили, – младший Артур вторично протянул ему рог. – Выпейте и пообщайтесь. Мой первенец посмел толкаться возле холодильника, не понимая, кто рядом, но больше такого не повторялось. Мы можем выйти, если речь пойдет о секретных материях.

– Да черт с вами, сидите, – отмахнулся бизнесмен. Он выпил стопку, зажевал веточкой зелени, после чего решительно опустошил хрустальный рог. – Ну, смотрите, – пригрозил Куккабуррас удвоенным голосом: прижавшись вплотную к первому, недоверчиво скрючивался второй.

Молчание длилось секунд пятнадцать.

– Ты знаешь меня? – спросил Куккабуррас-первый у неожиданного соседа.

– В натуре, – кивнул двойник.

– Назови мои любимые сигареты.

– Мои любимые сигареты. Эл-Эм.

– Последняя сделка?

– Лесозаготовки в Брянской области.

– Какого цвета мой лимузин?

– Белого, брат, – отозвался тот. – Я что-то не возьму в толк: ты опер, хули? Чего ты меня допрашиваешь? На какие ты меня колешь дела?

– Больно строптивый и разговорчивый, – отметил Куккабуррас. – А посулили иначе. Поди, ударься головой о стенку.

Эл-Эм номер два выкарабкался из кресла, пошел к стене и с размаху треснулся лбом. Первый же обратил внимание, что близнец тоже с тростью и бог его знает, с чем еще, если учесть оснащение самого Куккабурраса.

Прототип взялся за голову.

– Даже во мне отдалось, – пожаловался он.

– Недоработка, – согласился Амбигуус-младший. – Больше никогда не отдастся.

Извлекунов ерзал, переполняясь восторгом от того, что его профессионально-прозорливый замысел удался во всей красе. Исключительно успешная миссия.

– И все это выжато из грибов? – недоуменно пробормотал настоящий Эл-Эм.

– Только не я! – жизнерадостно возразил ему близнец и пропал вместе с тростью. Пять минут истекли.

21. Если копнуть

Мафиози погрузился в глубокие размышления. Всем остальным его мысли были понятны: как бы разжиться секретом и не заплатить за него ни гроша. Это были смешные, простительные надежды.

– Кстати, – очнулся, наконец, Куккабуррас. – Мент не ошибся. В квартире действительно пахнет падалью. Вы где-то спрятали тело.

– Оно пошло на подкормку, – объяснил ему Гастрыч. – Это же особенные грибы. Они требуют особенного ухода, специального рациона. Методом проб и ошибок мы установили, что человеческий порошок им очень по вкусу.

– Так можно договориться! – встрепенулся тот. – И очень выгодно. Этого добра у меня всегда достаточно. Мы даже сами всех измельчим и доставим. А вы нам за это будете поставлять напиток.

– Это крайне любезно с вашей стороны, – заявил, поклонившись, Амбигуус-старший. – Но с удобрением мы справимся и сами.

С чего он так решил? Нарколог готов был поклясться, что никогда еще прежде ему не приходили в голову подобные криминально-агрономические мысли.

– С вами можно вести разговор, – Эл-Эм налил себе новую стопку. – Чего же вам нужно от меня?

– Мы хотим открыть бюро под вывеской «Алиби», – ответил Гастрыч.

– Нет, такое название не годится, – встрял Извлекунов. – Оно бросается в глаза – это я говорю вам как специалист по глазам; оно навлекает ненужные подозрения. Лучше будет что-нибудь попроще, понейтральнее, но – завлекательное.

– Я уже знаю, – сказал студент. – «Агентство, или бюро универсальных услуг». Всякая шушера уйдет восвояси ни с чем, а деловые люди быстро смекнут, что к чему.

– Это разумно, – одобрил Куккабуррас. – Я берусь оповестить деловых людей. Хотя такие рекомендации мне могут аукнуться.

– Нам нужны соответствующие визы, разрешения, справки, регистрация и, разумеется, помещения, посевные площади, пахотные земли. Желательно, чтобы это вплеталось в сеть общественных туалетов. В этих местах накапливается особенная аура.

– Так мы же в таком сегодня откушали! – расхохотался Эл-Эм. – Вы разве не помните? Там прежде был сортир, его переделали сперва под шалман-распивочную, а после накопления фондов сделали ресторан. Мне, разумеется, впадлу закусывать у параши, пускай даже бывшей, но я – один из совладельцев этого заведения, так что волей-неволей… простительно. Поставлю свечку Николаю Чудотворцу и отмолю грех.

Гастрыч притворно всплеснул руками:

– Так это мы вас нагрели! Простите великодушно…

Куккабуррас нахмурился и обиделся:

– Вы можете поселить туда всех своих двойников и набивать им утробы, сколько понадобится. Мой бизнес как-нибудь выдержит такой катаклизм. Вот Гамлет не выдержит, – Эл-Эм сменил гнев на милость и улыбнулся краешком рта. – Хорошо. Считайте, что точка у вас будет, даже несколько. Если возникнут проблемы с сырьем-удобрением – обращайтесь и спрашивайте, проблем не возникнет. Но наша-то в чем корысть? Нахрена попу гармонь?

– Вы же будете получать декокт, – удивился Амбигуус-старший. – Он же – декохт. Отвар. Дозированный поминутно, посекундно, посуточно. Вы сможете отправлять ваших людей на любые задания, в то время как сами эти люди будут предаваться прилюдным утехам в саунах, барах и казино. Идеальное алиби.

– Ну да, ну да… Совсем разжиреют, потеряют сноровку, – хмуро ответил Эл-Эм. – Ладно. Я буду устраивать им специальные сборы, семинары и тренинги, чтобы не потеряли форму. Расширю спортивную базу… А то надублируете растяп, которые еще и раствориться не успеют, как их сцапают. Послушные, говорите? Вот языки-то и пораспустят.

– Послушные – Вам. Вы прикажете – они и не распустят, – убедительно молвил Гастрыч. «Ты не встанешь – он не взлетит», – процитировал он Роберта Рождественского. – Для них первое слово главнее второго. Первое слово сказал Ленин, а второе – Гитлер… Первое слово съела корова… Ну, со временем мы насобачимся печатать их вообще без языков.

– Хорошо, тогда наше слово – купеческое, несъедобное, – важно сказал Куккабуррас и начал вставать. Извлекунов и Гастрыч метнулись к нему, чтобы поддержать за локти. – Вы бы хоть попрыскали тут чем – одеколоном, что ли, – посоветовал тот на прощание.

Глава третья. Давным Давно

22. Давно

Корысть была не очевидна, вопрос был задан неспроста.

«Зачем я должен платить им за отвар, когда могу просто взять его?» – мрачно размышлял Куккабуррас по дороге домой. Гориллоиды, хранившие его искривленное тело, сидели безмолвно и только сияли зелеными, таксистскими огоньками глаз, словно придуманные чучела для детского аттракциона ужасов и неожиданностей. «Мы свободны, – предупреждали таксисты. – Присаживайтесь. Больно не будет».

«Затем, что ты не знаешь, как его делать», – Артур Амбигуус-младший раздумывал о том же, и мысли их каким-то образом соприкасались в эфире и сообщались друг дружке.

«А ты мне расскажешь, – отзывался Куккабуррас. – Ты же догадываешься, что мне рассказывают все и про все, когда мне этого хочется».

Свечение глаз гориллоидов, ловивших куцые обрывки этих неизбежных телепатических переговоров, усиливалось. Когда шеф просил, они побуждали к откровенности молчаливых упрямцев.

«Я расскажу, – немедленно согласился собеседник. – Но только сначала я все расскажу Давно…»

Куккабуррас помрачнел еще гуще, став похожим на ящера, которому приставили вилы к горлу, предварительно подсунув зубья под защитные пластины панцирной чешуи. «Давно» не было словом, обозначавшим время свершения какого-то важного события – убийства, грабежа, зачатия, разборки, отсидки. «Давно» было кличкой, погонялом, и говорило, скорее, о любимом действии Давно: давить, да так, что из раздавленного получалась рифма… Такое разъяснение обычно вызывало всеобщий смех – по ситуации. Эл-Эм поморщился. Когда и как этот молокосос узнал про Давно?

Ответ прилетел сам собой, соловьем из никогдашнего лета: «Я не знаю Давно. Но с этим Давно чалился Гастрыч…»

Куккабуррас сделал знак, повелевая налить себе коньяку.

Гориллоид исполнил его порочное желание, одновременно без спроса включив музыку Малера – не громко и не тихо, а так, чтобы лучше думалось. Малер, Вагнер, Шопен, Шнитке и Таривердиев были любимыми композиторами Эл-Эм, и все они, в неузнаваемом виде, томились в его сотовом телефоне, прислуживая музыкой.

«Да, там сидел этот фраер, и фраер, на счету которого не одна ходка. Этот мог запросто познакомиться с Давно. Если Давно узнает, и мы еще пуще пересечемся в интересах, начнется война. Надо, чтобы Давно узнал позже. Самым последним. Надо, чтобы Давно не стало вообще!» – осенило Куккабурраса.

Идея универсальных услуг привлекала его все активнее.