Алиса Гаал - Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга вторая Страница 17

В наступившей тишине Вере померещилось, или то было в самом деле так, что лишь удары ее сердца, неестественно громкие, вторгаются в безмолвие комнаты. Наконец он заговорил неоспоримым тоном, тем, который заставил ее, подслушивающую тот судьбоносный разговор, сжаться от страха.

– Я сохранил тебе жизнь – это своего рода кредит доверия. Воспользуйся им правильно. Ты должна знать: у тебя нет и не будет второго шанса. Меня не подводят дважды. Никогда.

Вера непроизвольно сжала в кулаки лежащие на коленях руки. Заметив этот жест, мужчина улыбнулся.

– У тебя есть два варианта: смириться и принять предложенные условия игры или предпринять абсурдную попытку вырваться и заплатить за нее жизнью. В первом случае я гарантирую тебе защиту, во втором – быструю смерть, максимально безболезненную. Третьего не дано. Выбор невелик, но решать тебе.

– Защита или быстрая смерть… Вы очень щедры… – Она молчала довольно долго, а затем проговорила едва слышно и на удивление искренне: – Я не поблагодарила вас за сюрприз… очень невежливо с моей стороны…

– Как видишь, я выполняю обещанное. Всегда, – усмехнулся он. – Со мной выгодно сотрудничать и крайне неблагоразумно не сотрудничать…

– Вы помогаете мне, а я, прибывая в шоковом состоянии, не успеваю выражать благодарность, – помолчав, внезапно заговорила Вера тихим, мягким голосом. – Не думайте, в привычном состоянии у меня не столь замедленная реакция. Лучше поздно, чем никогда, так ведь? – уголки ее губ едва заметно приподнялись. – Спасибо за то, что пригласили врача и приставили ко мне Валентину, а она строже любой медсестры, за то, что защитили меня, а затем вернулись справиться о моем самочувствии… и за эту комнату – здесь очень красиво. – Она замолчала. Спохватившись, уточнила: – В первый вечер я успела поблагодарить вас?

– Успела, – ответил он странным тоном: своеобразным сплавом дружелюбия и отстраненности. По ее лицу скользил изучающий, безотрывный взгляд. – Тебе неловко, когда я на тебя смотрю, и вообще, когда я рядом. Ты так меня боишься?! – после минутного молчания произнес он, не то задавая вопрос, не то констатируя факт.

Веру этот полувопрос озадачил – по неясной причине она ни разу за прошедшие дни не задала себе его, а сейчас пришла к застигшему ее врасплох выводу:

– Нет, я не боюсь вас, – произнося эти слова, она неподдельно удивлялась им. И, окончательно приведя мысли в порядок, заключила: – Я боюсь ситуации, а не вас.

– Тогда почему так упорно продолжаешь смотреть в пол? – в голосе промелькнули уже знакомые теплые нотки.

– Мне неловко, когда меня видят в таком состоянии, – по-детски непосредственно призналась она, поднимая глаза, – даже стыдно, если быть до конца откровенной. Хочется убежать, а это единственная доступная форма побега. И потом, так я избавлена от чтения эмоций посторонних. Очень удобно.

– От чужих эмоций в полной мере избавляешься, когда они становятся безразличны.

– Наверное… но когда они касаются тебя… – попыталась объяснить Вера. – Я не люблю, когда меня жалеют…

– Я тебя не жалею, – сухо подчеркнул мужчина. – Не стоит путать жалость с сочувствием.

«Странно, – подумала она, – я, действительно, не замечала в его глазах ничего подобного… пожалуй, только Элена и он смотрят на меня иначе, чем остальные». Вера наконец осмелилась встретить его взгляд и ответила на него задумчиво, испытывающе, так, словно силилась прочесть то, чему на поверхности нет места.

– Сочувствие и сострадание частенько оборачиваются слабостью… – улыбнулся Эридеро, наблюдая за тем, как в огромных темных глазах загорается слабый огонек жизни, и, понизив голос, произнес насмешливо и при этом весьма серьезно: – Не вздумай использовать это в качестве оружия.

– Сочувствие – очень человечная черта… отрадно знать, что она не чужда вам, – отстраненно проговорила Вера. – Я думала, вы спасли меня только потому, что этого хотела Элена, – неуверенно призналась она.

– Отчасти, – задумчиво сказал он. Помолчав, добавил: – Ты хорошая девочка, Лина. У тебя это на лбу написано. Из тех, кто прилежно учится в школе, молится перед сном и держится от проблем подальше. Игры с законом и оружием – стихия для тебя инородная, посему ни тюрьмы, ни пули ты не заслужила, в отличие от меня, Элены…

Его прервал громкий женский голос. «Эй, – обратился голос к Байрону, – ты не знаешь, где сеньор?»

– И даже таких, как она, – закончил он.

– А она-то чем заслужила? – Вера не смогла удержаться от этого, как ей казалось, весьма бестактного вопроса.

– Тем, что добровольно связалась с людьми, от которых ты держалась бы на безопасном расстоянии, – усмехнулся он.

Блондинка тем временем не унималась: «Не заставляй меня обходить дом еще раз, ну пожалуйста», – кокетливо уговаривала она.

– Меня разыскивают в собственном доме… интересно, – иронично произнес Эридеро и вынул сотовый. – Байрон, передай трубку Виви.

Тут из коридора донесся радостный смех, и девушка принялась тараторить нечто неразборчивое, моментально прерванное тихим, холодным голосом.

– Не кричи, ты не в джунглях заблудилась. Осмотрись, вокруг люди. Возвращайся к себе, – сотовый лег на столик. – Так на чем мы остановились? – он внимательно посмотрел на Веру.

Ей снова стало не по себе, как всякий раз, когда он смотрел на нее вот так – в упор. Взгляд у него пронзительный, очень сильный. Этим они с Эленой удивительно похожи.

– Лина, прекращай стыдиться, – в голосе неприкрытое участие. – Ты больна. Это временно. Поправишься, если сама этого захочешь.

– Конечно, захочу, – кивнула она.

– Это хорошо. Завтра тебя навестит доктор Монрой. Следуй его указаниям. Выздоровеешь и начнешь приходить в себя. Советую запастись терпением, это займет несколько месяцев.

– Вы правы, – вздохнула Вера и умолкла, обдумывая, будет ли уместным заговорить на беспрерывно мучавшую ее тему. Кажется, момент сейчас весьма подходящий, подумала она и решилась. – Я хотела спросить… – на секунду замешкалась и, подняв глаза, выпалила: – Готовы ли результаты экспертизы?

– Да, – бесстрастно ответил он. – Результат положительный.

– А больше никаких новостей? – проговорила она дрожащим голосом, казалось, побледнев более прежнего. – О повторной экспертизе неизвестно? – он отрицательно покачал головой, вцепившись взглядом в ее лицо. – Пожалуйста, позвольте мне позвонить домой! – молчание: тяжелое, говорящее более слов. – Вам это даже выгодно, – предприняла слабую попытку Вера, – узнав, что я жива, никто не станет настаивать на повторение анализа, и, уверяю, произошедшее останется тайной. Прошу вас… – Взгляд сделался отстраненным, жестким. Но Вера была не в силах остановиться. – Это бесчеловечно – заставлять родителей поверить в смерть дочери! Хоть на секунду поставьте себя на их место. Или на мое… Если бы ваша мать…

– Довольно! – в голосе металл, холодный и бездушный. – Я не терплю манипуляций, особенно столь примитивных. Чтобы впредь этого не повторялось. И не вздумай нести подобное Элене! – Он поднялся и, глядя ей в глаза, отчеканил: – Никогда не проси больше, чем тебе в состоянии дать, это нелепо и крайне неумно.

Вера глубоко вздохнула и опустила глаза. Ей показалось, что только что ей нанесли очередную пощечину. Холодность и проскользнувшая в словах насмешка, так резко сменившие теплоту и участие, больно сжали сердце. В нервной тишине она отчетливо различила, как территорию зарождающейся симпатии, вдребезги разлетевшейся на мелкие кусочки, оккупировали напряженность, тревога, стоящая на пороге опасность. Как будто чья-то невидимая рука выхватила ее из теплой комнаты затем, чтобы снова погрузить в холодную, мрачную клетку. Все вокруг вновь стало зябко и неустойчиво.

– Пока, – бросил мужчина, открывая дверь, и, не обернувшись, вышел.

Вера долго сидела не в силах пошевелиться, борясь с душившими горло слезами. «Все-таки он жесток, как и Элена, – сказала себе она. – С ними придется научиться ходить по канату и умудриться не полететь вниз».

Весь вечер Вера мерила шагами комнату от одного окна к другому. Ее одолевали противоречивые эмоции: она сердилась на него – мог бы проявить чуть больше человечности и понимания, ведь не страдать в сложившихся обстоятельствах невозможно, а стремление связаться с семьей более чем объяснимо – и в то же время вынуждена была признать: Эридеро сделал шаг ей навстречу, проявил заботу и сказал нужные слова, а она воспользовалась моментом и, перегнув палку, умудрилась свести на нет попытку наладить отношения, в которых была заинтересована несравнимо больше него… «Почему, ну почему я не замолчала вовремя? Пытаясь достучаться, нарушила личные границы малознакомого человека. Глупо, очень глупо!» – корила себя Вера.