Александр Беляев - Два зеркала. Хроники затомиса Страница 17

Трудно сказать, увидел ли Пушкин В. Б. То что передала ему Аня во всех подробностях, однако сканирующие щупальца тут же отпрянули, словно натолкнулись на раскаленную сковородку, а лицо завотделом приняло растеряно-озадаченное выражение, которое он, правда, тут же постарался скрыть, вытащив из кармана платок и без особой надобности высморкавшись.

Сцена эта продолжалась буквально несколько секунд, и скорее всего внешний наблюдатель ничего бы и не заметил, однако на самом деле этот кратковременный энергетический обмен любезностями, по-видимому дал обеим «дуэльянтам» некоторую информацию друг о друге и, похоже, Пушкин был довольно сильно озадачен.

– Да вы садитесь, – вдруг вспомнил он, что Аня все еще стоит в дверях, и возможно от увиденной картины снова перейдя на «Вы». Считайте, что сейчас произошло что-то вроде собеседования, – он хитро подмигнул девушке, – видите – минуты достаточно… и не надо ничего говорить, – прибавил он видя, что Аня собралась каким-то образом прокомментировать ситуацию – все всё поняли. Вы меня, честно говоря, просто огорошили, я с подобным не сталкивался. Так о чем это мы говорили? Ах да, вы сказали, что в далеком детстве упражнялись, а теперь все сначала. Что-то мне не очень понятно… ну, а самому посмотреть вы не позволили. Так что приношу извинения, допустил неэтичность, редко кто замечает. Так вы хотите сказать, у вас в детстве гуру был? Как-то в наших советских реалиях в это трудно верится. Это никого не удивило бы в Индии, Непале или Тибете, но у нас! И кто это был, может я его знаю? Я неплохо знаком с контингентом русской саньясы, а методы у вас самые что ни наесть эзотерические, ясно, что вас не церковники наставляли. Но сами-то вы не могли же эти вещи освоить!

– Я даже не знаю, как сказать, – смутилась Аня, – учитель был, но не человек.

– Так вас духи избрали? Вы шаманка? Хлопнул ладонью по карте на столе Пушкин, – тем более уникальный случай для среднерусской полосы под патронажем христианского эгрегора. Если бы это был Алтай, Якутия, на худой конец Бурятия или Калмыкия – еще понятно, но там ведь все по определенному сценарию происходит, с определенной, веками наработанной атрибутикой! Как-то я вас плохо представляю пляшущей в трансе с бубном вокруг костра. И потом подобное посвящение крайне редко в детстве происходит. Впрочем у некоторых племен бывает, но там чаще старый шаман выбирает, кому Силу передать, а потом уже с духами начинает его знакомить.

– Да нет, – улыбнулась Аня, – никакая я не шаманка, меня домовой обучал науке живого мира, а самого домового я в подвале встретила, он на трубе центрального отопления сидел, такой одинокий, всеми брошенный, с насморком. – И Аня, почему-то почувствовав доверие к завотделом, рассказала ему то, что не рассказывала никому – о своей встрече с домовым и о своих первых уроках, правда потом спохватилась и умолчала о том, что ей стало известно о Варфуше позже – что он в действительности не домовой а посланник Демиургов, выполняющий планетарную миссию. – Надеюсь, – скомкала она конец рассказа, – это между нами останется, а то, если бы это психиатр услышал – точно бы в психушку упек.

– Что вы, что вы, Анечка, – расхохотался Пушкин, – вы не в том департаменте находитесь, и если бы за вами не было подобной истории, вы бы вряд ли здесь очутились. Да нас тут любого можно и Ганушкина и в Скворцова-Степанова упечь, так что вы попали как раз по адресу. Люди, нашу организацию создавшие и ее охраняющие крайне заинтересованы, чтобы уникумы, подобные вам оказались именно здесь, а не в дурдоме, где с помощью специально разработанного лечения индиго превращают чуть ли не в тростник. Нет, нам свыше позволено быть сумасшедшими, поскольку и круг проблем, которые мы изучаем, тоже с точки зрения обывателя и официальной науки, является бредом сумасшедшего – а ведь мы к кое-каким фундаментальным законам подобрались вплотную. Кстати, а вы случайно не побывали в том месте, о коем упомянули? Вы как-то все фрагментарно рассказывали и, похоже, умолчали о многом… впрочем я вас понимаю.

«А ведь он почувствовал, – подумала Аня, – ладно, если это для него обычная тема, то расскажу, пожалуй, но о лаборатории парапсихологии и динозавре – ни слова, это уже будет слишком»!

– В общем была я в психушке в 8 лет, – сказала она смущенно, – но не из-за Варфуши, а как раз наоборот – потому что я его потеряла… а после больницы хоть в тростник я и не превратилась, но обычной девочкой стала – как бы часть себя потеряла, и забыла все то мистическое, что в моей жизни до 8 лет было. Только несколько дней назад после сеанса гипноза ко мне память вернулась… ну и некоторые способности.

– Некоторые, говоришь, – усмехнулся Пушкин (как-то незаметно он снова перешел на ты), уже то, что ты мне продемонстрировала – весьма впечатляет. Впрочем, здесь тебе придется не только этим заниматься, поскольку у нас – поисковый отдел, и что мы разыскиваем твой брат должен был тебе рассказать. Я его специально консультировал и видео материалы предоставлял. Сама по себе способность к эдейтическим образам – только признак, так что возможно, у нас тебе, как в детстве, придется некоторые свои ясновидческие способности тренировать, правда тебя уже не домовой тренировать будет, а я или кто-то из ветеранов. Хотя может тебя и тренировать не придется, ты ведь – индиго – а это само за себя говорит.

– Кстати, – сказала Аня, – я уже не первый раз слышу: «индиго, индиго», но не совсем понимаю что это такое. Это что – все сенсы?

– О нет, – покачал головой Пушкин, – далеко не все, я, например, не индиго. Индиго – это представитель новой, шестой расы, который, как правило, и сам не догадывается об этом. Такие люди получают свой дар при рождении, и кроме того содержат в своем генотипе некую программу дальнейшей трансформации. Правда пока нам об этой трансформации ничего не известно – это, скорее, гипотеза. Известно только что они недавно появились, что эти дети и молодые люди чрезвычайно сенситивны и имеют ауру в корне отличающуюся от таковой у обычных людей и даже продвинутых сенсов. Цвет ауры у таковых насыщено-синего цвета, имеет форму правильного яйца, и практически не меняется при смене состояний – эмоциональных и ментальных, как это бывает у других людей, в том числе продвинутых сенсов и йогов. Правда обычному человеку, не видящему ауру, это ничего не скажет – это лишь для нас, ауровидцев, очевидность. Так вот, ты – индиго, причем – первая в нашем коллективе, и это весьма интригует, поскольку неизвестно, чего от тебя ждать. Ладно, заговорились, но я сам должен был убедиться, и чтобы убедиться мне совсем не обязательно, чтобы ты демонстрировала все свои возможности – это тебе в дальнейшей работе пригодится. Сейчас пойдем в отдел, я тебя познакомлю с теми, кто на месте – но это далеко не все, половина сотрудников, как обычно, в поле, поисковые системы обкатывают.

Пушкин встал из за стола – он оказался достаточно высок и сутул, и брюки его были неглажены и явно коротковаты, как у школьника в период интенсивного роста – в общем тепичный ученый, погруженный в свои научные идеи, которому некогда обращать внимание на такие мелочи, как внешний вид, особенно если он холостяк и следить за ним решительно некому.

– Извините, наше общение так быстро перешло в сферу ноуменального, – сказал завотделом, что я даже не успел представиться: Виктор Борисович, – и подал Ане руку, как мужчине.

– Аня… Анна Михайловна, – непривычно произнесла девушка и вложила свою узкую руку в широкую ладонь Виктора Борисовича, тут же, почему-то почувствовав, что завотделом тяжело болен и у него эпилепсия – причем она даже не сдвигала точку сборки, информация пришла сама собой и так неожиданно, что Аня даже вздрогнула.

– Чего? – внимательно посмотрел на нее Пушкин, – что-то не так?

– Да нет, ничего, это я случайно – смутилась Аня.

– Да уж говори, что там, – посуровел Пушкин, – усмотрела у меня чего-то?

– Я не смотрела, это само произошло, – опустила глаза Аня, – просто я почувствовала, что у вас болезнь… эпилепсия… извините, я не специально!

– Все верно, – почему-то успокоился завотделом, – а я думал – рак. Эпилепсия-то – Бог с ним, неприятно, конечно, но я привык, к тому же приступы не частые, реже чем раз в два месяца. Это у меня после травмы в молодости. Возможно, что и кое-какие способности у меня появились одновременно с возникновением болезни. У сенсов такое соседство – частая штука. Да и многие великие страдали тем же – и Александр Македонский, и Юлий Цезарь, и Достоевский. Остается себя хоть этим утешать. Но точно рака нет?

– Точно нет, – мельком глянула его на ментале Аня, – между прочим через эпилепсию какой-то негатив от вас уходит, и если бы не это, то этот негатив, возможно, в рак перешел.