Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности Страница 18

Бокал сухого вина с запеченной рыбой несколько развеял угнетенное настроение. Однако когда я села в автобус, страшный разговор опять завладел мной, что же он с ней сделал, что она из добродушной веселой девушки превратилась в горемычную страдалицу с оголенными нервами? Какую такую власть над ней заимел? Неужели и мне не избежать этого горя? Выходит, они сначала добиваются нас, потом развлекаются, а потом избавляются. Нет, я на такие жертвы не пойду, мне горя не надо: ни один мужчина не стоит того, чтобы из-за него убиваться. И уж тем более Василий, я даже не люблю его, ну нравится, ну подумаешь, это вовсе не любовь. Зачем же мне рисковать ради его же удовлетворения? Это нужно ему, это его трясет от неудовлетворенности, а я даже не знаю, что это такое, может, впрямь ерунда, как Люся сказала. Нет, я не позволю издеваться над собой из-за непонятной ерунды! Пусть замуж предлагает, а уступать не стану. Но если все будут бросать из-за недоступности, как замуж выйти, вот в чем вопрос. Но ведь должен же быть какой-то выход? Я тупо смотрела в окно автобуса, пытаясь найти утешение в мелькающей панораме. Мозг настойчиво стучал в поисках выхода, и вдруг пробило: мне рано замуж, до диплома еще далеко, а за это время все как-нибудь образуется.

Я уговаривала себя теми же словами, которыми успокаивала подругу, однако это не приносило облегчения, внутренняя тревога вопрошала: какое будущее уготовано мне? Дело не в Василии, а в том, что от этого каверзного вопроса не уйти. А его надо забыть, найти другого, удалось же забыть Женьку, теперь надо забыть Василия. И до каких пор придется их забывать, всю молодость, всю жизнь? На какую любовь можно надеяться? Не буду думать за всю жизнь, сначала надо покончить с Василием, пойду на танцы и познакомлюсь, может быть, еще лучше найду? Я стала красивее.

В автобус вошел парень и сел рядом. Я многозначительно посмотрела на него и подумала, да вот хотя бы этот, вполне ничего, главное высокий и приятный. Интересно, могу ли я понравиться? Смотрит вроде заинтересованно, а что думает? А впрочем, нет мне до него никакого дела, все они кобели. Я уставилась в окно, однако парень заговорил:

– У вас плохое настроение, вы такая печальная.

– А вы что, можете помочь? – спросила я ехидно.

– Не знаю, но хочу помочь симпатичной девушке.

– А вы только симпатичным помогаете или всем подряд?

– Но вы же рядом, так почему бы не помочь.

– Так вы спасатель? – съязвила я.

– Нет, будущий врач. Меня зовут Валентин.

Вот-вот, подумала я, Люсин парень тоже из медицинского, все они там циники. Но с виду ничего, сойдет.

– А может, вечером сходим куда-нибудь? – предложил парень, и я согласилась.

Вопреки ожиданиям он никуда не пригласил, мы просто пошатались по улицам. Я подумала, этот не только в кафе, даже в кино не пригласил, а как красиво ухаживал Василий. Когда мы подошли к дому, Валентин порывисто обнял меня и притянул к себе. Я вывернулась, сказав, что мы едва знакомы. На второй день мы опять бесцельно шатались по городу. А когда вошли в подъезд, он поинтересовался моим возрастом, потом спросил, был ли у меня парень, и, с силой схватив меня в охапку, впился в губы. Было такое чувство, что он хочет отгрызть от меня кусок, но настоящий страх охватил, когда я поняла, его бьет током.

– Отпусти меня, ты делаешь больно, – закричала я.

Он нехотя ослабился, а я, приходя в себя, возмутилась, вот скотина, в своем подъезде чуть не изнасиловал, а еще будущий врач!

– Не смей со мной так обращаться! – закричала я. – У меня есть парень, мы в ссоре, и встречаться с тобой не буду.

Я увидела, как его лицо налилось кровью и в гневе перекосилось.

– Тебе уже двадцать, а ты все одна! А роженицу-первородку после двадцать двух лет называют старородящей! – злобно крикнул он мне вослед.

– Это не твоя забота.

– Будешь такими, как я, бросаться – останешься, – прошипел он злобно, все еще не веря, что я даю отставку.

Меня трясло от возмущения и страха: оказывается, опасно знакомиться на улицах. А с Василием мне просто повезло, по сравнению с этим нахалом он просто ангел. А может, еще не поздно его вернуть? Неужели он отказался из-за невинности, а казался влюбленным? Сбежал, как подлый пес, даже не объяснился, придется самой выяснить причину. Я отправилась в студенческое общежитие накануне праздника Октября, в день его рождения.

– Поздравляю, – сказала я, протянув в подарок зажигалку.

– Это мне? – удивился он. – Зачем, она дорогая.

– Ты же тратился на рестораны, мне захотелось сделать подарок на память, или не нравится?

– Ну что ты, очень нравится, большое спасибо. Я польщен, мне никто не дарил подарков.

– Я рада, что угодила. Василий, я ждала тебя, что – уже не нравлюсь?

– Нравишься, нравишься, но нам лучше не встречаться.

– Объясни, почему?

– Что тебе объяснить? – спросил он нервно и отвел глаза, дескать, ну что пристала.

К горлу подступил комок, все уперлось в постель, не любит, навязываться не стану. Выходит, свидание окончилось, сунула подарок и ступай обратно? Но это унизительно, надо развернуться и уйти.

– Проводи до остановки, – предложила я.

Он недовольно скорчил рожу и, ухмыляясь, спросил:

– Что, сама не дойдешь, еще не вечер?

– А я хочу, чтоб ты проводил меня в последний раз. Давай хотя бы попрощаемся по-человечески. – Он нехотя оделся.

– Василий, объясни, что происходит? – преодолевая гордость, спросила я.

– Мне рано жениться.

– Мне тоже рано, но почему бы нам не встречаться?

– Пионерские встречи меня не устраивают! – отрезал он.

Более всего меня поразил не смысл слов, но раздраженная непреклонность его голоса. Его лицо вдруг сделалось чужим и холодным, всем своим видом оно выражало: отстань!

Значит, теряю его, вот прямо сейчас. Идем рядом, но между нами неодолимая пропасть. Неужели ничего нельзя изменить? Я напряженно вглядывалась в его профиль в надежде на перемену. Нет, не верю, он смягчится, передумает, он не может бросить: я нравлюсь!

Внезапно налетела метель, ветер пронизывал пальто, срывал шапку и валил с ног. А в голове металось отчаяние, почему я цепляюсь за него, ведь не люблю, но боюсь, будто моя жизнь в его руках? Внутри все дрожит, словно пришел мой последний час. Я вглядывалась в него и не узнавала: близкое и улыбчивое лицо вдруг сделалось жестким и неприступным. Ничем его не проймешь, но сама разобьешься! Так вот оно какое, его настоящее лицо, а раньше была маска, которую я принимала за истинное лицо. Ему даже провожать меня противно. Но что я ему сделала, отчего озлобился? Я впилась зрачками в жесткий профиль, и вдруг обожгла страшная догадка: всегда буду разбиваться о каменные лица мужчин! Эта жуткая мысль шла из непонятной глубины моего собственного «я», а возможно, откуда-то свыше, но когда до сознания дошел беспощадный смысл этой мысли, ноги подкосились. Снег хлестал в лицо, так вот она какая, эта правда, и это не ветер сбивает с ног, а эта жестокая правда. Неужели она неотвратима, мужчины жестокосердные, циничные эгоисты? Василий еще деликатен, а что же будет с другими? Захотелось заголосить: «Нет! Я не согласна! Не верю, что не нужна! Я растоплю его сердце!» Я обессилела, и вдруг поняла: не могу больше бороться с метелью.

– Василий, давай вернемся, – сказала я, остановившись.

– Осталось немного, я прикрою, а ты иди за мной.

– Вьюга крутит со всех сторон, а пройдена только половина, я замерзла и боюсь заболеть, настоящий ужас: днем была осень и вдруг налетела зима.

Мы повернули и побежали, подгоняемые ветром, а я подумала: само небо возвращает меня к нему. Очутившись в комнате, я облегченно вздохнула, какое счастье оказаться в тепле! Я отогревалась, но когда пришла в себя, вернулось беспокойство, как после такого признания можно его вернуть? Уже согласна разделить Люсину участь? Нет, только не этот кошмар, но время терпит, ситуация подскажет, может быть, все разрешится каким-то чудесным образом? Мало ли что вгорячах сказанул.

Я взглянула на Василия и удивилась: он сиял улыбкой во весь рот. Вернулось наше лето, обрадовалась я, но другая мысль перебила радость: почуял слабость – думает, на все согласна. Нет, ни капельки не любит, только домогается. Да кто он такой, чтобы из-за него рисковать будущим?

В комнату ввалился приятель и сообщил, что стол накрыт, все в сборе. Василий не соизволил даже сесть со мной, и рядом оказался обаятельный парень. Во мне поднялись непонимание и обида, а ведь недавно целовал, раздевал, а сейчас рожу воротит, будто не знает. Друзья знают, что я его девушка, выходит, прилюдно унижает. Сосед налил мне коньяк, а Василий предупредительно сообщил, что я пью только легкие вина. Мне захотелось отомстить, и я возразила: «С тобой не пью, а с Александром выпью с удовольствием». А про себя продолжила: а Саша гораздо привлекательней и обаятельней.