Степан Вартанов - Времена и формы (сборник) Страница 18

Взгляд Сонда упал на Зверя.

«Упрямый черт! – Сонд усмехнулся. – Шел бы ты отсюда, сгоришь».

Будто поняв его, Зверь поднялся и затрусил прочь.

…Платформа выплыла из-за деревьев и теперь скользила в метре над землей! повторяя все петли и зигзаги следа. Заметив ее, Сонд крепче сжал лук и напрягся, готовясь к последнему выстрелу.

«Последний выстрел? – Сонд удивился мелькнувшей мысли. – Похоже, из меня уже выбили страсть к охоте… Что ж, да будет так!» И он натянул тетиву…

…Тяжелая капля дождя упала Сонду на лицо. Этого только не хватало! Свинцовые облака заволокли небо, надвигалась гроза.

– Нет худа без добра, – подумал Сонд. – Ливень смоет следы – еще один день в мою пользу.

Он развязал лиану, которой на ночь привязывался к стволу, и привычно поискал глазами конвоира. Зверь, словно почувствовав взгляд, выглянул из-за дерева метрах в тридцати. Любопытно…

Стискивая зубы от острой боли, Сонд осторожно спустился вниз и в изнеможении прислонился к дереву.

Плечо болело гораздо сильнее, чем вчера, и это ему не понравилось. Возможно. Зверь и дождется своего часа…

«Интересно, – вдруг подумал он, – что будет чувствовать Сонд, когда увидит, что его опередили?» Дождь хлынул внезапно, словно открылся невидимый кран. Сонд моментально промок до нитки и скорчился, стуча зубами. Он молил бога, чтобы все это поскорее кончилось.

Дождь усилился и вдруг перешел в град. Небо потемнело.

Казалось, холод проник до костей…

Сонд представил, как его двойник, укрывшись от дождя и ветра под пленочным тентом, попивает горячий чай и наслаждается буйством стихий…

«Охотничек! – с ненавистью подумал он, – сила на силу… Пижон! Жалкий сноб!..» И вдруг ощутил привкус солоноватой горечи на губах. Впервые за последние тридцать лет.

Часа через три гроза прекратилась. Вдалеке еще громыхало, но кое-где сквозь рваные облака уже проглядывало солнце.

Дрожа от холода, злости и боли, Сонд кое-как поднялся на ноги и, опираясь на дубинку, побрел, не выбирая дороги. Хотелось одного согреться.

«Убийца, – думал Сонд, – все равно догонит его теперь. Правда, после подстроенного им пожара Сондохотник не подавал признаков жизни. Неужели сгорел?» Если бы не рана… Пуля лишь слегка задела плечо, но и этого оказалось достаточно, чтобы свести к нулю все его шансы на выживание. Видимо, не судьба…

Тихое повизгивание отвлекло Сонда от мрачных мыслей.

Вглядевшись в переплетение сучьев, он слабо усмехнулся: – И ты попался, голубчик.

Зверь лежал, придавленный стволом упавшего деревца, часто вздрагивал телом и жалобно скулил.

– Подыхать не хочется? Мне тоже…

Сонд отвернулся, раздумывая, что же делать, как вдруг ощутил лавину страха… Боли… Отчаяния… «Что за черт?! – Животное-телепат?» – Ладно, процедил он сквозь зубы. – Живи. – Морщась от боли, он кое-как приподнял один конец ствола над землей. Зверь рванулся из западни, оставляя на шершавой коре клочья шерсти, возле кустов оглянулся на человека и юркнул в заросли.

– Живи, – еле слышно повторил ему вслед Сонд и тут заметил выплывающую из-за деревьев – метрах в двустах от него – платформу.

Платформа шла по следу, оставленному им после дождя. Идеальный след. Не обращая внимания на боль в плече, Сонд скинул обувь и вскарабкался на дерево. Вытащил нож. Платформа приближалась. Когда она оказалась точно под ним, Сонд прыгнул. Он почти достиг цели, но в последний миг платформа резко вильнула в сторону, и Сонд, пролетев мимо, упал на землю.

– Неплохо, – услышал он знакомый голос. Сондохотник уже стоял на земле возле неподвижной платформы и целился ему в голову.

– Жаль, что здесь нет фотографа. – сквозь зубы процедил Сонд и, едва сдержав стон, поднялся. – Ты бы мог неплохо заработать на рекламе.

– Узнаю себя, – одобрительно произнес его мучитель. – Но меня интересует другое… Ты, надеюсь, понимаешь, что я сейчас выстрелю?!

За платформой, в кустах, мелькнул серый силуэт.

«Это же Зверь… – метнулась мысль, – телепат!!! Помоги мне! Напади на него сзади! Отвлеки…» Он невольно вздрогнул, когда в ответ на его призыв из кустов донесся неистовый визг. Охотник бросил туда всего один взгляд – и в этот миг Сонд метнул нож…

– Это был твой последний шанс, – сказал охотник, и я ждал, когда ты используешь его. А теперь… – Он поднял винтовку.

«Вот и все, – пронеслось в голове жертвы, – последняя охота.» И вдруг боковым зрением Сонд уловил, как из чащи вылетел Зверь.

Только он не успел…

Ошейник на Сонде-охотнике взорвался, почти полностью оторвав ему голову…

Зверь подошел, обнюхал лужу крови и, фыркнув, потрусил прочь, Сонд, еще не веря в чудо, обессиленно опустился на землю. В небе послышался знакомый гул, но он даже не пошевелился…

– Охотник Сонд, – прощебетал тоненький голосок, – есть ли у вас претензии к нашей фирме?

Сонд медленно поднялся на ноги и тяжело посмотрел на Шатру.

– Надеюсь, у вас пропала охота… охотиться? – упавшим голосом продолжила Шатра. – Ох!.. Что с вами? Вам плохо?..

– Хорошо, – после долгого молчания процедил Сонд. Что-то шершавое и теплое лизнуло его в лодыжку.

Сонд здоровой рукой погладил Зверя.

– Ваша взяла, – сказал он. – Считайте, что я доволен фирмой и готов даже сосватать вам клиента. Некоего Тампа.

Везунчик

Бронзовый Кастро смотрел на бурлящий у его ног людской водоворот снисходительно, но в то же время, с долей одобрения. Машинально, на ходу, Павлик отдал памятнику салют.

С салютами этими, два года назад, вышла довольно забавная история – ЦК возьми, да и сделай их необязательными. Хочешь – салютуй, не хочешь – дело твоё, и никто тебе слова плохого не скажет. Они там в ЦК хитрые, и вообе, наверное, принцип агрегации так и работает… Одним словом, сначала все, особенно молодежь, разделились на два лагеря, одни отдавали этот самый салют, а другие уперлись, мол – нет, никогда и ни за что. А потом…

А потом, и как-то в одночасье, противников салюта стало меньше, потом еще меньше… без всякого давления извне, кстати. Просто – изменили точку зрения, и всё. В смысле, всё стало как раньше, но только добровольно.

Из крытого павильона, Павлик протолкался через толпу к пригородным монорельсам. «Убедительная просьба не бросать на монорельс металлические предметы», гласил плакат. Вот уж, действительно – глас вопиющего в пустыне! Сверхпроводники, по ряду причин, так и не получили широкого применения в быту, железнодорожный транспорт остался как бы исключением из правил. А брошенная на рельс гайка, или, скажем, гвоздь не падают – повисают в воздухе, на радость детворе, если, конечно, бросать под правильным углом, чтобы не срикошетило. Рельс-то в форме желоба сделан. Павлик и сам в детстве так развлекался. Совершенно не думая о том, в какую сторону полетит этот самый гвоздь, когда на него, на скорости триста километров в час, налетит поезд…

Проведя перед турникетом браслетом с распознавателем, молодой человек прошел на перрон, и, помахивая полу-пустой дорожной сумкой, направился туда, где, по его представлениям, должен был оказаться седьмой вагон. Путь его лежал в Свердловск, на киностудию.

«Вообще-то, я должен прыгать и петь», подумал Павлик. Однако прыгать и петь не хотелось совершенно. Было… было странно. Первая работа. Первое серьезное задание, с государственным финансированием. Всё первое, и всё было бы хорошо, если бы не вчерашний разговор с Леной.

«Наверное, она меня просто проверяет».

Может быть и так, а может быть… А что, собственно, может быть? На дворе 2061 год. Пережитки прошлого… Да нет, быть не может.

«Или она права, и я правда неадекватно воспринимаю действительность».

Думать о вчерашнем разговоре Павлику не хотелось категорически, но он себя заставлял. Подсознание сопротивлялось изо всех сил, отвлекаясь то на монументального Кастро, отлитого в тридцатых годах неутомимым Церетели, то на сверхпроводящие рельсы.

Собственно, никакого подвига от начинающего кинематографиста не требовалось – просто очередная серия бесконечного «Пионера Пети», сколько их уже снято? – была поручена именно ему. Набросать сценарий. Найти хорошего сценариста – из числа тех, что согласятся работать с новичком, конечно. Впрочем, у Павлика были некоторые идеи на сей счет. Организовать съемки… Короче, обеспечить полный цикл работ, и выдать на выходе готовую серию – сорок пять минут трехмерного «слабосвязанного действия». Под слабосвязанным не имелось в виду ничего плохого, а только то, что серии «Пионера Пети» использовали общих героев и идеи, но не обязаны были выстраиваться в единую «связанную» от серии в серию историю. Очень удобно, если сценаристов много, но именно из-за сценария они с Леной впервые и поссорились.

Вспыхнули и погасли сигнальные огни, и Павлик поспешно сделал шаг назад, хотя и находился далеко от ограничительной линии. Тормозящий поезд создает мощные помехи, и если стоять слишком близко, запросто может вызвать сбой в распознавателе, или, скажем, в записной книжке.