Анатолий Гурский - Лики земного родства (сборник) Страница 18

– А цё, в магазин сами пойдёте?.. Вам цё, разве удобняк там светиться? И женам зацем это видеть?

– Всё-всё, дед, хватит аргументов… Бери бабки и шагай! – вручая ему свою долю, заключил другой.

Его дружно поддержали остальные, и довольный столь мужским доверием седовласый «гонец» отправился за покупками. Вскоре принёс заказчикам товар и, услужливо заглядывая им в глаза, хитроватым голосом спросил:

– Ну цё, без сдаци? Пока тут всё сосцитаешь, и закуска может конциться.

– Да ладно, дед… Лишь бы у тебя с продавщицей всё балансировало, – улыбчиво замахали руками на его жалостливый, в рваной кепчонке, вид соседи-компаньоны.

– Мы-то с нею в любое время договоримся… Цё, хоцете проверить?

И этот час наступил, когда истекло вечернее время продажи спиртного. Разгулявшейся компашке потребовалась добавка, и тут же все посмотрели на трезвенького деда.

– Цё, хоцете «шлифануть»? – догадливо отпарировал он. – Цё ж, за ваши деньги любой каприз, даже в обход закона.

Едва шепотком передал продавщице плату за две поллитровки, как подошла контролер:

– Так… нарушаем режим торговли спиртным?!

– Цё вы, девушка… Я свою боцьку уже давно выпил, теперь беру только минералоску, – притворно болезненным голосом вымолвил дед и незаметно моргнул хозяйке прилавка.

– И то правда. У него ж язва, и ничего кроме водички он у меня не берёт, – находчиво поддержала она седовласого покупателя, энергично передавая ему закрытый пакет с бутылками.

Мужики «по-своему» оценили эту житейскую смётку деда. С большим трудом, едва не цепляясь друг за друга, разбрелись по домам-квартирам. А он, вдохновлённый успешным началом столь необычного «бизнеса», сейчас утонул в новых раздумьях. Чуть ли не по-барски лежал на мягком, с резными подлокотниками диванчике и думал: «Цё ж, старина, ты сегодня прожил не зря, пополнил свою занаску на целую тыщу рубциков… Надо теперя мозгами-то раскидывать дальше, цоб шабашить ещё боле».

Уже наутро прикупил на эти деньги разнокалиберного спиртного и долгоиграющей закуски. Соорудил в гараже небольшой столик, пару скрипучих лавок. И когда помятолицые мужики, словно безмолвные воры в тёмных очках, стали гуськом собираться на субботнее похмелье, дед опять оказался к месту.

– Цё, ребятки, бо́шкам хоцется подлециться?.. А рановато, лекарство-то в нашем маге ещё не продают.

– Ну, ты же мудрый дед… придумай что-нибудь, ведь без сдачи, а?

– Разве только с наценкой… ещё десять процентов, – как бы стыдясь этих слов, но всё с той же шутливой улыбкой промямлил он.

– Да какой базар, когда все патрубки в организме уже горят! – ласково накрыл своей пятернёй, точно солнцезащитной кепкой, его маленькую голову самый рослый кореш.

Цена такой сделки ещё больше возросла, когда они уселись в прохладе и в тени от посторонних глаз. Пили в основном за мудрость, здоровье похихикивающего от радости деда и к последней рюмке решили: быть здесь их подпольной кафешке. Доход её всегда улыбчивого, неказистого на вид «бармена» рос с числом всё более частых тут посиделок и их фигурантов. Уже пару месяцев спустя, получив первый бессдаточный навар, он полез пополнить свою заначку солидной для пенсионера суммой. Но едва стал укладывать этот потяжелевший свёрток с меткой «фортуны» опять за кирпич, как непонятно откуда появился крысёнок.

– А ты-то цё тут сцитаешь, мразь такая! – с перепугу кинул он в него попавшую под руку щётку.

– Пис… почто ты так, старенький родственничек?! – увернулся от удара четвероногий. – Мы же обое хитрые… Зазря в себя ж кидаешь, зазря.

Он сплюнул вслед ускользнувшему гостю и уже с весёлостью мыслей подумал: «Надо бы и мне таким же… погибцее в деле-то быть». Вернулся в дом, опять нарядился в свои лохмотья и с нужной мимикой жалкого лица направился к выходу.

– Ты зачем так нищенски наряжаешься, дед? – остановила его шепотом жена. – Хочешь людей переубедить, что мы с тобой никакие не владельцы трёх городских квартир, а просто еле-еле перебиваемся с воды на хлеб?

– Чем печальней твоя видуха, тем полнее карману́ха, – раскрыл тот в смехе свои проржавленные зубные останки и уже серьезно добавил: – Это ласковый телёнок двух маток сосёт, а хитрый дед ещё и молоцко тебе домой несёт… В общем, ты меня, бабка, поняла.

Неспешно вышел во двор. И при новой встрече, взяв на себя функции филигранного разливальщика, тут же вызвал очередную благодарность гаражной публики. Самый молодой из них шмыгнул простывшим носом и даже с трудно скрываемой ехидцей произнес тост:

– За твою ещё одну платную услугу, дед Ромыч!

– Не-а, она уже вклюцена, – рассмеялся тот и, когда все смачно стали закусывать, с застенчивой улыбкой добавил: – если хоцете, то могу и платную оказать… Например, отнесть в банк заместо вас коммунальные. Без сдаци.

Мужики, поглядывая с блеском в глазах на вторую наполняемую им тару, уже не удивились такому предложению и согласно закивали. А наиболее коренастый, с заметно удлинёнными ушами, даже поднял в знак одобрения кверху большой палец. Когда же публика оказалась готовой не только к «продолжению банкета», но и к восприятию очередной инициативы не хмелеющего деда-разливальщика, он притворно пьяным голосом сообщил:

– Тут ко мне намедни один мужик обратился за маленьким кредитом под пять процентиков в месяц… Так цё смотрите и вы, если хоцете.

– Пятак за месяц? Это ж обдираловка почище банковской… Что за мужик такой рисковый? – пожал плечищами здоровяк.

«Даже знай его сам, я бы хрен тебе его назвал», – подумал нарождающийся ростовщик и ещё спокойнее, наполняя рюмашки, пояснил:

– Я-то кредитую не больше цем на полгода и на маленькие суммы, какие даёт только ломбард… и то под захребетный залог.

Покрутили мужички серыми извилинами и опять согласились с дедовой логикой. Не только сами, но и другим стали нашёптывать этот адресок безбумажно-мгновенной «кассы взаимопомощи»… А через годок, когда вновь заиграла майским буйством пробуждения природа, дед втихаря проревизировал свою гаражную заначку и немало удивился. «Вот сцетовод-то хренов, а! – мысленно упрекнул он себя и благодарно дернул за бородку. – Я сцитал, цё здеся рубциков-то скопилось поменьше… А выходит, на цельных две тыщи баксов набирается! Надо завтра и поменять их на эту ходовую ныне «зелень».

И с умело скрываемой даже от жены радостью вернулся в дом, включил телик и стал кумекать о новых планах приращивания капитала. Так в этих счастливых думках мягкой бархатистости и заснул. Да спал бы, наверное, дольше обычного, только весь его благостный настрой так неожиданно и сбила сама матушка-природа. Это вот утреннее землетрясение, эта впервые хлынувшая из гаража вода…

…Не чувствуя даже холода уже закрывающей его щиколотки влаги, он с испугом кинулся в сторону клада. Увидел оборванную тряской трубу водовода, дрожащими руками перекрыл входной вентиль и чуть не упал на колени перед покрытой водой «заветной» кирпичиной. Отодвинул её и враз потерял голос.

– Иё…пэрэсэтэ! – почти просипел застывший над дыркой, в которую шумно уходил поток, и побелевший в лице дед. – А-а-а г-г-где ж мой… па-па-пакет с рублями… Цё это?!

Точно мячик, отскочил от этого бегущего куда-то ручья, нервно пошлепал взад-вперед по залитому водой гаражному полу и с силой оттолкнул дверное полотно. Посмотрел немило на развеселившуюся на солнце берёзину и опять услышал уже знакомую серию громкого ласточкиного крика:

– Ф-фи-вит!.. Фи-вит!.. Фи-вит!..

«Цё тебе-то от меня надо?!» – сердито подумал согнувшийся под тяжестью такой таинственности и промокший до пояса дед.

Но она, словно понимая безмолвие растерявшегося старика, с намеренным шумом хлопнула крылышками и улетела дальше, за гараж. Вскоре и оттуда подала такой же тревожный голос. «То опять меня зовёт, цё ли?» – подумал он и нехотя поплелся на пташкин зов. Завернул за угол, а она тут же вспорхнула и перелетела ещё дальше, на дерево за бетонной оградой дедовой усадьбы.

– Ну, и шутоцки у тебя, ластоцка! – безнадежно махнул грязной от поисковых работ рукой тот.

Она же опять по-птичьи вскрикнула, и дед решил вновь подчиниться её воле. Вышел через калитку на улицу и направился к уже забитым мусором бакам. «Зацем же меня аж сюды зовёт… Цтоб я убирал эти соседские отходы вцерашнего дня, цё ли?» – брезгливо подумал он. Подошел ближе и увидел спадающий прямо в кювет прозрачный ручей. Склонился над ним, как над той гаражной кирпичиной, пригляделся.

– Иё…пэрэсэтэ! – просипел переходящим в хриплость голосом нервно затрясший бородкой дед. – То ж моя вода… а куда подевалась зана-а-ацка?

Глянул вдоль кювета дальше… и сделал не покорившийся ему даже в детстве почти тройной прыжок. В сторону так искомого пакетика. Схватил его спешно, как будто ещё кто-то охотится за ним, и точно застыл своей сгорбившейся фигуркой на фоне тех баков. В промокшем целлофановом мешочке остался лишь газетный клок, и то с невесть кем укороченным заголовком – вместо былого «Ваша Фортуна» оказалась просто «Фортуна». Дед аж прослезился и вновь посмотрел на уже угасающий под его бетонной оградой ручей, рядом с которым вдруг пропищала крысиная мордашка: