Александр Адашев - 15 лет на зоне. Записки убийцы поневоле Страница 2

Из моего изложения должно быть ясно, что работать приходилось с разными людьми, а также немалыми средствами, наличными и безналичными. Поэтому у меня помимо отношений с бандитами, была еще и собственная служба безопасности. В нее входило шесть человек. Один на тот момент лейтенант Службы Безопасности Украины, «альфовец», еще один оканчивал Военный Институт Управления и Связи и должен был через некоторое время тоже идти на службу в СБУ. Был еще брат лейтенанта, тоже курсант и несколько товарищей по секции рукопашного боя.

Конечно же, посещение рэкетиров стало предметом обсуждения между мной и этими парнями. Решено было пригласить вымогателей на встречу за город, там их наказать за хамское поведение, не убивая при этом. Оставить без машины, чтобы вернулись они в город пешком, тем самым выиграть время до приезда из-за границы руководителя дружественной мне «бригады», о котором я упоминал.

Получилось, однако, что во время осуществления нашего плана потерпевшие умудрились запугать самого молодого из участников событий, 18-ти летнего студента исторического факультета Университета им. Шевченко, друга моих спортсменов, Андрея. До такой степени, что он ушел в себя, думая, что же делать и как спасаться. И не придумал ничего другого, как нанести одному потерпевшему 16 ножевых ранений, а другому вообще 56 (!) сувенирным ножом-открывашкой. Лезвие которого выкручивается из ручки и в длину составляет 6 сантиметров. Ни одно из упомянутых ранений экспертиза не признала смертельным. Скончались они от общей потери крови.

Резал их Андрюша уже после того, как большинство участников с места событий уехала. Уехала в уверенности, что для таких молодых и здоровых парней, которыми были вымогатели, нанесенные удары руками и ногами не смертельны.

Было темно. Уезжать надо было оттуда и мне. Видим, что Андрея нет. Пошли искать. Нашли возле потерпевших. Забрали его, посадили в машину и поехали в сторону Киева. Состояние нашего парня, конечно, было странным, но особого значения никто этому не придал. Как никто не воспринял всерьез его слова о том, что он зарезал рэкетиров. О том, что можно кого-то зарезать ножом-открывашкой никто не подумал. Да и то, что у Андрюши был такой нож, никто не знал.

Неладное мы почувствовали только через несколько дней. Из-за того, что джип наших «друзей» никто не забирал из-под здания на Соломенской площади, где был офис «Эдема».

Потом начались звонки из милиции. Мной не делалось особенного секрета из того, что два исчезнувших человека приезжали в офис и требовали денег. Но о том, куда они делись потом, я, конечно, же «не знал». Версия была такая: ездили мы на встречу за город, я там якобы одолжил у знакомых денег, отдал им, после чего они сели в такси и уехали. Не сказав куда. И пока не обнаружились их трупы, все выглядело правдоподобно.

А обнаружились они 19 декабря, после попытки моих, будем теперь говорить подельников, их закопать. А то ведь три недели лежали на открытом месте в Бортническом лесничестве. В момент завершения мероприятия их издали увидел местный лесник. Как он сам потом рассказывал, подумал: – «Браконьеры». Парни сели в машину и уехали, а лесник пошел в ту сторону. И наступил туда, где только что копали. Везде земля была замерзшая, а в том месте рыхлая. Из любопытства он начал раскапывать. Потом вызвал милицию.

Итак, 20 декабря 1993 года, в понедельник, около без пятнадцати шесть утра, в дверь позвонили.

Я сразу не открыл.

– Кто там? – спрашиваю.

– Милиция, – отвечают.

– Какая милиция, еще шести нет, – говорю я.

– Правда милиция, если вы нам не верите, то позвоните 02, или в Горуправление, Вам подтвердят, что к Вам выехала опергруппа, – говорят мне.

До этого я предполагал, что рано или поздно следователь ко мне приедет, ведь наши потерпевшие бандиты числились пропавшими без вести. А меня пару раз вызывали для дачи пояснений. Я пояснял по телефону, потом посылал своего юриста для пояснений вместо меня. В общем, игнорировал милицию. О том, что подельники решили закопать трупы, я не знал вообще.

Не верить стоявшим за дверью у меня не было оснований.

Открываю.

– Вы Шемарулин Александр Викторович? – спрашивает меня человек, одетый в гражданское.

За этим человеком стояло еще двое таких же, и присутствовал «беркутовец» с автоматом и в бронежилете.

– Да, это я, – отвечаю.

– А будьте добры, ваш паспорт. Вдруг вы все-таки не тот человек, который нам нужен.

Предъявил я паспорт, после чего мне так же вежливо предложили одеться и проехать в Управление по Киевской области, то есть в то самое знаменитое здание, Короленко 15, по-старому, а по-новому Владимирская столько же. Откуда, как шутили при Союзе, был виден Магадан. Если бы все описываемое происходило со мной за пять лет до того, именно Магадан я и увидел бы. Ну, на худой конец, Красноярск. Рудники или лесоповал.

А в тот момент я, сбитый с толку необычной вежливостью приехавших сотрудников, без возражений согласился ехать с ними.

К чему я это вел? Совершенно не обязательно к Вам будет вламываться ОМОН в масках, выбивать двери и разбивать стекла в окнах. Может быть все чинно-благородно!

Однако, как я сейчас понимаю, этому надо было огорчаться, а не радоваться. Если арест производится без запугивания, выбивания дверей и физического воздействия, то будьте уверены: на Вас столько материала, что от ваших показаний мало что зависит. Не требуются уже ни явки с повинной, ни признания вины. По-любому посадят.

В противном случае, то есть если арестовывали Вас страшные здоровые люди в черных масках и после этого мероприятия все болит, а голова не соображает – знайте, что своим поведением в дальнейшем Вы можете как облегчить, так и усложнить себе жизнь на ближайшие годы. Очень важно, что будет говориться и подписываться. Тут лучше всё-таки заставить голову соображать.

Но, продолжу про то, что происходило со мной.

Жена моя, делавшая тогда вид, что любит меня, попросилась ехать вместе со мной. Запросили по рации начальство. Начальство дало добро. Накинула она на халат пальто, спустились мы в милицейский бобик и поехали.

На входе в Управление нас уже ждали. Меня повели на четвертый этаж допрашивать, а ей сказали побыть внизу, типа «он скоро вернется». Мы не обнялись с поцелуем на прощание, думая, что мероприятие не займет много времени.

Хорошо, что человек не знает своего будущего. Если бы я знал, что мы в следующий раз увидимся через год, девять месяцев и девять дней, мое психическое здоровье уже тогда бы пошатнулось. А так, и до сих пор, слава Богу, все в порядке.

Глава вторая. Методы следствия

На четвертом этаже меня уже ждали. Дознаватели. По-простому, опера. Первым делом мне были предъявлены фотографии наших потерпевших. Прижизненные и посмертные. И именно в этот момент я понял, что сегодня меня точно не отпустят. Естественно я огорчился. До этого момента, пока они не были обнаружены, говорить можно было что угодно. А сейчас…

Раскалывать меня принялись следующим образом. «Мы, – говорят, – знаем, что представляли собой потерпевшие, у нас они проходили, один ранее судим за сутенерство, поэтому предполагаем, что вы так с ними поступили в порядке самозащиты». Ну, конечно же. В глобальном масштабе так оно и было. «А за превышение пределов необходимой обороны много не дают, а тебя так вообще отпустят». Таким образом, мягко и аккуратно, было получено от меня подтверждение участия в событии, а дальнейшее уж было делом техники.

Вывод прост до невозможности. Милиция делает свое дело, а цель его в том, чтобы раскрыть и доказать преступление как можно более тяжкое. Лучшее доказательство – показания подозреваемого.

– Был?

– Был!

– Присутствовал?

– Присутствовал!

Значит, организатор и исполнитель. И далеко не по делу о превышении пределов необходимой самообороны. Ведь факты можно трактовать по-разному. И думать, что следствие будет делать это в вашу пользу – глупо. За это им премию не дадут и в звании не повысят.

С моими подельниками, по их рассказам, обошлись не так вежливо. Им досталось. Думаю, что из-за того, что следствию надо было решить, кто виноват больше. Кто меньше. Кто бил, кто держал, кто нанес ножевые ранения.

Но, так или иначе, в первые же дни после ареста в нашем деле все было предельно ясно. Адвокатов к нам сначала не пускали. У меня он был, но к тому моменту когда ему дали со мной поговорить, я уже наговорил на себя такого, что он взялся за голову. Поэтому, самое основное правило поведения в милиции, не говорить без адвоката ничего. Какая бы злая или добрая она (милиция) не была. Сейчас это проще, чем раньше, когда адвокатов по закону не были обязаны допускать к подозреваемому до первого допроса.

Часто спрашивают, можно ли решить вопрос сразу же, а если можно, то как это сделать. Исходя из своего опыта, подозреваю, что можно. Главное не ошибиться в какой момент. У меня такой момент был. Как я уже писал, сразу же за меня взялись дознаватели. Но, интересно то, что день моего задержания совпал с днем украинской милиции, и посмотреть на меня сразу же пришли генерал, начальник управления области, и прокурор области, который и подписывал мне санкцию. Оба они поводу праздника были в парадной форме и в хорошем настроении. И оба выразили желание со мной поговорить. А я, дурак, отказался. К тому моменту я уже был, выражаясь помягче, в шоке и соображал не очень хорошо. А если бы соображал, то мог бы предложить кому-то из них подарок в размере своей машины (735-й BMW), и пошел бы я по делу свидетелем. Не буду утверждать, что это стопроцентный факт, но подозреваю, что именно этого они и хотели.