Николай Бодан - Армия жжот. Дневник офицера Советской армии Страница 2

Ни тебе нарядов по кухне, ни караулов, ни гауптвахты – я за время обучения в училище умудрился побывать на гауптвахте 5 раз -3,5,7,10 суток и один раз -нас патруль с Юркой забрал.

Выпили мы сильно в увольнении и уселись на лавочке в скверике, чтоб отдохнуть и придти в училище трезвыми.

По уставу военнослужащему срочной службы употреблять спиртные напитки запрещено, а устав мы чтили.

Но кто-же знал, что в доме напротив скверика жил военный комендант гарнизона, он нас в окошечко и узрел. Приехал патруль, Юрка сопротивляться не стал, он вообще только в комендатуре проснулся, а я вступил в неравную схватку с патрулем, убежать и бросить товарища я не мог, да и не бегают люди в таком состоянии вообще-то.

До утра, пока нас не забрал комбат, мы просидели с Юркой в одной камере.

А караулы – это же песня, стоишь на посту, зима, холодно, ночь, охраняешь этот чертов свинарник.

Тишина, темнота, никого, только полная голова мыслей:

«На хрена я в военное училище пошел, вон, все друзья в институты подались, сейчас вино пьют, с девчонками веселятся.»

Надоест самобичевание, снимаешь карабин с плеча, (по уставу в ночное время оружие должно носиться в положении для стрельбы стоя), но кто же его будет носить, если тебя никто не видит, и начинаешь охоту на крыс, их полно на армейском свинарнике, начиная от нач. прода, нач. столовой, вездесущих прапорщиков и заканчивая серыми зверьками и хотя «первые» наносят армии более ощутимый вред, охота разрешена, понятно, только на последних.

В уставе есть статья, в которой говориться: «… часовой должен умело действовать штыком и прикладом», вот и отрабатываешь эту статью практически.

Набегаешься, вспотеешь, штук 5—6 крыс штыком проткнешь, сложишь их трупики в рядок и чувствуешь себя героем – это не в детстве в деревне на свинарнике, да еще палкой с привязанным на конце гвоздем, а это на вверенном тебе боевом посту, да еще что- ни на есть настоящим оружием, заряженным боевыми патронами образца 1943 года.

Пост сдаем, считаем, смеёмся:

«Защитники Отечества, едрить твою в кандибобель!»

И опять забытый, один на всем белом свете.

Стоп. Какая-то тень. Вскидываю карабин и ору что есть мочи:

– Стой, кто идет? Голос из темноты отвечает:

– Разводящий с проверяющим.

Думаю: «Черт бы вас побрал, хорошо хоть за ловлей крыс не застали, Командую:

– Разводящий ко мне, остальные на месте.

Подходит Мишка Панин, сержант, мой « ком. от», всегда важный и слегка надменный. Отец у него полковник большая шишка в Подмосковье, так что Мишка в своем поведении не виноват, ему надо поддерживать статус «ну настоящий полковника сын».

– Кого привел? -спрашиваю я Мишку.

– Дежурного по училищу, – отвечает он.

Фигня, сегодня полковник Казымов дежурным, сейчас начнутся шутки-прибаутки в лучших традициях Советской Армии и предупреждение, что: «главное на посту- это не охрана и оборона, а не баловаться с оружием», -думаю я и командую в темноту

– «Продолжить движение!».

Подходит полковник Казымов, рожа недовольная – запах не нравиться.

– Первый вопрос, часовой, почему у тебя на посту такая вонь?»

– Свиньи, товарищ полковник!» – кричу я, вытянувшись по стойке смирно.

– Неправильно. Свиньи, как и полковники которые не на дежурстве, как я, ночью что? Отдыхают, – спросил и ответил он.

– А воздух это ты саонизировал при виде полковника, часовой, вот так!» И он негромко рассмеялся.

Чтобы научиться понимать эти шутки, надо в армии прослужить лет 15, а так тонко шутить могли только офицеры, начиная с подполковника.

Во весь голос заржал Мишка, шутку он понял, она ему понравилась. Он ведь потомственный военный, воспитанный на шутках с пеленок.

Мне было не смешно.

– Ладно, уже серьезно – неси службу как положено! Обращаю особое внимание на порядок применения оружия – десять раз спроси, а потом применяй, а лучше не применяй, не в Америке находимся, понял?

– Так точно товарищ полковник! – бодро ответил я.

Ушли. А я остался на посту один со свиньями, крысами и со своими мыслями.

– Вот закончу училище, получу лейтенантские звезды, буду хоть небольшим поначалу, но командиром. Не надо будет в караул этот «вонючий» ходить пол дурацкий по субботам стеклышком шкрябать, а потом натирать его мастикой, да и много чего будет не надо». И приободренный своей безоблачной будущей жизнью я подхватил карабин «На – плечо», распугивая крыс и мешая сладкому сну свиней, которые, как и полковники, по ночам отдыхают, принялся печатать парадный шаг.

Романтика и выправка – вот что привлекает пацанов поступать в военное училище, а рекламным щитом и главным агитпунктом Советской Армии были, есть и будут парады. Танки, ракеты в едином, монолитном строю четко чеканят шаг войны. Глаз любуется у подвыпивших колхозников, рабочих и «жидоватой прослойки», когда на площадь выкатывает вся мощь Великой державы.

Да, парады мы запомнили на всю жизнь.

ПАРАД – когда за два месяца до торжественного прохождения нас поднимают в 4.45 вместо 7.00, как положено согласно распорядка дня. Мы быстро одеваемся, умываемся и в 5.00 на плацу. Там уже курит комбат- капитан Малов, высокий, интересный мужчина, широченные плечи, атлетически сложенная фигура, мастер спорта по плаванию по прозвищу «весло». Из-за больших надбровных дуг и мохнатых бровей лицо кажется свирепым, разговаривает и своим сверлящим, немигающим взглядом смотрит прямо в глаза. От этого становиться как-то не по себе. Всегда очень строг и требователен и, никогда ни кому, не дает поблажки.

Мы все его боимся, а значит уважаем.

– Батарея, разойдись, ко мне в колонну по 8 становись! – звучит ГРОМ в утренних сумерках.

Это голос нашего комбата. Какой-бы шум не стоял, кто-бы не командовал, но ЭТОТ ГОЛОС мы услышим и сделаем, так как он нам прикажет.

Согласно устава: «… военнослужащий должен знать свое место в строю, быстро и без суеты занять его», что мы и делаем, потолкавшись несколько секунд, замираем как вкопанные.

«КОРОБКА» готова. С двух сторон как боевое охранение, как конвой, как сторожевые псы стоят командиры взводов, готовые по команде комбата броситься на любого из нас и разорвать в клочья.

– Прохождение ПО-ШЕРЕНОЖНО дистанция 10 шагов,

– Первая шеренга —АРШ!, -гремит комбат.

Первая шеренга застучала по плацу каблуками.

Я, так – же как и все, марширую на месте, но при этом судорожно считаю шаги первой шеренги, потому что первой шеренге команду подает комбат, остальным правофланговые.

Я – правофланговый во второй, не в 3-й, не в 5-й, а во 2-й и сразу после громового голоса комбата вся батарея должна услышать мой голос, вся шеренга по моей команде должна рвануться вперед по моему трубному призыву, по моему реву.

Вот, наконец, первая шеренга в десятый раз ударила каблуком по плацу, и я скомандовал:

«ПРЯМО!»

Моя команда прозвучала как-то тихо и жалобно после властного громоподобного комбата мой голос звучал, как крик о помощи.

Это если на один ринг против боксера супер тяжеловеса выйдет боксер наилегчайшего веса. Разница будет разительной, тоже вроде бы боксер, но не гигант.

– Нога 20—25, рука до «конца» назад.

Не фига, иногда думаешь, до «конца» назад, расстояние между шеренгами, сам сказал, 10 метров, что ж у меня руки 10 метров или… ну такого вообще не бывает.

– Смирно, равнение направо!

– Равнение, равнение, правофланговый, подбородок вперед, а не челюсть, затылок лежит на воротнике шинели!

Правофланговый – это я.

У остальных срез подбородка смотрит на уровень 4-го этажа.

У нас учебный корпус 4-х этажный, был бы 5-ти, подбородок смотрел бы наверное на пятый, интересно, кто придумал этот срез подбородка? Врачи?

Нет, Бог, – он создатель.

– Что за сонные тетери!

Конечно сонные, время 5 утра.

– Вы что раненые мухи!

Ага, подключился Красильников, в недавнем прошлом помощник по комсомолу дивизиона, снятый за пьянку в комвзвода, он не стесняется в выражениях, вот мы уже «кастрированные мухи», а вот мы уже и «ёб… е мухи».

Команда комбата: «Стой, строевой шаг по разделениям на 4 счета!»

– Делай раз!

Левая нога прямая в колене выносится вперед на высоту 20—25 см от земли, левая рука прямая в локте до отказа назад, правая рука согнута в локте, кулак на уровне бляхи поясного ремня, так стоим минуту, две, три.

– Вы что, овса не ели! – орет над ухом «Красный». Это кликуха у Красильникова, у него рожа постоянно красная, может конституция такая у человека, а может, потому что у него в жизни 2 состояния или пьяный или с похмелья.

Нет, дорогой командир взвода, тут ты не прав, овса мы уже съели столько, что нам лошадям в глаза стыдно смотреть.

– Делай два.

Привстаем на носок правой ноги, а левой со всей дури лупим по плацу: «на, чтоб ты рухнул».