Райдо Витич - Скиф Страница 2

– Нарываешься, Скиф!!

Парень, не оглядываясь, выставил безымянный палец над толпой – утрись, животное.

На место Скифа в аудитории сел Кравчук и вовсю флиртовал с блондинистой стервой Люсей. Скиф молча ударил по стулу ногой и парня снесло на пол. Блондинка прикрыла рот ладошкой, зрачки расширились и взгляд полный восхищения был устремлен уже на Влада, а не на Юрку Кравцова.

Тот оттер кровь с губы и готов был кинуться на Скифа, но взгляды встретились, и парень сдержал гнев, ушел на свое место. Парень спокойно сел, грохнув сумку на стол. Оглядел Люсю, как тлю и лег на сумку, повернув голову к окну. Осень, поздняя осень…

Аудитория набивалась прибывающими учениками, стоял гул, а Скиф все смотрел в окно – осенью все умирает – почему он жив?

– О новенькая!! – развеселившись отчего-то воскликнул Ром – Дима Ромашин. Скиф приподнялся ровно чтоб увидеть – у первых парт стояла скромно одетая девушка и дичливо поглядывала на смеющихся парней.

– Ты откуда, маруха?! – обнял друга Рим – Руслан Зайцев, оглядывая скромную черную юбку и белую блузку девушки. – Сыктывкар, Ньювасюковка? Какой фасон, Димон!! Какой фасад!!

– Какие буфера! Какая задница! – попытался покрутить совсем растерявшуюся девушку Ром.

Скиф вытянул вверх руку:

– Иди сюда! – бросил зло и чуть пренебрежительно. Но от тона все стихли, а девушка послушно прошла к последней парте и села рядом с парнем.

– Маша, – заметила робко. Скиф скорчил мину:

– Насрать. Маша молчала пару минут до звонка и тихо сказала:

– Я думала у тебя имя покрасивей.

Скиф почти лег на свою руку, развернувшись к новенькой, взгляд был насмешливым до въедливости:

– И кем мы себя считаем? Моной Лизой, Орлеанской девственницей, Марией Магдалиной? Запомни детка, ты никто. Засунь свои иллюзии себе в жопу. Они никого не волнуют.

– Ты не любишь женщин?

– Любишь? – Скиф выгнул бровь и заржал. – А ты, правда, из Сыктывкара.

И вытащив учебник из сумки, грохнул им о стол, заставив вздрогнуть явившегося учителя.

– Скифарин, что опять?

Влад развел руками, напустив на физиономию безразличия.

– Выгоню! – предупредил препод и удостоился дружного хрюканья, что прокатилось по классу.

Скиф учился здесь второй месяц, но уже каждой собаке в этом техникуме был известен своим злобно-ершистым нравом пофигиста и полного отморозка. Парни его уважали, слабаки старались держаться рядом, девчонки поглядывали с интересом. И дело было не в смазливой физиономии и довольно интересной фигуре – длинноногий, стройный – в его манерах, его действиях, в его бесшабашности. Казалось, он не боится ни черта, ни Дьявола, ни Бога. И он действительно не боялся. За первые две недели Скиф провел всего пять раундов боев, но настолько показательных, что даже компания Кабана начала сторониться его. Он не бил – он убивал, он, словно жаждал крови и чьей-то смерти. И у многих кто участвовал в этих боях сложилось однозначное впечатление – своей.

Последняя драка в мужском туалете, когда весь кафель был улит кровью, когда Скиф размазал неслабого по зеркалам, разбив их его физиономией, остановила остальных ретивых, желающих поставить новичка на место. Но и добавила ему врагов. Тот же размазанный Щеглов обещал убить его, как только оклемается. Правда, до этого было далеко, а судя по поведению Скифа, вовсе его не задевало. Хотя кипишь подняли серьезный, родитель Влада вложили немалую сумму, чтобы утихомирить разгневанных родителей Щеглова. Но и том, судя по поведению, Скиф не печалился.

Он словно не жил, а парил над жизнью, не замечая ее, не понимая опасностей в этом мире, не соблюдая правил, не видя и не осознавая привычных и понятных другим рамок. Он будто выгорал изнутри и никто не мог понять, что за огонь его пожирает, какой бес толкает его на провокации, жизнь на грани фола.

Девушек это завораживало. Многие смотрели на него с нескрываемым интересом и хотели бы свести близкое знакомство. Но тот мало кого подпускал к себе. И то, совершенное не подходящих – того же слабака Гриню или придурка Наруто – маленького, верткого, некрасивого, помешанного, словно девчонка, на анимэ.

Такое окружение было минусом Скифу… если б не показательные бои, в которых что грейдеры не сумятясь шли по физиономиям, что его уже прославленные перчатки с железными набойками, которые врезались в плоть оппонентов как стрелы в фанеру. И дрался, говорили, он мастерски. А это заставляло его уважать, во всяком случае, лишний раз обходить. Горячечность свойственна многим парням из параллели, но Скиф и в этом фору давал – заводился в пол оборота, пер как танк.

Одни его окрестили больным, другие лихим. И то и другое играло на руку имиджу Скифа, завоевывая без боя толпу желающих попасть в друзья и подруги.

И каждого очень интересовало – кто он и откуда. Предположения строились самые бредовые, но им верили.

Ходила легенда, что Скиф был отчислен из мореходки, за то, что покалечил зарвавшегося командира. Другая гласила, что Скифу грозил срок за убийство, и родители кое-как отмазав его и переведя в другой техникум в другой город, надеются, что сын возьмется за ум. Третья версия вовсе приписывала ему год психушки, где от него отказались даже светила, признав конченным, асоциальным элементом. А выпустили за большой откат, который отец, тоже психиатр по одной версии и генерал-полковник МВД по другой, передал врачам.

И никто не знал, какая из этих легенд верная, а соответствовала истине вроде бы каждая.

Никто не знал, чем занимается Скиф вечерами, где тусуется, какие девчонки ему нравятся, чем увлекается, где бывает. Но знали, что у него есть черный спортивный «ягуар» и улейбланый «харлей». И даже неряшливость и вызывающая одежда парня были, казалось, дорогой, очень экстравагантной, новомодной примочкой. И все считали, что за его спиной стоит толпа богатой и влиятельной родни, поэтому Скифу и сходит с рук любая эскапада. И сам он реинкарнация Печорина и Дракулы одновременно.

А Скиф лежал на учебнике и смотрел в окно, не мигая. Ему было все равно на шепотки, на вдалбливание учебного материала, на взгляды девчонок, «косяки» парней.

Люся ерзала пол урока, вспоминая как эффектно Скиф отправил Кравцова на пол, и не выдержала, написала записку: «пойдем после занятий в „Бакс“»? Сунула ее новенькой.

Девушка недоуменно уставилась на Люсю.

– Скифу! – цыкнула та: о чем ты подумала, дура? Ты кто такая, чтобы я тебе записки писала?

Маша опустила взгляд и положила под руку парня свернутую бумажку. Скиф нехотя приподнялся, развернул и минут пять изучал одну строчку. Маше очень не понравилось его отношение, его поведение и эта манера высокомерничать. Но вроде как он спас ее от насмешек, поэтому девушка не стала осмысливать его характер и делать выводы. Рано.

Влад же уперся на руку, развернувшись всем корпусом к Люсе и, оглядел ее, будто взвесил и оценил. Скривился и выдал, наплевав на речь преподавателя:

– Платишь ты.

Маша бы умерла, но с таким бы не пошла не только в бар, но и на выход из аудитории. А Люся игриво улыбнулась:

– Идет.

Девушка покосилась на Логинову: гордость-то есть у нее?

А Скиф масла в огонь подлил, прищурил глаз:

– Сейчас. Люся вспыхнула, несмело глянула на учителя и решилась.

– Идет, – улыбнулась, пытаясь показать себя ему парой – такой же рисковой пофигисткой, королевой жизни.

– Вперед, – сгреб учебник со стола и двинул меж парт, Люся за ним, с превосходством поглядывая на подруг.

– Я не понял, – протянул учитель.

– Живот скрутило, – бросил Скиф, вываливаясь за дверь.

– Очень, – с милейшей улыбкой поддакнула Люся, игриво глянув на мужчину: а ты бы так смог? Не – а. Ничтожество!

И выплыла в коридор.

Скиф тут же повис на ее плече и оглядел от бровей до носиков гламурных сапожек:

– Ну, что, смелая, – выставил ей пачку сигарет, предлагая. Люся взяла одну и получила зажигалку. Скиф прикурил свою тут же, наплевав на то, что еще в здании, где не курят. Девушка, сделав затяжку, поняла, что это травка и подавилась, закашлялась. Влад засмеялся, утягивая ее на улицу.

– В «Бакс» не пойдем, отстой, – заметил уже на крыльце. Осмотрел периметр оголенных деревьев, листвы и забор, решая куда лучше направиться.

Люся курила, давясь дымком, но пыталась выглядеть под стать Скифу, и готовой на любой подвиг. Ей хотелось стать его девушкой. Эту славу не затмила бы и пара Кабан и Любавина. К тому же быть девушкой Скифа, значит первой узнать все его тайны, влиять на него, иметь на поводке даже не добермана – вурдалака, вампира. Свой личный вампир! – круто, – уже смело шагнула за парнем вниз по ступеням навстречу приключению.

Страшно было лишь одно – пролететь, оказаться не на уровне.

Максим освободился только после обеда. Сделка благополучно прошла, и он получил приз – возможность уединиться в своем кабинете, спокойно пообедать. К кофе и сигарете вспомнилось про дневник. Мужчина вытащил его из ящика стола и открыл на первой странице:

«Отец считает, что мне нужно вести дневник, он спасет меня.