Алиса Орлова-Вязовская - Не было бы счастья… Страница 2

То, что Нинка любить поддать, дитю понятно. Тощая, морда вечно опухшая, ноги синие от выступающих вен. Глаза, как у голодной кошки, так и шныряют вокруг, как – будто примиряется что стащить. Брошенка с тремя детьми. По слухам у всех ребят отцы разные, видно погулять то же не дура. С грехом пополам пристроилась посудомойкой в буфет станционный, завидная должность. Старшая дочка, нахальная, развязная, оторва – девка. Средний Вовка, живет всю неделю в интернате, домой только на выходные является. Набедокурит от души и снова в интернат. Меньшая Зинка, второклассница, вечно с неприбранными волосами и под носом две сопли. И теперь, эта паршивая семейка захотела прибрать к рукам Олега! Не жирно ли будет!

То, что сын мог в трезвом уме позариться на Лидку, мать даже думать не хотела. И была совершенного права. Грех с Олегом приключился в приличном подпитии, отмечал с друзьями дембель. Угораздило их собраться у Димки Плотникова в пристройке. Вот обидно, что Антонина тогда не почувствовала никакой угрозы и отнеслась к посиделкам спустя рукава. А что, сын вернулся из армии, дело молодое, лишь бы не перепились до невменяемости, да не сожгли пристройку. То, что там будут девчонки и разговору не шло. Наверняка эта шалава сама навязалась. Маша и Катерина, бывшие одноклассницы сына, посидели, по рюмочке приняли и по домам, а эта поганка осталась! И теперь выходит, что наглая Лидка в положении. Вырикова старшая сообщила это так радостно, словно в лотерею выиграла. А что? Оба признались как на духу. Вырикова мигом поняла, что дело не чисто, как только Лидочку на крыльце едва на изнанку не вывернуло. Она ж мать родная, как же не понять что произошло. Правда Нинка умолчала, что Лида выложила все, лишь в желании не схватить от матери хорошую плюху и наспех сообщив, что Олег Князев жениться обещал. И предусмотрительно умолчав, что хороводится с ним тайком больше месяца.

Антонина еле сдержалась, что бы ни направить Нинку по известному обидному адресу и не спустить с лестницы. Но, брошенная, как козырной туз фраза, о том, что Олега и посадить можно, ведь Лиде еще восемнадцати нет, парализовала мать.

Задохнувшись, чувствуя, как на висках выступил пот, она прикусила губу и еле выдавила предложение попить чаю. Вырикова с довольной ухмылочкой плюхнулась на стул, расставила тощие локти и начала сверлить взглядом холодильник. А ну, как хозяева выставят солидное угощение? Может Антонина и не пожалела бы и заветную баночку икры, что берегли к Пасхе, если бы это помогло навсегда вычеркнуть из жизни всю Выриковскую семейку. Но на столе оказалась керамическая конфетница с постным сахаром и тарелка с баранками. Нинка разочарованно придвинула к себе чашку. Правду говорят, все богатые жадные да скупые. Небось, брезгует простой работницей, барыня гладкая! Ну, ничего, выйдет Лидочка замуж, попляшете!

Антонине казалось, что она впала в какое – то сонное оцепенение, все, что говорила гостья, скользило мимо ушей как вода по клеенке. В голове билось только два слова: «Олег» и «тюрьма». Сил хватило на наспех придуманное вранье про срочную поездку в районный центр на совещание и, брошенное сквозь зубы обещание как – нибудь на днях вновь обговорить как быть с молодыми. Нинка ушла нехотя, надеялась, что разговор будет долгим и хозяева, наконец, догадаются поставить на стол бутылку и закуску. Придя в себя, Тоня накинулась на мужа. Хорош мужик, ни словечка не произнес, сидел как собака: вроде все понимаю, а сказать не могу. Одну ее судьба сына волнует? Олег слава Богу не безотцовщина! И тетка хороша, раз уж все равно в кухне торчала, хоть бы голос подала, родня называется. Все они такие, Тонечка, Тонечка, а как беда пришла и нет никого! Вот сестра бы не стерпела, будь Лизавета здесь, лететь бы Выриковой через три ступеньки на четвертую. Геннадий пытался оправдываться, мямлил что – то несущественное. Бабаня размашисто крестилась, уверяла в своей преданности. Но она же седьмая вода на киселе, как в семейное дело встревать? Зато, она хотя бы уберегла от незваной гостьи заветный постный сахар. Иначе, эта поганка голодушная весь бы умяла.

Антонина внезапно замолчала, лицо помрачнело, занялась ужином, словно досадное событие разрешилось, и обсуждать нечего. Но, пережитое унижение и страх за сына, бродило в ней, словно брага. К приходу Олега, силы сдерживаться закончились, и вся горечь выплеснулась наружу.

Долгожданную поддержку мать получила только с приходом сестры. Они удивительно походили друг на друга внешне, хотя та была младше на семь лет. Так же как все члены семьи, сестра всегда поддерживала Антонину и в любой ситуации принимала ее сторону.

Мать от души и с явным облегчением порыдала в Лизаветину пышную грудь, затем, ополоснув лицо холодной водой и пригладив волосы, начала собирать на стол. Понервничав, и Лиза, и Антонина испытывали приступ голода, аж под ложечкой противно жгло.

Младшая сестра демонстративно кинулась к раковине, начала мыть посуду, хоть что – то для сестры полезное делает не то что остальные, стоят как бараны, того гляди блеять начнут. Бабаня засуетилась, зашмыгала по кухне, вытерла клеенку, открыла холодильник.

– Тонечка, колбаску – то доставать? – елейным голоском спросила старуха.

– Доставай, тетка, и сыру нарежь, и вон там, у стенки, шпроты возьми, чего теперь на праздник беречь, мне уж не до гулянок. – Хмуро проронила Антонина.

– Тонечка, – робко и с надеждой шепнул муж. – Может я того… бутылочку открою?

Лиза и бабаня осуждающе просверлили наглеца взглядом, вот у мужиков одно на уме лишь бы нажраться!

Но, Антонина лишь вяло махнула рукой.

– Открывай уж, снявши голову по волосам не плачут.

– И правильно, – тот час закивала старуха. – Чего же? Тонечка завсегда правильно говорит, уж лучше сами выпьем, чем голодрань всякую угощать.

Лиза сверкнула на бабаню глазами и постучала себе по голове.

– Я в смысле, посидим по – семейному, – заюлила старуха. – В семье по – родственному и водочка слаще.

Антонина словно и не заметила оплошки, сидела вяло, уронив руки на колени. Она чувствовала невыносимую усталость и нравилось, что можно не вставать с места, не заботится ни о чем, а только смотреть, как суетятся остальные, пытаясь ей угодить.

Олег вернулся с балкона, когда все уже сидели за столом. Все время он стоял в одиночестве и курил одну папиросу за другой. Теперь слегка подташнивало и хотелось поесть и спрятаться в своей комнате, с головой накрывшись одеялом, как в детстве. Тогда все казалось простым и понятным и заранее известным. Отругав за провинность, а иногда в пылу и подзатыльник, отвесив, мать непременно заходила в комнату и ласково подтыкала одеяло. Он нарочно лежал с закрытыми глазами, делая вид что спит. Но по – настоящему никогда не засыпал пока не дождется ее прихода. Это был знак, что все закончилось, прощение получено и можно смело забыть свои грехи до следующего раза. Теперь, по малодушию, Олег не рискнул сказать, что встречался с Лидой и после злополучной гулянки. Кто же знал, что так выйдет? Вдруг мать найдет лучший выход? Лида ему нравилась, но жениться ему и не хотелось совсем.

За столом сидели молча, отец, преданно заглядывая в глаза жены, осторожно наполнял рюмки. Бабаня отщипнув хлебный мякиш, подставила его под вилку со шпротиной, не закапать бы маслом клеенку. Лизавета заботливо подвигала колбасу к сестре. А может Тонечка сырку хочет, или рыбки положить?

Олег жевал картошку с мясом, не чувствуя вкуса. Выпитая на голодный желудок рюмка водки вызвала равнодушную вялость во всем теле и лицо, что прежде краснело на любом застолье, стало бледным.

– Так чего эта зараза приходила? – Первой нарушила молчание Лизавета.

Мать вновь помрачнела, отодвинула тарелку и впилась взглядом в лицо мужа, мол, ты вроде как глава семьи, ты и рассказывай.

– Да – а – а – а, вот хочет… что бы значит, Лидка замуж шла. – Пробормотал отец.

– Чего? Замуж? Обхохочешься! Ой, держите меня семеро! – Деланно рассмеялась Лиза. – Мало ли с кем такое случается, на всех жениться что ли?

– Она… она… прокурором грозит, вроде как девчонке восемнадцати нету. – Боязливо оглядываясь на жену, шепнул Геннадий.

При этих словах, Антонина всхлипнула, плечи жалобно поникли.

Младшая сестра хлопнула по столу, аж посуда зазвенела, бранные словечки хлынули из ее рта таким потоком, что отец невольно заслушался, уважительно уставившись на свояченицу. Что не говори, материлась Лизавета красиво, витиевато, сложными словесными конструкциями. А смысл длинного и эмоционального монолога сводился к тому, что Лида девушка недостойного поведения и Выриковой следовало бы лучше воспитывать дочку, а не увлекаться алкоголем. Потом все заговорили разом, молчал только Олег. Его единственным желанием было напиться и рухнуть в постель. Что он может предложить? Вон родители здесь и тетка с бабаней, придумают чего – нибудь.