Алексей Гурбатов - Заоха. Рассказ Страница 2

– Да, не волнуйся ты так. Всё будет нормально, – поддержал Дильёра Леонид.

Дильёр будто ждал этих слов. Он «взял себя в руки». Сосредоточился. И, без ошибок набрав заветные цифры, поднёс аппарат к уху.

Несколько минут Лёня и Макс молча наблюдали за своим товарищем. Лицо Дильёра менялось от счастливого до безумно счастливого. И хотя ни Лёня, ни Максим не поняли ни слова из громкого разговора своего младшего товарища, но точно знали, что дома у Дильёра всё хорошо.

– Отец пошёл на поправку, – отключив связь, почти прокричал Дильёр, путая русские слова с узбекскими.

– Ну вот! А ты звонить не хотел. Да это лучшая новость дня! Так сказать подарок к Новому году, – весело произнёс Макс и по-дружески постучал Дильёру по плечу.

– Всё, пацаны, я чифир разливаю! Время без пяти, – несколько резко произнёс Лёня.

– Давай, братан, делай! – радостно сказал Дильёр.

– Давай, Лёнька! – поддержал Дильёра Макс.

Трое товарищей сделали по нескольку глотков терпкого, вяжущего рот, крепкого чая и, заслышав бой Кремлёвских курантов, побежали в КВР (комната воспитательной работы), чтобы вместе с другими осуждёнными встретить Новый, 2013 год перед экраном телевизора и под дружный, многоголосый крик: «Ура!»

Ещё минут десять в бараке ощущалась суета (заключённые радостно поздравляли друг друга с приходом Нового года), а затем празднование переместилось за столы, по сути такие же, как у Лёни, Макса и Дильёра, и в отрядном помещении стало значительно тише.

Разномастные компании арестантов старались говорить за своими столами в полголоса, чтобы не причинять неудобств собратьям из других групп отмечать праздник по-своему.

Максим, отодвинув от себя недоеденный кусок торта, расстегнул поясную пуговицу на брюках и, выдохнув воздух из лёгких, с облегчением произнёс:

– Не, братцы, так жрать нельзя. Так и порвать может!

– Волков не рвёт, их только пучит, – пошутил Дильёр, наливая в свою кружку очередную порцию чая.

– Ну, наверное, не в этот раз. От такого количества пищи точно порвёт, – смеясь, сказал Макс и достал из брючного кармана телефон.

– Пацаны, громко не бубните, пожалуйста. Я хочу маму поздравить, – попросил Максим нажав на клавишу дозвона.

Лёня и Дильёр замолчали.

Каждый из них в эти минуты думал о чём-то своём и явно приятном.

На лицах товарищей то и дело появлялась добрая улыбка, а в глазах при желании можно было увидеть кадры из прежней, вольной жизни. Именно сейчас в полном объёме понимались слова из песни известной группы: «… Тело здесь, а душа далеко!..»

Именно сейчас можно было с уверенностью сказать, что для этих ребят тюрьма не является закрытой, так как никакие решётки не способны удержать полёт чистых мыслей.

И именно сейчас, глядя на уставшие, но счастливые лица Лёни и Дильёра, можно было с уверенностью сказать, что в их жизни ещё всё, всё будет очень хорошо!

– Ещё раз с Новым годом тебя, мамуля! Здоровья тебе и терпения. Ну, всё. Целую. Пока, – произнёс Макс в трубку телефона фразу, явно свидетельствующую о завершении разговора.

– Всё, пацаны, я всех поздравил. Мне «лейка» больше не нужна, – сказал Максим и аккуратно положил телефон на тумбочку.

Лёня взглянул на часы и произнёс:

– Мне пока тоже «труба» не нужна. Маме позвоню минут через сорок, а больше мне звонить некому.

– Слушай, а что ты в Питер своим друзьям-товарищам не звонишь? – поинтересовался Дильёр у Лёни.

– Да ты знаешь, Дильёрчик, во-первых: много лет прошло с момента нашей последней встречи; а во-вторых: не очень хорошо я с ними расстался, – размыто ответил Лёня.

– Что, прямо со всеми сразу? – не унимался Дильёр.

– Со всеми, не со всеми, но как-то стыдно звонить. Да и говорить особо не о чем. Я о их судьбах многое знаю. У меня мама, когда из Курска в Питер ездит могилки проведать, да со своими сослуживцами повидаться, часто моих друзей-товарищей видит. Они ей и рассказывают о всех изменениях в жизни. А мама обо мне вкратце говорит. Так что, пацаны, зачем старое тормошить? – с грустью спросил Леонид, обращаясь (как показалось со стороны) больше к себе, чем к Максиму и Дильёру, а затем, сделав глоток остывшего чая, продолжил:

– У бывших моих друзей в Питере уже давно семьи, дети, достойная работа и подобающая компания. А я что им могу рассказать? Что опять попал в тюрьму? Что у меня всё хорошо? Или как мне здесь сидится? Так я точно знаю, что в пятнадцать лет попасть в тюрьму и выйти от туда «наблатыканым» – это было круто! Сесть вновь в двадцать – опрометчиво, но понятно, учитывая тот образ жизни, какой мы вели. А угодить в тюрьму в тридцатилетнем возрасте, да на тринадцать годков – это глупо! Так что мои россказни им попросту будут неинтересны. А досаждать их воспоминаниями о давно минувших днях я не хочу. Да и они, на вряд ли, поддержат подобный разговор. Плакаться о несправедливости Российского правосудия я тоже не стану. Вот и выходит, парни, что со своими бывшими друзьями из Питера мне говорить абсолютно не о чем! Да и поругался я с ними в две тысячи первом во время последнего застолья в баре.

– Так сколько времени прошло – всё, уж, забылось давно, Лёня! – предположил Максим.

– Всё, да не всё! Если я помню тот неприятный для всех нас спор, то и они на вряд ли забыли, – пояснил Лёня.

– Ладно. Тебе, братан, виднее, – зевая, произнёс Дильёр.

– Слушай, Лёнька, я всё хотел тебя спросить – а что ты с «заохой» какой-нибудь не замутишь? У тебя язык подвешен отлично. Ты много где побывал. Много о чём знаешь. С тобой интересно общаться. Да и с женой ты в разводе. Так что, чего теряешься? – с огромным любопытством, смотря Лёни в глаза, будто ища в них ответ на свой вопрос, поинтересовался Макс, не скрывая лукавой улыбки.

– Спасибо, Максик, за лесть в мой адрес, но мне не нужны «заохи». У меня своё мнение о девушках, знакомящихся заочно, да ещё и с теми парнями, которые лишены свободы, – скупо ответил Лёня и создал на лице неприятную гримасу, свидетельствующую о истинном отношении к упомянутым особам.

– А вот с этого места, Лёнька, давай поподробнее! – оживился Дильёр, услышав разговор про девушек.

– Не обломайся, братан, поведай нам своё мнение, – попросил Максим Лёню и слегка придвинулся к нему.

Напряг слух и Дильёр.

Было понятно, что и Максу и Дильёру очень интересно услышать точку зрения своего образованного товарища, долгое время (с самого рождения и до переезда) прожившего в Питере – городе, в котором каждый из них мечтал бы побывать.

– На мой взгляд, пацаны, девушка ищущая свою любовь за колючей проволокой попросту ущербная. Она, по всей видимости, не способна само реализоваться в нормальном обществе. Мы здесь кто? Мы зэки, осуждённые за тяжкие и особо тяжкие преступления. И без разницы признал ты свою вину или нет – ты общественный изгой! А за годы пребывания в этой системе, хочешь ты этого или нет, психика, даже самая крепкая, расшатывается, превращая некогда здравомыслящего человека, в человекоподобное существо с понятиями, амбициями и завышенной или заниженной самооценкой. От сюда у меня возникает вопрос: кого девушка здесь хочет найти для себя – мужа, любовника или «жилетку», в которую она регулярно будет плакать? Если мужа, то отдаёт ли такая девушка себе отчёт, кого она здесь сыщет? Мне доводилось слышать из уст разных зэков, что дамы знакомятся с арестантами потому, что на свободе нормальных мужиков не осталось – одни наркоманы, пьяницы, да «голубые». А здесь значит нормальные?! Девяносто пять процентов наркоманы и пьяницы, завязавшие лишь потому, что их посадили, а в тюрьме наркотики и спиртное достать весьма проблематично. Но каждый из них думает: «Как выйду на свободу – оторвусь по полной! А пока буду крепиться, а заодно и здоровье поправлю, чтобы затем больше влезло!»

Ещё, примерно, два процента «голубые», которые свою любовь к мужским писькам реализуют здесь в полном объёме.

И лишь оставшиеся три процента – это те заключённые, с которыми можно поговорить на различные темы; которые стараются извлечь пользу для себя во время нахождения здесь и понять причины попадания сюда, чтобы никогда более не оказаться в столь чУдном и чуднОм месте снова. Но и эти единицы, как я говорил уже раньше, подорвали себе психику.

Так что дамы ошибаются, говоря, что на свободе остался один сброд, а мужики все здесь. Просто они ищут мужей там, где сами часто бывают – в пивнушках, да в наркоманских притонах, а не консерваториях и театрах. Про культурные места подобные дамы только по телевизору и слышали!

А если девушка ищет в местах не столь отдалённых любовника, то это может означать только одно – на свободе она и на …ер никому не нужна!

Ну, и последнее. Если девушка ищет себе «жилетку», то, уж, точно с головой у неё непорядок. Здесь ей психологическую помощь смогут оказать только за большие деньги, а в последствии причинить огромный урон её нервной системе из-за грубого расставания.