Юрий Михайлов - Новые соседи. Рассказы – Новеллы – Миниатюры Страница 2

– Рай, успокой его! Иначе вздрючу шкета! – рассердился не на шутку завхоз.

– Только попробуйте, вы ещё не знаете, как мать защищает дитя? Не знаете? Тогда узнаете! – выпалила женщина и потащила мальчика к входным воротам.

– Вот сумасшедшие! – заорал завхоз, страшно матерясь, – валите отседа, грибники, хреновы! Нужны вы мне, хотел подкормить, рванину поселковую, так оне туда же, фу-ты, ну-ты, мы какие! Голь перекатная вы, вот кто вы! И не боюсь я вашего сына, подумаешь, курсант! Я сам старшина интендантской службы в запасе, командира дивизии кормил обедами на войне… Забирай своего ублюдка и не приходи больше никогда!

Валька вырвался из рук мамы, бросил корзину на землю и лупил кулачками по пузу мужика до тех пор, пока тот не схватил его за шкирку и не отшвырнул на несколько метров. Он лежал лицом вниз, плакал навзрыд. Раиса бросилась к сыну, присела рядом на корточки, гладила его по голове, говорила шёпотом:

– Прости меня, Валюшка, прости. Хотела, как лучше, чтоб поменьше горя-то знали…

Валька поднялся с земли, отряхнул брюки, подошёл к своей корзинке, валявшейся недалеко от лестницы. Дверь в дом – плотно закрыта, завхоз не подавал признаков жизни. Мальчик бережно собрал рассыпанные рыжики, подхватил корзинку за душку и пошёл к воротам дома отдыха. Раиса поплелась за сыном.

***

Вечером Раиса взяла сына с собой, когда обходила соседок и родственников, проживающих в рабочем посёлке, чтобы с кем-то рассчитаться за долг, а у кого-то попросить отсрочки до следующей получки. Сын, конечно, всё понимал, видел, как маме плохо и как она унижается. Постепенно гасли огни в окнах домов, первая смена начиналась на комбинате в шесть утра, проспать на работу – беда, в войну за опоздание могли отправить в лагеря. Старшее поколение рабочих впитало этот страх, они никак не могли перестроиться на мирный лад, спать ложились рано, не то, что молодые, гуляющие до полуночи. То и дело из открытых от духоты окон домов неслось в ночь:

– Нинка, марш домой! Проспишь смену, голову оторву!

– Маруся, домой, вставать рано…

Свободных денег, как на грех, ни у кого не было, а, может, мамины родственники и знакомые уже не верили, что она вернёт долг. «Всё, больше идти не к кому», – думала Раиса, присев на колченогую скамейку у завалинки дома. Она отвернулась от сына, притулившегося с краю, концами белого в мелкий горошек платка вытирала бегущие из глаз слёзы. Валька прижался к руке, гладил мать по плечу, бормотал:

– Ма, не плачь, не надо… Чёрт с ними, с паразитами этими, ззздохнут от жадности!

– Не ругайся, сынок, это их дело, давать или нет… А у нас с тобой завтра на хлеб и молоко ни копейки, все грибные денежки отдала за старые долги. Чем кормить тебя буду, горе, ты моё? Но к Оне не пойду, она барыга проклятая, прости, Господи, разденет прилюдно…

– Ма, да не переживай! – важно сказал Валька, – завтра я пару вёдер очисток продам коровнику, считай, на хлеб и молоко у нас есть, вершу проверю на речке, рыбки пожарим, ушицу сварганим…

Домой возвращались уже в полной темноте: в августе ночи становились прохладными, но с яркими звёздами и туманными завихрениями далёких галактик. Валька терзал маму про звёзды, а та смеялась:

– Да, что ты, сынок, у нас в деревне некогда учиться было, семьи по десять человек, кто нянчиться с малышами-то будет, мамке помогать с коровами, поросятами да птицей… Это ты учись да потом будешь мне рассказывать про небо и звёзды, про большие тайны. Только будь здоров на года да мамку не забывай…

Валентин всё успел сделать с утра: отнёс картофельные очистки хозяину коровы, получил два рубля, сбегал на речку проверить вершу, принёс двух налимов да щучку на полкило. По дороге, заодно, зашёл на кухню в общаге и в пустые вёдра вывалил из бака новые очистки от овощей для коровы. Когда вернулся домой, почувствовал дурманящий запах грибного супа. Мама в СУ перемыла полы и уже успела сварить рыжики, которые насобирал Валька. На столе стояла самая большая тарелка для первого блюда, после смерти отца её почти не доставали из буфета. Мама в цветастом переднике, в новой косынке хлопотала у плиты, расположенной в углу комнаты. Улыбаясь, позвала сына:

– Иди, иди ко мне! Прямо с папиной тарелкой, щас любимого супчика налью… Не спеши, я донесу до стола сама, чтоб не разлил да не обжёгся. Вот так и будем жить, сынок, и никто нам не нужен…

– И к пузатому больше не пойдёшь, ма? – Валька не мог не спросить, но по маминому лицу понял, мог бы и не спрашивать, – вот два рубля! Это обещанные, думаю, завтра тоже два заработаю, очисток уже полные вёдра! – немножко расхвастался сын.

– Спасибо, хозяин ты мой! Как супчик? – спросила мама.

– Обалденный! Но почему на молоке? – не удержался от вопроса сын.

– Вся деревня у нас так варила, только на молоке рыжики готовили, – мама села напротив сына и, подперев голову рукой, смотрела, как он ест, переводила взгляд на два мятых рубля, лежащих на скатерти, на три рыбины, уложенные в продолговатую тарелку и тоже разместившуюся на столе, и не могла сдержать счастливой улыбки. А Валька специально взял деревянную ложку, хлебал суп из рыжиков, не спеша, с чувством, с расстановкой, откусывая солидные куски чёрного хлеба…

Смотрины

– Ты любишь меня? – опять в голосе звучали особые интонации, знакомые с первых свиданий. Сергей всегда чувствовал эти низкие незабываемые звуки, они будоражили, заводили, время не стирало их в памяти. Он любил эту женщину…

Они с Натальей заканчивали вуз, взрослые люди, перестали стесняться своих тел, в студенческом общежитии, где жила невеста, искали любую возможность остаться вдвоем. Другие варианты просто отсутствовали: Сергей обитал у мамы и замужней сестры в двух комнатах коммунальной квартиры.

На майские праздники поступило предложение от родителей Натальи о встрече. Собирались молодые недолго, поехали, раз надо. На вокзале небольшой станции их пересадили в служебную «Волгу», шофёр молчал всю дорогу до посёлка. И во дворе дома никто не встречал гостей. Наталья немножко запаниковала и облегчённо вздохнула, лишь когда в прихожей огромной квартиры увидела толпу из родственников и друзей.

О строгости будущей тёщи ходили легенды: последние 20 лет она председательствовала в народном суде поселка горняков, где семья прожила всю жизнь. Человек суровый, безапелляционный, без сомнения, авторитетный, ставящая семью превыше всего, она провела Сергея по всем элитным местам райцентра. Сама выбрала жениху в двухэтажном универмаге дорогой костюм, двубортный, в рубчик, из запасов ленд-лизовских поставок, как шутил отец невесты. Постригла будущего зятя у лучшего мастера, да так, что тому пришлось перемывать и причесывать голову на собственный манер.

Сергею казалось, что и в универмаге, и в парикмахерской, и в кулинарии, где их ждал королевский торт, на него всегда смотрели, минимум, 15—20 пар любопытных глаз. Причем, всегда разные люди, будто их специально расписали по мероприятиям, и они, исполненные высочайшего доверия судебной власти, заинтересованно рассматривали достоинства и недостатки будущего члена поселкового клана.

Все сложилось, как нельзя лучше: Сергей даже опрокинул стопку чистого неразведенного спирта, который принес, по случаю, друг отца невесты – главный врач районной больницы. Тот по достоинству оценил манеру жениха выпивать, закусывать и хмелеть. Сергей пропустил после спирта сразу три тоста, хотя и поднимал рюмку, и чокался со всеми, но не пил, аккуратно и незаметно ставил водку на стол.

Главврач хлопнул его по плечу, показал большой палец и отстал, тем самым, давая понять, что фейс—контроль окончен. С отцом Натальи медицинское светило, защитившее кандидатскую диссертацию на глистах у детей, набралось уже через 20 минут, они стали орать песни, материться в анекдотах и курить прямо за праздничным столом. Но это было так по-семейному мило, уютно и не грубо, что на них никто не обращал внимания.

– Кем работает твой отец? – как-то спросил Сергей Наталью. Она вполне серьезно ответила:

– Лучшим мужем, лучшим отцом двух дочерей, сыном своей матери и тещи, которые все живут одной семьей. А вообще-то он – главный инженер ГОКа (горно-обогатительный комбинат) и друг дяди Сосо, первого секретаря райкома партии. Они вместе прошли войну, вместе учились в техникуме, оба любили мою маму. Папа стал ее мужем и вырастил нас, своих девочек. Мы маму и не видели…

После программы «Время», которую просмотрело все полутрезвое сообщество, первым к Сергею подошел секретарь райкома партии, друг семьи, дядя Сосо, пожал руку, сказал:

– Запомни на всю жизнь этот день, сынок… Те, которые с нами не работают, те уже нигде не работают и с нами не живут. Цени это: наш круг, наши дела, наши заботы, радости и печали. Ты будешь с нами, будешь одним из нас. Ты должен знать, что вот здесь, в этом уютном поселке, тебя всегда ждут, тебе рады, тебя поддержат и, если надо, тебя спасут…