Юрий Михайлов - Новые соседи. Рассказы – Новеллы – Миниатюры Страница 3

Он обнял Сергея и трижды поцеловал. Другие делали тоже самое, но уже практически без слов. Только главврач, склоняясь над ухом жениха, медленно выговорил:

– Не зачинай сегодня… Все пьяны… Плохая наследственность может выскочить.

На всякий случай, родители невесты договорились с соседями по лестничной площадке и те оставили свободной однокомнатную квартиру. Сергея об этом заранее предупредил отец невесты, который весь вечер с удовольствием играл роль веселого забулдыжки, а, на самом деле, смотрел на него абсолютно трезвыми глазами. Говорил Сергею:

– Мне хочется плакать, сынок. Я не могу представить, что ты сейчас уведешь мою елочку и будешь обладать ею…

Сергей запсиховал, хотел наговорить кучу плохих слов, типа: только дураки могут так рассуждать, минул год, как они фактически муж и жена, и никто не просил родителей снимать для них отдельную квартиру. Но промолчал, надел куртку, вытащил Наталью буквально на руках на улицу.

Морозы и метели ушли, на май снег стал влажным, пропитанным, словно губка, водой. Сергей смотрел на конец уходящей за сопки улицы, ему вдруг захотелось увидеть на чёрном, усыпанном яркими звёздами небе, белую лошадь, впряженную в легкие сани, с мужичком, размахивающим кнутом. Именно здесь, в маленьком северном поселке, с которым ему предстояло связать свою жизнь. Не только с Натальей конкретно, а и с этим новым для него миром, с его укладом жизни, с этой открытостью и мерами добра и зла…

Сергей вдруг спросил:

– Ты чувствуешь тепло? Запах земли, полуоттаявшей, но еще с ледком?

– Фантазер ты мой, – сказала Наталья и повисла на нем, целуя в губы, щеки, нос. – Люблю тебя. Я так мало в этом понимаю, но мне хочется умереть, чтобы доказать тебе, как я тебя люблю…

И вдруг без перехода:

– Ты у меня – первый и единственный. Я для тебя берегла себя. Мне никогда и никого не хотелось… Я, наверное, больная, фригидная женщина, замерзшая и заснувшая. И только ты смог меня разбудить, разморозить… Идем, папа сказал, он сумел убедить маму, чтобы мы спали в другой квартире. Представляешь, какой он герой, пошел против мамы. Это невероятно!

– Да уж, невероятно… Мы с ним объяснились только что. Он сказал, что готов убить меня за то, что я буду обладать тобой. Ну, нравы у вас…

Они прошмыгнули в квартиру, рядом с которой соседствовала неприкрытая дверь их семейного четырехкомнатного двухсотметрового чудовища. Постель в полкомнаты разобрана, все сверкает белизной, гора подушек, одеяло-перина буквально вываливается из пододеяльника.

– Как спать-то будем, гора на горе? Будто в богатой деревне, – весело сказал Сергей. Ему явно нравилось все это добротное, новое, стерильное. – А ну-ка, посмотрим, что в холодильнике?

Там плотно разместились: соки и домашний брусничный морс, бутерброды и молоко, кефир и кусочки торта, конфеты россыпью, сортов десять, не меньше. Алкоголя ни грамма.

– Похоже на свадьбу. Но это не свадьба, – задумчиво проговорил он. – А свадьба будет только осенью. А сейчас что? А сейчас только весна…

Он налил апельсинового сока, взял по куску торта, воткнул в каждый по чайной позолоченной ложке и, пританцовывая, подошел к постели, где уже во всей наготе расположилась его любовь, его жена, его счастье и жизнь…

Вспомнив слова главврача больницы, Сергей решил рассказать об этом Наталье:

– Эскулап советовал не зачинать детей сегодня. Мы выпимши, – начал он дурачиться, потому что немного стеснялся разговора…

– Ты что, сдурел? Свадьба осенью, а ты весной хочешь забеременеть!? – завопила Наталья.

– Значит, нас ждет ночь крепкого сна… Без любви.

***

Прошло несколько лет. У Сергея и Наташи родился сын. Жили они дружно в коммуналке у мамы, а та переехала к дочке, получившей трёхкомнатную квартиру. С тёщей сложно складывались отношения. Человек бескомпромиссный, властный, она совершенно не умела жить в семье. Муж, как только вышел на раннюю пенсию по вредности производства, перебрался в деревню, купил домик на Волге и ни дня не захотел оставаться ни в поселке, ни на работе.

Дядю Сосо отправили в отставку на исходе, по его словам, бреда с перестройкой, когда он на борьбу с кооператорами поднял весь рабочий класс района. Сначала его перебросили на должность секретаря райсовета, без бюджетных денег, а самое главное, без так привычной для него партийной власти. Там он задержался ненадолго: в нетрезвом состоянии набил морду новому генеральному директору комбината. Все это было в закрытой сауне, на берегу озера, но, тем не менее, стало известно в поселке буквально на следующий день. А в субботу районная газета напечатала фельетон с карикатурой, на которой дядя Сосо, голый и безобразно пьяный, махал руками, якобы пытаясь кого-то отдубасить.

Сергей приехал в поселок после звонка тещи, которая не смогла защитить своим авторитетом старого товарища. На партийного лидера, бывшего хозяина и поселка, и комбината, было жалко смотреть. Он допил до того, что не мог утром без стопки водки встать с постели. Его жена, статная и красивая горянка, потерявшая единственного сына, утонувшего на ее глазах под неокрепшим льдом студеного озера, переносила вторую трагедию в семье внешне спокойно, сама ходила за водкой в магазин, наливала мужу в любое время, когда он просил выпить, и говорила каждый раз только одно: «Закусывай, Сосо, поешь, а то сгоришь от спирта».

– Почему мне, обрусевшему грузину, больше русских надо? – спросил он Сергея. – Почему я один оказался? Почему не могу попасть к первому секретарю обкома? Почему, почему? Сто, тыща почему…

– Я не знаю, – честно сказал Сергей. Что мог ответить преподаватель пусть и элитной школы?

– А я знаю. Все куплено. Я даже расценки знаю, которые установили кооператоры на чиновников и партработников области. И как же стыдно, что так дешево продаются эти сволочи…

– Дядя Сосо, не трави свою душу, – сказал Сергей. – Потерпи. Я завтра вернусь в город, кое с кем встречусь из институтских друзей. Уверен, будет реакция…

– Ты помнишь, какой сегодня день? – вдруг спросил он Сергея. – День нашего знакомства… Смотрины были, помнишь, сынок! Я знал, что ты мне будешь за погибшего сына…

***

…Он застрелился ночью, из подарочного карабина, привязав спусковой крючок к дверце шкафа и ударив по ней ногой. Жакан, изготовленный на медведя, снес ему полголовы, замазав кровью и мозгами застеленную тонким льняным бельем кровать. На похороны дяди Сосо кроме рабочих и служащих комбината не пришёл ни один начальник. На берегу озера у него была простенькая щитовая дача с банькой и моторной лодкой. Все это хозяйство он оставил по собственноручно написанному завещанию Сергею. «А еще говорили, что беспробудно пьет, – думал Сергей. – Готовился к смерти, все дела подчистил, меня вызвал на похороны, расставил все точки… Словно специально выбрал день смотрин».

Захоронили его рядом с могилой сына, на берегу студёного северного озера, в той части кладбища, где стараются не хоронить поселковых. На строительстве ГОКа умерли сотни заключённых, холмики от их могил спускаются к самой воде. Небольшой гранитный памятник секретаря райкома будто примирил их, повёл это воинство на вечный покой…

Серёжа

На территорию дачного поселка Иван Сергеевич въехал беспрепятственно: охранник косил траву рядом с автостоянкой, ворота оставались открытыми. Здесь все располагало к тихой и размеренной жизни. В гамаке, натянутом не на заднем дворике, как это делают все, а у парадного входа в дом, возлежал бывший замминистра Леонов Михаил Иванович. Крепкий, высоченный старик лет восьмидесяти, с лысой головой, скуластый, с впалыми щеками, поскольку отказался носить вставные челюсти, с огромными руками то ли сталевара, то ли кочегара. Это сосед Ивана Сергеевича справа. Сосед слева – тоже пенсионер, правда, скандальный, осужденный по статье «за взятку», но реабилитированный, бывший «партийный хозяин» южных земель Теунов. Он открывает дверь своего дома и говорит Ивану Сергеевичу:

– С заслуженным отдыхом… Неужели весь отпуск никуда не поедешь?

– Сил нет, Николай Иванович! Такой год тяжелый, выжал меня как лимон.

– Ты же член коллегии министерства, заставь других работать!

– Значит, плохой член…

– Ха-ха-хёх, – смеётся пенсионер, – юморное поколение пришло нам, старикам, на смену… Как, брат, пьём сегодня за начало отпуска?…

…Наверное, с Николаем Ивановичем Теуновым, коренастым, почти квадратным 70-летним мужиком, действительно, бывшим зеком, пострадавшим по оговору, как судачили другие старожилы поселка, Иван Сергеевич сошелся больше всего. Их сблизил внук-дошкольник, живущий у Теуновых второе лето кряду, и к которому ни разу не приезжали родители. Он обожал деда и, особенно, бабку, совсем еще не старую женщину, с прекрасно сохранившейся фигурой и чистым, без морщин, лицом. Он звал их «дедуля – бабуля», причем, говорил эту полную фразу, обращаясь только к деду или только к бабке. Получалось, примерно, так: «Бабуля-дедуля! А что ты привезешь мне из города?». «Я в поликлинику еду», – отвечала бабушка, собравшаяся на визит к врачу. «А что такое поликлиника?» – Спрашивал внук. «Деда тебе расскажет… Веди себя прилично!»