Андрей Дятлов - Сопромат Страница 2

– А? Ну как? Прочухали правду жизни? Это вам не в офисах заседать пыль глотать… А стреляете хреново.

– Извините, что? – орал Маркин.

Даренко рассмеялся и посмотрел в подзорную трубу.

– Стреляете, говорю, как курица лапой! У архитектора главное что? Светлая голова и рука крепкая. А у вас что?

– Умеете вы, Сергей Николаич, разрядить обстановку – сказал Маркин.

– Ахаха, пошутил-пошутил… – прогремел Даренко, и серьезно добавил: – А знаете что? Вот если лажу мне сегодня покажете, туда вас поставим. Всех троих. А? Как вам?

Даренко указал своим толстым пальцем на все таких же безмолвных, но порядком изрешеченных манекенов. Маркин слабо улыбнулся, пытаясь уловить насмешливую поддержку Даренко, но тот, казалось, и не думал шутить. Маркин взглянул на Умрихина и на Ваню, набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул тяжело – что делать, придется постараться.

Даренко вдруг расхохотался, хлопая от удовольствия по столу.

– Ну что, испугался что ли? Ты в девяностые под стол ходил или в тапки? Да уж, вот постареем мы, что ж вы без нас делать будете? А? Малахольные вы мои? Так, давайте еще по обойме, и за дело.

Легко сказать – по обойме!

Умрихин увидел на столе цилиндр с шестью патронами, плотно сидевшими в своих гнездах. Покрутил в пальцах, откинул барабан револьвера и, повинуясь логике конструкции, приноровил цилиндр к сквозным отверстиям. Нажал легонько, и патроны заполнили барабан.

Когда раздались новые выстрелы справа и слева, Умрихин почувствовал, как завибрировал телефон в левом внутреннем кармане пиджака. Умрихин отошел в дальний угол.

Это короткое соединение он будет потом часто вспоминать, представлять, о чем думала Ольга в эти секунды и что хотела сказать. В ответ она наверняка не расслышала привычное – да, потому что очередь выстрелов заглушала голос Умрихина. Он несколько раз сказал – алло, Оль, ты меня слышишь, слышишь меня, Ольга. Но Ольга молчала. Или он тоже не мог расслышать ее голос? А может быть, она сразу скинула вызов. Умрихин стоял около минуты, зажав ладонью левое ухо, и старался прислушаться. Он посмотрел на экран телефона – соединение завершено. А может быть, и не было никакого звонка, бывает же такое, и вибрация была вовсе не от телефона, а от сердца, а когда он доставал трубку, то случайно нажал вызов имени «Оля».

В тот день Умрихин и не думал так глубоко копаться в обычном звонке. Он вернулся к столу, и отстрелявшийся Маркин вопросительно дернул головой – все нормально? Умрихин кивнул и всадил все шесть пуль в фанерного истукана.

II

Крутой изгиб реки вырезал полуостров в виде запятой. На берегах располагались коттеджи, ближе к центру уже стояли многоэтажные модерновые здания, образуя кривые улочки, напоминавшие старую Европу с блеклых пожелтевших открыток, залежавшихся в букинистической лавке. Все эти лютиковые красные крыши и башенки барельефы и часы, кованые заборчики и виньеточные фонари должны были создавать уют новым хозяевам жизни. Для них же был предусмотрен бизнес-парк с кубообразными постройками, сдобренными стеклом и блестящим металлом; просторное поле для гольфа, яхт-клуб, и три причала с примостившимися к ним ресторанами и летними кафе. На границе жилой застройки и бизнес-парка, там, где хвост запятой переходил в голову – почти идеальный круг, на самом берегу возвышался парусник из стекла и бетона.

З—десь должны были жить самые отборные, здоровые, активные человеческие существа, стоившие чуть ли не половину богатств огромного пространства на севере земного шара. Каждый из них жаждал личной свободы и, казалось, добивался ее. Бизнес-класс в самолете, где люди сидели на порядочном расстоянии друг от друга; частный самолет, где соседей не было вовсе; яхта, замок, отдельный пляж – все дальше и дальше от людей, любопытных глаз и все ближе к идеалу, который вдруг оборачивался стремлением к простому одиночеству.

Даренко знал точно, к чему реально стремились эти будущие новоселы. Внешнее расширение пространства необратимо схлопывалось до физических трех аршинов. Город этот должен был стать по существу отдельным автономным государством, которое, чем черт не шутит, может и отделиться, стать независимым и подарить избранным жителям иллюзию полной свободы. В хвосте запятой располагались коттеджи, спроектированные по индивидуальным проектам приглашенных архитекторов. В голове запятой – жилые высотки с апартаментами, полное обслуживание в них должно было создавать ощущение гостиничного номера класса люкс и вечного путешествия по миру.

Границы сужались, и город превращался в закрытый заповедник редких животных.

Умрихину здесь нравилось. Маркин выдел свой офис в паруснике, и даже Ваня, презиравший понты, с любовью выстроил для себя домик возле реки, расположил во дворике модель своего любимого велосипеда, два шезлонга и девушку в бикини. В этот раз Ваня был в ударе и соорудил макет всего города – два на три метра – за девяносто дней.

На весь проект у архитектурного бюро Маркина ушло девять месяцев. Они сидели по ночам и выходным в старом офисном здании на окраине города, отказываясь от реальных заказов ради тендера, в который мало кто из архитекторов верил – ходили слухи, что в конкурентах лондонские студии и бюро, да к тому же угодить Даренко казалось делом безнадежным.

На презентации, впервые за несколько месяцев, Умрихин испытал легкость, как будто только что весь этот город сполз с его плеч и зажил свой жизнью. Стрельба в тире хорошенько встряхнула мозг, и пока Маркин суетился возле плазмы, на которой сменяли друг друга тридэ-модели зданий, он разглядывал макет, представляя в каждом доме тихую спокойную жизнь счастливых людей. В одном из них жила Ольга и маленькая Саша, Александра, Александра Андреева Умрихина. Теперь можно было и помечтать. К тому же Маркин, кинувший все бюро на эту Даренковскую амбразуру, не раз во время их ночных посиделок за архикадом вдруг вскакивал с места, и, сжимая кулаки, говорил – мы выиграем этот долбаный тендер, мы обязательно выиграем, мы всех порвем, мы будем героями с баблом.

Умрихин очнулся с лазерной указкой в руке возле модели многоэтажного офисного здания – высокого паруса, рвущегося пересечь тонкую синюю ленточку реки. Почти всю свою часть презентации он отговорил на автомате, как и раньше в бюро, во время обязательных репетиций.

Умрихин запнулся. Он обвел взглядом всех, сидящих за столом. Даренко словно спал с открытыми глазами, сурово смотрел перед собой в одну точку. Четверо Даренковских топа покачивали головами, разглядывая парусник. Ваня, покусывая губы, кидал быстрые испуганные взгляды то на Умрихина, то на Маркина, заметившего в лице Умрихина недобрую тень и кричавшего глазами – давай-давай.

Оставалась самая главная фишка презентации.

Умрихин превратился в того маленького мальчика, которого выпустили на сцену читать стихотворение в прозе. Он не хотел читать это ненавистное стихотворение, комок в горле не давал ему сказать ни слова и он задыхался. И сейчас он вдруг осознал, что проект этот не только высосал всю энергию, но и вызвал тяжелую архитектурную интоксикацию – все эти месяцы он только и делал, что беспробудно впахивал, не замечая ничего вокруг, каждый день настраивался на победу, и стоило впервые за год вздохнуть с облегчением и помечтать о будущем, как весь боевой дух сдулся шариком. Ему стало противно здесь находиться и в который раз произносить отрепетированную заготовку.

– …в центре же расположена деловая и развлекательная часть комплекса. Концепция центрального здания основана на…

Умрихин посмотрел на свои дрожащие руки.

– …здание напоминает парусный корабль. Что создает… Это придает легкость всему пространству… Парящий корабль. Это настоящее сердце всего комплекса.

Он наклонился и протянул руку к макету здания-парусника, чтобы приподнять его, но пальцы с силой обхватили тонкий пенопласт, и здание с хрустом развалилось на крупные куски. Под ними лежало атласное сердце.

III

– Ааааа, мы сделали их! Бля, бля, бля, мы их порвали, вот взяли так и – в клочья! Андрюха, вставай уже, хрюндель ты недоделаный!

Умрихин приоткрыл левый глаз. Музыка мигом влилась в уши.

Он хорошо устроился – на диване, приложившись затылком к кирпичной стене. Сколько проспал – не понимал, но Маркин, уже подшофе изрядно, все еще плевался радостью.

Умрихин сонно осмотрелся вокруг. На танцполе дергались несколько пар, а на помосте устало выделывалась девка в полупрозрачной накидке. Пиджаки были свалены в кучу тут же на диванчике, а между ними и Умрихиным сидела незнакомая девушка. Вяня вращал глазами и держал на вытянутых руках рюмки с текилой, пытаясь всучить их друзьям.

Маркин сидел напротив, на стуле с высокой спинкой, как на троне, все не унимался и твердил девушке: