Алексей Покровский - Осколки Страница 2

Однако ни мне, ни моим соученикам не удалось совершить такого «героического поступка». Видно шпионы и вредители были хорошо законспирированы.

В детстве мир воспринимается иначе, чем в старшем возрасте, свои внутренние проблемы всегда намного важнее политических и бытовых проблем. Поэтому мы не замечали, как мы были одеты, что ели. Большинство из нас не имело отцов, практически все жили в коммунальных квартирах, а некоторые в сырых подвалах, куда никогда не проникало солнце. Мы часто ходили друг к другу в гости, правда старались не приходить к обеду, это было «плохим тоном». Как-то само собой получалось, что именно к тем, кто жил в отдельных квартирах, мы в гости, практически, не ходили. А если и ходили, то только на дни рождения, если было приглашение.

В нашем классе был один соученик, чья не работающая мать всегда состояла в родительском комитете. Так получилось, что в девятом классе я с этим соучеником сблизился и стал бывать у него в доме. Жил в шикарной (даже по теперешним временам) трех или четырехкомнатной квартире. Кем и где работал его отец я не знаю, внешне же это был важный большой мрачный молчаливый человек.

И вот однажды мой соученик, когда я был у него дома, предложил мне создать «тайное общество», которое состояло бы из нескольких человек. Нужно было выработать устав, подобрать участников и поклясться кровью в верности. Совершенно не помню, какие цели должны были быть у этого общества. Поскольку это предложение было довольно абстрактным, то больше мы к этому разговору не возвращались.

В то время я слышал, что в Ленинграде, были какие-то молодежные «антиправительственные» организации, но это все было очень далеко от меня. Много позже, вспоминая этот разговор, мне кажется, что это было провокационное предложение для выяснения лояльности школьников. Может быть я и не прав.

Возвращение

В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов стали возвращаться бывшие заключенные. Как ни странно, те, с которыми мне приходилось встречаться, были не раздавленными системой, а уверенными в себе, энергичными людьми, вернувшимися к полнокровной жизни. В те годы я занимался философией для сдачи кандидатского минимума в Академии наук СССР. Нельзя сказать, что философия была моим самым любимым предметом. Выхолощенные институтские курсы, «убогие» преподаватели, конспектирование «Краткого курса» и «Материализма и эмпириокритицизма» отбили к ней всяческий интерес. А необходимость изучения ее для сдачи кандидатского экзамена, было такой же формальностью, как вступление в пионеры или комсомол.

Однако лекции в АН СССР носили совершенно другой характер. Заинтересованные, эрудированные, интеллигентные преподаватели, увлекали своими лекциями. Особенно запомнилась мне Г. Ее лекции было не сухое изложение современных течений в философии, а живой естественный рассказ. Она только что вернулась из лагеря и часто некоторые из нас оставались после лекций слушать ее рассказы.

С большой любовью рассказывала она об основателе школы логического позитивизма Людвиге Витгенштейне, о приезде его в 30-е годы в Ленинград, о том, как он обращал на себя внимание обывателей, т.к. бегал по Ленинграду в шортах и вел себя как мальчишка – очень непосредственно. Именно знакомство с ним и привело Г. в тюрьму.

Много рассказов уже забылось, а один остался в памяти. В какой-то момент времени Г. попала на работу в лагерную больницу. Там умирал юноша – студент-математик. Перед самой смертью он сообщил Г., что решил очень сложную математическую проблему и попросил Г. передать тетрадку с результатами своей работы на волю, чтобы там переслали ее математикам. Поскольку политических часто обыскивали, Г. попросила одну проститутку спрятать бумаги. Но как назло эта проститутка украла ложку или что-то подобное и попалась. Был произведен шмон, и бумаги уничтожили. Это произошло уже после смерти математика. Что было в этих бумагах навсегда осталось тайной.

СЛУЧАЙНЫЕ ВСТРЕЧИ

Обращали ли Вы внимание, что кроме людей, с которыми мы обычно общаемся существуют отдельные индивиды, которых сколько-нибудь наблюдательный человек отмечает на своем пути. Я, например, по дороге на работу почти всегда встречал определенных людей, замечал, когда они долго не появлялись. Точно также я одних и тех же людей встречал в театрах, Филармонии и на концертах. Как один из героев А. Доде, я часто придумываю им специальность, характер и т. п. Я никогда не разговаривал с ними и чаще отмечал их появление после долгого отсутствия, нежели их исчезновение. Но с одним человеком я общался несколько дней, затем же наблюдал за ним много лет, уже не разговаривая.

Мой незнакомец

Уже несколько лет я не вижу этого человека. То ли оттого, что редко стал ходить на всякого рода знаменательные премьеры, встречи и концерты, то ли он уже давно исчез из Ленинграда.

Он мне говорил, что его специальность литературоведение советская литература, на одном из концертов я слышал, как одна женщина говорила другой:

– Обратите внимание на этого мужчину. Он очень крупный коллекционер грампластинок.

Да. Он был очень заметный: высокий, белокурый, с неправильной формой головы – по-видимому был ранен. Очень часто я его встречал в Публичной библиотеке, Лавке писателей, Доме книги, да и просто на Невском.

Когда я увидел его впервые?

1963 год. Лето. Мой любимый писатель в то время – К.Г.Паустовский. Поэтому естественное желание – поехать в отпуск в Мещеру.

Собрал команду из четырех человек, но в последний момент моя команда испугалась трудностей (в стране были проблемы с едой). Ну и бог с ними. Беру рюкзак за спину, билет в Рязань. Приехал в Рязань поздним вечером, мест в гостинице, конечно, нет. Уговорил администратора, чтобы мне разрешили переночевать, сидя в вестибюле. И вот на следующее утро я в начальной точке своего пути в Солотче.

Мой план – присоединиться к туристам, путешествующим на лодках, и пройти с ними по реке Пре. Группа туристов должна прийти через несколько дней, поэтому я решаю посетить село Константиново – родину Есенина, куда еще не проложена туристская тропа.

От Солотчи до Константинова километров 20. Выхожу ранним солнечным утром. Дорога ведет через широкие поля, холмы, деревни. Старик-перевозчик переправляет меня через Оку, и вот до Константинова остается несколько километров. Иду по дороге один, люди встречаются только в деревнях.

Очень жарко. Вижу – на горизонте поднялся клубок пыли. Кто-то идет мне навстречу. Мужчина лет сорока. Приблизился. Диалог в духе Счастливцева и Несчастливцева:

– К Есенину?

– Да.

– Откуда?

– Из Ленинграда.

– Я тоже из Ленинграда. В Константинове музея нет. Только уголок в библиотеке.

Разошлись.

Наконец, я в Константинове. Действительно, в доме Есенина библиотека. Я единственный посетитель. Крохотный уголок отведен Есенину – несколько фотографий, книг и все. Посетители бывают редко, поскольку добираться до Константинова нелегко. Переночевал в школе, на полу и на следующее утро пошел обратно в Солотчу, а оттуда на турбазу в Спас-Клепики – городок, где Есенин учился.

Турбаза расположена на живописном берегу Пры. Она перевалочная, т.е. здесь туристы пересаживаются на лодки и спускаются по течению до впадения Пры в Оку.

Первый человек, которого я увидел на турбазе, мой незнакомец, встреченный по дороге в Константиново. Оказывается, он купил здесь на турбазе путевку, чтобы путешествовать вверх по Пре. Как и мне, ему нужно было несколько дней ждать приезда туристской группы.

Итак, нас на турбазе трое: он, я и не совсем нормальный, с моей точки зрения, директор турбазы, который каждую ночь искал меня в пустых палатках, где я нелегально спал на голой кровати, выгонял меня, а затем уходил домой с чувством выполненного долга. Я же возвращался в палатку и спокойно досыпал до утра.

Поскольку на турбазе не было ни магазина, ни столовой, ни общества, мы с моим незнакомцем провели несколько дней вместе, питаясь в столовой Спас-Клепиков (по-видимому бывшем трактире). Примечательно, что в этой столовой, кроме дешевого вина и водки, были только совершенно невообразимые котлеты, хлеб и чай.

Все дни напролет мы говорили о поэзии, о Клюеве, Мандельштаме и других поэтах, которые, казалось, вот-вот должны были быть изданы снова. Однако, как теперь мы знаем, на это потребовалось 10 – 20 лет.

И вот в одно прекрасное утро мой незнакомец сказал мне:

– Давайте, сходим на почту. Мне нужно послать телеграмму во Францию – у моей жены день рождения.

– ???

Представьте удивление на почте, когда простой советский человек посылал телеграмму во Францию из провинциального российского городка. Сейчас бы никто не удивился, а тогда это было что-то сверхординарное даже для меня.