Алексей Покровский - Осколки Страница 3

И вот в одно прекрасное утро мой незнакомец сказал мне:

– Давайте, сходим на почту. Мне нужно послать телеграмму во Францию – у моей жены день рождения.

– ???

Представьте удивление на почте, когда простой советский человек посылал телеграмму во Францию из провинциального российского городка. Сейчас бы никто не удивился, а тогда это было что-то сверхординарное даже для меня.

Естественно, я заинтересовался, как он оказался женатым на француженке. Подробности его рассказа уже стерлись из памяти, но основные события я запомнил.

Во время войны подростком его угнали в Германию. Каким-то образом он попал во Францию, был ранен. Француженка выходила его, и он на ней женился. Я не спрашивал его, почему и когда он вернулся в СССР, попал ли после своего возвращения в лагерь.

Теперь живут они каждый в своей стране. Его жена – достаточно обеспеченная женщина – в качестве туриста ездит время от времени в СССР. Регулярно присылает ему монографии по искусству и пластинки, правда через таможню доходит не все.

И вот позже в Ленинграде я стал очень часто встречать его в различных местах, создавалось впечатление, что он интересовался тем же, чем и я. Однако, я к нему не подходил, но всегда наблюдал за ним издали. Последний раз я видел его во время гастролей Московского камерного оперного театра на опере М. Таривердиева «Граф Калиостро» в начале восьмидесятых годов.

Разгадка (добавление от 2 января 1995 г.)

Сегодня я прочел воспоминания Людмилы Эльяшовой «Кабинет начинающего автора» («Нева», N 10, 1995, стр. 219—221). Вот отрывок из них:

«…С Владимиром Смирновым я познакомилась на многолюдном вечере в Доме писателя, где мы обменивались мнениями, явно совпадающими, и где он предложил мне билет на концерт Вертинского…

Слушать пение Вертинского на том концерте мне мешал запах свежего хлеба, никак не сочетающийся с концертом. В антракте, когда мы со Смирновым разгуливали по фойе, я впервые разглядела его голубые глаза, красноватое лицо с белыми бровями и ресницами, его спутанные волосы. Рубашку под пиджаком ему заменяла… волосатая грудь. Он непринужденно переступал бутсами, из-под брючин с бахромой выглядывало нечто похожее на вафельное полотенце темно-серого цвета.

Каюсь, я дрогнула, когда внезапно встретила в фойе своих студентов и невпопад отвечала на их вопросы, видела удивленные взгляды, устремленные на моего спутника, который между тем запускал руку в карман, отламывал хлеб и непрерывно жевал.

Тогда я узнала, что работает Володя Смирнов грузчиком и экстерном кончает десятилетку, что все свои деньги тратит на книги и на билеты в театр. У него тогда были все абонементы в филармонию. И действительно, как я убедилась, на премьерных спектаклях, интересных концертах и лекциях можно было увидеть эту странную личность. Впрочем, облик Володи со временем становился более благообразным.

Впоследствии Владимир Смирнов закончил филфак университета, защитил кандидатскую диссертацию, женился на француженке, приезжавшей к нам по культурному обмену. Он показывал мне фотографию годовалого сына Дмитрия на фоне блестящего автомобиля, не игрушечного, а настоящего – подарок французских родственников. Отец владельца шикарной машины жил в комнатке в коммунальной квартире и никак не мог соединиться с семьей. Во Францию его не отпускали и были неприятности на работе из-за связи с заграницей. Однако он нашел себя в лекциях по современной литературе, которые с большим успехом читал от общества «Знание». Я знала об этом, но, когда собралась послушать его, мне сообщили, что Владимир Смирнов безвременно умер от рака.…»

Прочитав воспоминания Эльяшовой, я попросил своего приятеля (писателя Мих. Чулаки), который очень часто бывал в редакции «Невы», передать мои воспоминания о В. Смирнове редактору, который, в свою очередь, передал бы их Эльяшовой. И вот через несколько дней звонит мне Мих. Чулаки и сообщает, что он находится в редакции «Невы», а напротив него сидит сама Эльяшова. Вот какое совпадение – он зашел к редактору именно в тот момент, когда она была там. Эляшова взяла телефонную трубку, и мы немного с ней поговорили. Я сообщил ей номер своего телефона, мы договорились встретиться, но она так и не позвонила.

Казус

Но особенно памятен мне один концерт, на котором был и мой незнакомец. Конец августа 1968 года. В Ленинграде расклеены афиши – приезжает балет «Прага» из Чехословакии. Совершенно неожиданно для себя решаю пойти на него, оказывается это первое представление. В программе балет на музыку Яначека и «Некоторые попытки коллажа»; так, кажется, назывался второй балет. Труппа выступала в помещении Оперной студии Консерватории, публики было мало, большую часть составляли финские туристы.

Первое отделение – обычный модернистский балет на тему жизни человека от рождения до смерти. После антракта на просцениум вышел вместе с переводчицей представитель труппы и сказал примерно следующее:

– Мы хотим показать Вам экспериментальный балет. Это и шутка, это и серьезно. Мы шутим над тем, что нам дорого (например, над Чайковским), с другой стороны, это антиклерикальный, антифашисткий балет. Так, что не судите нас строго, не обижайтесь.

Открывается занавес. Никаких декораций, задник отсутствует, на сцене разбросан реквизит, артисты кто в чем бродят по сцене. Шумовое оформление – настройка радиоприемника, то речь, то обрывки музыки. Один молодой человек вышел на барьер, отделяющий оркестр от зала, и идет, балансируя из одного конца сцены в другой. Это продолжается довольно долго, зал настраивается благодушно – типичный хеппенинг, для нас это внове.

Вдруг раздаются звуки танца маленьких лебедей. Двое мужчин в пачках вывозят третьего на тачке, затем они начинают танцевать. Это уже смешно, зал смеется.

Музыкальное сопровождение резко меняется, раздаются звуки чешского национального танца, на сцену выбегают танцоры в национальных костюмах и начинается пляска. С этого момента все последующее идет в бешеном темпе.

Раздается автоматная очередь, один танцор падает, к нему бросаются на помощь. Девушка на авансцене льет из кувшина кровь. Музыка и действие на сцене калейдоскопично меняется, так что последовательно пересказать виденное невозможно. Здесь и зеки в полосатой одежде, и военные, и народ.

Все стало ясно – это отзвук на ввод советских войск в Чехословакию. Зал сразу раскололся на группы. Кто-то закричал:

– Безобразие! Прекратить!

Кто-то вышел, резко хлопнув дверью. Финны бешено аплодируют, остальные молча смотрят.

Самое неожиданное произошло в конце. Когда под аплодисменты артисты вышли раскланиваться, капельдинер вынесла корзину цветов. Ведь была-то премьера!!!

Что было непривычно, так это поведение зрителей в гардеробе. Все наши соотечественники молчали, никто не обменивался впечатлениями. Я вспомнил рассказ о премьере «Дракона» у Н.П.Акимова. Люди молча расходились, боясь, как бы их не увидели.

В тот же вечер я позвонил знакомым, чтобы на следующий день они пошли на этот балет. Но власти опомнились, и программа была изменена.

Краткая встреча с Ю. М. Лотманом

Когда-то давно я интересовался структурализмом и поэтому знал тартускую школу структуралистов, руководимую профессором Юрием Михайловичем Лотманом. Тогда они были не в чести у советских органов.

Однажды мой знакомый профессор из ЛИАПа, назову его М.Б., сказал между прочим, что в Ленинград приедет Ю.М.Лотман, и они встретятся.

А поскольку я люблю интересных людей, то попросил пригласить и меня на эту встречу.

Через несколько дней М.Б. позвонил мне и сказал, чтобы я срочно ехал к нему домой, потом мы заедем за Ю. М. Лотманом и поедем к сотруднице М.Б., преподавательнице ЛИАПа, с которой я был немного знаком по работе.

Я сорвался, мы взяли такси и заехали за Ю.М.Лотманом. Нам нужно было ехать через центр Ленинграда. Во время пути Ю.М.Лотман рассказывал о домах, которые мы проезжали, людях, которые там жили в XIX в. и пр. У него была удивительная речь – речь русского интеллигента XIX начала ХХ века. Он рассказывал о давно ушедших людях, как будто только что с ними расстался. Жаль только, что мы ехали не очень долго.

Наконец, мы приехали. Оказалось, что М.Б. поставил нас в очень неудобное положение. В этот день сотрудница М.Б. праздновала свое 50-летие, а мы явились без подарков.

Несмотря на это, все прошло прекрасно. Прошло уже много лет, я не помню, о чем конкретно мы говорили. Помню только, что и у хозяев, и у гостей осталось приятное воспоминание о встрече с таким замечательным человеком.

Полувстреча с К. Г. Паустовским

В 1963 г. мы с женой автостопом и общественным транспортом путешествовали по писательским местам Средней полосы России. Наш маршрут был такой: Ленинград – Орел – Спасское-Лутовиново – Таруса – Ясная Поляна – Мелихово – Москва – Великий Новгород – Ленинград.