Любовь Карпенко - Лживая осень. Сборник рассказов Страница 2

Два взрослых самца, четыре самочки и три детёныша, одному из которых было только пять месяцев, постоянно страдали от диких выходок злобного Репы. Завидев несуразного новичка, стая, обычно держащаяся вместе, разбегалась в разные стороны, по отдельности ища себе укрытия. Маленькие испуганно жались к мамкам, вцепившись пальцами в их шерсть.

Самцы пытались отвлечь Репу и издавали громкие визгливые звуки. Но Репа, не обращая внимания на самцов, пытался догнать самку, даже если на ней висел детёныш. Если ему это удавалось, то он пытался овладеть самкой насильно, и часто во время таких домогательств, детёныш сбрасывался рукой Репы на землю. Самки сопротивлялись, и даже больно кусали Репу.

Первым этот беспредел заметил служащий Пётр Михалыч, который убирал территорию вольера. Он никогда раньше не замечал, чтобы обезьяны вели себя так обеспокоено и разбегались испуганно по территории вольера. Затем он увидел убегающую от Репы самочку Лею с испуганным малышом, вцепившимся в её шерсть. Пётр не боялся орангутанов живущих в зоопарке, все они все были настолько миролюбивы, что с ними никогда не было проблем. Поэтому он поспешил на помощь Лее, боясь, что она в спешке выронит детёныша и тот может пострадать. А Лея забилась в угол вольера и оскалилась на Репу. Репа уже тянул руку к детёнышу, когда получил метёлкой по башке сзади. Он не ожидал нападения, поэтому отпрыгнул в сторону и быстро ретировался, огрызаясь на ходу и строя страшные рожи Михалычу.

Да только на Михалыча его рожи не произвели должного впечатления, которое ожидал Репа. Каких только рож ему не строили обитатели сего приюта! Михалыч погрозил вслед Репе метлой и взял на руки малыша. Лея успокоилась, вышла из угла, и они втроём двинулись к белому приземистому корпусу для служащих. Михалыч часто играл с малышом Леи, и самка ему спокойно доверяла своего детёныша.

А на следующее утро, выметая территорию вольера, Михалыч заметил, что нагажено было по всем углам, чего раньше никогда не происходило. Обезьяны были приучены справлять свои дела в одном месте, где постоянно всё убиралось, и подобное безобразие было воспринято, как катастрофа. Михалыч долго и громко возмущался, поскольку можно было вляпаться в испражнения не только служащим, но и обитателям вольера, после чего их надо будет всех перемыть, на что уйдёт уйма времени.

За Репой стали присматривать. И он на некоторое время затаился и большую часть времени сидел в тени большого клёна, который рос у задней стены вольера.

– Сидит гад, наблюдает. Вон, поглядите, глазами так и зыркает по сторонам. И что ему неймётся, обезьяну бесхвостому? И накормят, и напоят, и самую большую корзину ему притащили, чтоб спал, гад кривоногий, и не шарил по вольеру, так нет же, только и видно, как зад его то тут, то там мелькает. Ходит всё, вынюхивает, Штирлиц хренов! А вчерась ведра все намыла, начистила, да у порога на солнышко поставила сушиться. Так этот паразит во все ведра травы напихал, а в одно ещё и помочился сверху. Подхожу ведра забрать, а от них мочой несет за версту. А этот рядом крутится. Так я тряпку взяла, да по уху ему и съездила. – Баба Маня закончила словесную тираду и удалилась в корпус, прихватив высохшие вёдра.

Михалыч вышел на территорию, на смену бабы Мани. Он уже успел пообедать, пора было и бабу Маню отпустить на перерыв. Сел на скамеечку, и зажмурив глаза, подставил лицо солнышку. Задремал. Проснулся от воплей обезьян, доносившихся от дальней стены вольера. Схватив метлу, Михалыч поспешил к месту переполоха и обнаружил страшную картину.

Репа стоял на одной ноге, другой упёрся в стену вольера. В его руке был двухгодовалый детёныш самки Клео, которого Репа держал за ногу. Он размахивал детёнышем со стороны в сторону, словно тряпичной куклой. А испуганная Клео жалась к стене и истошно вопила. Рядом прыгали и кричали самцы, пытаясь отвлечь Репу и забрать малыша. Но Репа скалился всей пастью и грозно рычал, выворачивая губы. Голова малыша скользила в нескольких сантиметрах от стены и Михалыч, подойдя поближе к воинствующему самцу, пока того отвлекали другие самцы, оттолкнул Репу от стены. Самец отпрыгнул в сторону и выпустил малыша. Детёныш упал и больно ударился о лежащий на земле обрубок ствола дерева. Михалыч несколько раз огрел Репу метлой, после чего тот спешно ретировался с места перепалки.

У детёныша было сломано запястье, и малыш тихонько скулил, обхватив рукой больное место.

Михалыч, схватив малыша, побежал в лечебницу. Клео поспешила за ним. Пока детёныша осматривала Катюша, молодая ветврач, Клео сидела в углу на стуле и с беспокойством поглядывала на стол, где лежал её малыш. А баба Маня принесла Клео банан, чтобы хоть как – то отвлечь переживающую мамку.

Репу загнали в клетку. Просидел он там три дня, пока решалась его судьба. Директор зоопарка, прослышав о проделках безумного орангутана, решил вернуть его хозяину. Да не тут – то было! Хозяин наотрез отказался забирать назад тупого самца. Поклялся, что за причиненные хлопоты, переведёт в фонд зоопарка крупную сумму.

Долго совещались, после чего решили лишить Репу возможности воспроизводить себе подобных. Выхода из сложившейся ситуации больше никакого не видели. Если его оставить в вольере полноценным самцом, то он вскоре перекалечит всех малышей и насмерть запугает самок. Такая необузданная похоть среди этого вида обезьян встречается редко даже на воле, и таких самцов обычно изгоняют из стада. Они становятся одиночками и дичают. Встретить такого самца не приведи господь, они опасны и не предсказуемы.

Операция прошла спокойно и длилась не долго. После чего Репу положили в отдельную клетку, отходить от наркоза. Он ещё неделю отлеживался, и его выпустили в вольер. Репа долго сидел в тени дерева, наблюдая за самками. После была попытка побежать за самочкой, но на половине пути Репа остановился, как – то удивлённо посмотрел по сторонам и пошёл искать пустую корзину. Он долго перебирал корзины, потом нашёл побольше размером, вытряхнул из неё траву, и завалился в неё, выставив на солнышко живот и свесив кривые ноги через края.

Репа остался жить в зоопарке. Его похотливость бесследно исчезла, он стал спокойным и сонливым, разжирел и перестал помещаться в самую большую корзину. Сердобольная баба Маня где – то раздобыла специально для него большое корыто и обшила его старым одеялом. Репе корыто понравилось.

Подросшие малыши перестали бояться хулиганистого самца и уже не сторонились, когда Репа прогуливался по вольеру. А Михалыч частенько присаживался на край корыта, в котором лежал его бывший недруг, угощал его бананом и заводил с ним разговор о жизни. А Репа засыпал под рассказы Михалыча.

Лживая осень

Ещё вчера, гуляя по улицам города, Сергей удивлялся осени, небывалой, бережно хранившей зелёную листву в густых кронах деревьев. Ничего подобного в этих краях ещё ни случалось и, обычно к приходу ноября, деревья стояли нагими и с почерневшими стволами. И от этой пышной зелени было как – то не по себе, будто перепуталось время, и всё вокруг было нереальным.

Если всё в природе идёт обычным ходом, то по всем приметам должна была грянуть жёлтая пора, играющая солнцем на листьях, привычная в своей восхитительной красоте, тёплая, наполняющая душу щемящей тоской по прошедшему лету. Но осень сеяла непрерывными дождями, стояла лужами на асфальте, дула порывисто холодом и прятала солнце в серых холодных тучах.

Сегодня же, возвращаясь с работы, Сергей увидел голые, почерневшие стволы деревьев и не верил своим глазам. Всё случилось быстро, как бывает только в кино. Ночью грянули заморозки, утром подул шквальный ветер, а дворники сделали своё дело за день, убрав опавшую листву. И не было в этой осени красоты, а были только обманутые ожидания прекрасного перед долгой зимой.

Ещё вчера он был на седьмом небе от свалившегося на него счастья. Наконец – то он встретил ту, о которой мечтал долгие годы! Вот уже целую неделю он пребывал в приподнятом настроении. Вечерами он летел на машине встречать её с работы, по пути заезжал в цветочный киоск и выбирал самые красивые розы и улыбался, вспоминая, как она радовалась цветам. Всю дорогу она ворковала о счастье находиться рядом с ним, обещая ему долгую и счастливую совместную жизнь.

Он кормил её заботливо приготовленным вкусным ужином, смешил забавными историями из жизни, мыл посуду и готовил постель.

Он любил её так, как никогда и никого не любил. А она стонала в его объятиях и шептала его имя.

Ещё вчера, после пылких объятий, она клялась ему, что ей никогда и ни с кем не было так хорошо и спокойно. Делилась с ним своими горькими воспоминаниями из прошлой жизни, говорила, что не хотела бы больше испытывать ничего подобного. Она мечтала о совместной поездке к своим родителям, чтобы познакомить их со своим избранником.